Игорь Власов - Стажёр Страница 44

Им тогда преградили путь степняки. Кочевники наспех возвели невысокий заградительный барьер на другой стороне реки и пресекали все попытки переправы. Тогда решено было выбрать самых умелых метателей копий. Эти герои забросали степняков копьями через реку, дав тем самым возможность без особых потерь форсировать ее ударному отряду.

Каждый бросок участника сопровождался многоголосым ревом толпы. Зрители уже вовсю делали ставки. Сила эмоций возрастала с каждой минутой. Подошла и очередь Ника. Он коротко разбежался и, казалось, без особых усилий метнул копье. Оно взмыло высоко в воздух и, на мгновение словно зависнув, перелетело далеко за ограждение. Бросок был красивым, и по рядам прокатились овации. «Тысяча желтобрюхов! – не удержался Шептун и, спохватившись уже про себя, добавил: – Я же просил не выделяться».

– Что, старик, не на того поставил? – загоготал толстяк, сидевший позади него. – Бабка-то твоя, поди, не знает, куда ты ее заначку-то профукал!

В ответ Шептун только виновато развел руками, потупив глаза, чем вызвал у толстяка еще большую вспышку веселья.

Состязания продолжались. Участники с разным успехом метали копья во врытые за сто шагов мишени. Более трети уже выбыли из борьбы. Шло все к тому, что их количество увеличится еще в ближайшее время. Проигравшие с поникшим видом плелись к Восточным воротам. Их сопровождал свист и улюлюканье разгоряченной бесплатной выпивкой толпы. По случаю Празднества Город выделил из своих запасников столько бочек вина, что, казалось, им можно было заполнить всю арену до краев. Специально приставленные к ним виночерпии не успевали наполнять фляги и бурдюки всем желающим отведать лучшие вина из погребов самих Хранителей.

Трудно было сосчитать количество горожан и иноземцев, специально приехавших поглазеть на Празднование Исхода. Десятки тысяч людей сидели на каменных и деревянных скамьях, расходившихся кругами вверх от арены. В проходах толпились и оживленно обсуждали происходящие состязания те, кому не хватило сидячих мест. Тут же пронырливые личности собирали сделанные на того или иного участника ставки. В этой многоцветной толпе были и мужчины, и женщины, и дети. Многие пришли на праздник целыми семьями. Народ был в предвкушении дальнейших испытаний.

Шептун в который раз облегченно вздохнул, когда Ник поразил мишень три раза подряд. Старик заметно нервничал. Он понимал это, но чем больше старался себя успокоить, тем меньше это ему удавалось. Впереди оставались два этапа. Мастеровые уже очерчивали барьеры, а смотрители готовились к проведению жребия. В центре поля был установлен большой чан. В него под одобрительный гул толпы бросались одинаковые деревянные таблички с именами оставшихся участников. Когда все начнется, смотрители вслепую, по очереди будут вытягивать дощечки, определяя таким образом пары воинов для нового состязания.

Оно носило красивое название – Примирение. Это состязание вошло в Ритуал с самого начала и с тех самых пор оставалось неизменным.

Примирение нравилось как простому люду, так и представителям высокого сословия. В молодости Шептун читал, что в стародавние времена члены знатных родов часто решали свои споры путем вызова обидчика на бой один на один. Право выбора оружия оставалось за тем, кого вызывали. Чаще всего бой