Джулиан Мэй - Рукав Ориона Страница 43

Все это я изложил Ильди.

— Именно из-за алломорфизма цивилизация халуков стоит на невысокой ступени развития, хотя их нация куда древнее человеческой и гораздо многочисленнее.

— Ты опасаешься, что халуки перейдут на полноценный цикл жизни и покажут, кто здесь главный?

— Я опасаюсь, малыш, что они начнут войну против нас. Их планеты переполнены, несмотря на то что половина населения постоянно находится в состоянии анабиоза. Представь, если Большая Спячка неожиданно прервется? Они договорились с «Галафармой», что все захваченные планеты типа Т1 и Т2, принадлежавшие «Оплоту», перейдут к инопланетянам, как только концерн получит в свои руки Шпору Персея. Он и халуки на этом не остановятся.

— Почему ты так плохо к ним относишься? — спросила она. — Конечно, они не самые открытые существа, и к человечеству испытывают только страх и ненависть, но вдруг «Галафарме» удастся с ними договориться? И они будут соблюдать условия…

— Это еще не все. Кроме оборудования для генной инженерии, «Гала» продает им и другое высокотехническое снаряжение: корабли, компьютеры, генераторы энергии — короче, всю производимую большими концернами аппаратуру. Тупые идиоты, они считают, что всего лишь помогают халукам повысить уровень жизни. Впрочем, концерны не продавали им больших партий оружия или ценных материалов — ровно столько, чтобы постоянно поддерживать приток капитала. Созвездия халуков страшно богаты редкими и дорогими трансактинидами — и именно за ними гонятся Алистер Драммонд и его жаднющие дружки.

— То есть ты полагаешь, что регенерированные халуки в один прекрасный день построят мощные корабли и современное оружие и тогда баланс сил на Млечном Пути разрушится?

Я невесело рассмеялся.

— Ильди, даже алломорфным халукам хватает мозгов, чтобы скопировать модели наших кораблей и строить такие же! Я сам видел, чего они добились. Но худшее впереди: вирус PD32:C2 не только изменяет алломорфный цикл халуков, но способен делать из халука человека и наоборот. Такой процесс называется полуклонирование.

С губ ее слетело удивленное восклицание — похоже, венгерское.

— Но как такое возможно?

— Эмили Кенигсберг использовала ДНК человека, чтобы разорвать алломорфную цепочку. Таким образом измененный халук получает доступ к человеческому геному, и осуществляется полуклонирование. Сам процесс очень сложный — я точно не знаю, как именно он работает, но знаю, что работает.

— Но как эта женщина пошла на такое?

— Перед смертью она объяснила мне. Ею двигала идеалистическая мечта улучшить отношения между халуками и людьми с помощью обмена физиологическими данными. На деле же выяснилось, что халуки изрядно запудрили ей мозги, и к моменту, когда она начала подозревать, что ее открытие используется далеко не в возвышенных целях, было уже слишком поздно. Полуклонирование стало неизменной составляющей их сделки с «Галафармой».

— Не могу поверить, что «Гала» не понимает грозящей опасности!

— Они считают, что держат все под контролем. Кенигсберг поместила в свои клоны слишком длинную цепочку ДНК — своего рода опознавательный знак. С другой стороны, внешне отличить настоящего человека от измененного халука совершенно невозможно, разница только в их действиях. Наверное, «Галафарма» может определить все копии, — но мы-то нет. По крайней мере пока. Но узнаем, как только сравним геном полуклона и настоящего человека.

— Из этих полуклонов получатся первоклассные шпионы…

— Или воры. Им надо только хорошенько изучить нашу культуру, чтобы вести себя естественно. Нам известен один замечательнейший халук-полуклон — это был двойник самой доктора Эмили, который направлялся на Землю. Но его случайно убили. Не верю, чтобы «Галафарма» знала о существовании Второй Эмили. Короче, халуки играют в грязную игру по своим собственным правилам — и, по сценарию, необходимо убрать досадную помеху под названием Содружество Планет Человечества.

— А ты предупредил кого-нибудь из СПЧ? О Боже, смотри! Хоппер поднимается с площадки.

— Отлично. Приготовиться. Следи за их переговорами.

Я перебежал на дюжину метров к северу и занял позицию среди громадных булыжников. Если хоппер приземлится на то же место, что и в прошлый раз, — он наш.

Через несколько минут черный самолет нарезал над нами круги, совершая экскурсионный осмотр для любопытных зрителей на борту.

Давайте же, спускайтесь, мысленно убеждал я зевак. Вы все равно ничего не увидите, пока не вдохнете нефтяную вонь через свой собственный респиратор, не почувствуете жар земли и не представите, что такое падать прямиком в лапы огнедышащей смерти.

Наконец хоппер приземлился, но несколько восточнее, чем мне бы хотелось, — но все же с завода его видно не… было. Неплохо.

Люк открылся, оттуда выбрались пятеро человек, закутанных в простейшие защитные костюмы. Двое держали в руках каги-бластеры. Их командир нес в руках субтерральный сканер, а все остальные сгрудились вокруг монитора с изображением подземных глубин. Когда первый восторженный ужас спал, туристы принялись перелезать через валуны, чтобы поближе рассмотреть столбы дыма.

— Какие-нибудь звуки в эфире? — спросил я Ильдико.

— Ничего.

— Жди моего сигнала.

Я дождался, пока за самолетом никого не осталось и, когда между экскурсантами и заводом выросла громада Штопора, сказал:

— Задай им, Ильди.

И каждый из нас выпустил по гранате с сонным газом. Они летели медленно и низко, на ходу выпуская невидимые струйки — пуф, пуф. Защищавшие жертв дыхательные маски справлялись только с микробами, дымом и пылью, a AG97 оказался им не по зубам. Команда хоппера споткнулась, даже успела рвануться назад в бесплодной попытке вернуться на борт. Один из вооруженных людей практически сумел добраться до корабля, но грохнулся, едва успев коснуться переговорного устройства на поясе.

Мы с Ильдико выбежали из-за укрытий, не дожидаясь, пока упадет последний, по ходу убрали гранатометы и вытащили из кобур «иванова» — на случай сопротивления. Но все враги мирно похрапывали.

— Давай перенесем их на хоппер, — сказал я.

Мы запихнули ближайшее тело, оказавшееся чертовски тяжелым, в самолет. Внутри «Ворлона» не оказалось пассажирских сидений — прямо за капитанской рубкой находилась просторная комната, служившая для хранения грузов или снаряжения боевиков. Я отключил антиграв и издал некоторое подобие торжествующего клича.

— Вот теперь мы в игре! Я подберу остальной наш багаж, а ты садись в кресло пилота и следи, вдруг база выйдет на переговоры. Если что, сразу же отключайся.

— Понятно.

Я запихал оставшихся четверых врагов, все они оказались людьми мужского пола, захлопнул люк, снял с них маски и вставил поглощающий газ картридж. Пока я разоружал и связывал их, Ильдико включила двигатель и очистительную систему. Через несколько минут мы спокойно сняли шлемы и облегчили ремни снаряжения. Мы уселись бок о бок в пилотских креслах, попивая горячий кофе и посматривая на наших пока еще неподвижных свидетелей. Благодаря воздействию нейтрализатора они проснутся минут через десять, а иначе пришлось бы ждать часов двенадцать, не меньше.

— Отличная работа, мадам лейтенант, — ухмыльнулся я.

— К вашим услугам, старший суперинтендант. Наверное не стоит слишком-то рассчитывать, чтобы кто-нибудь из наших пташек оказался замаскированным Олли.

— Жаль, но такого везения не бывает. Было бы уже неплохо, попадись нам даже более низкосортные предатели. Через несколько минут все выяснится, а пока мне нужен только кофеин.

— А мне нужно навестить приличного размера дамскую комнату, — с улыбкой пропела она и вышла.

Я лениво оглядел внутреннее убранство «Ворлона»: вот ведь никогда не думал, что с таким восторгом стану пялиться на ничем не примечательное человеческое судно! Корабль в отличном состоянии, вооружен и защищен. Интересно, сколько еще таких хопперов находится в подземном гараже?

Снаружи солнце ярко освещало красные склоны Штопора, дымные столбы практически полностью развеялись в воздухе.

Одна из лежащих фигур замычала, и я подошел ближе, вытаскивая на ходу маленькую электронную книжку. В ней содержались фотографии и досье на Оливера Шнайдера и четырех других офицеров внутреннего отдела, бежавших с ним с Серифа. За исключением Олли, я ничего о них не знал.

Я принялся сличать снимки и лица лежащих на полу. Но ни одно изображение не сошлось.

— Крысы, — прошипел я.

— Все плохо? — жизнерадостно спросила Ильдико, появляясь на пороге.

— Здесь-то точно. Боюсь, нам все-таки придется проникнуть в эту гадость. Там должен быть подземный туннель, соединяющий ангар с самим зданием.

Один пленник разлепил глаза и пробормотал нечто невразумительное. Этот массивный молодой крепыш с темными бровями и носом-картошкой лежал на боку с завязанными за спиной руками, он посмотрел на меня ускользающим взором и прошептал: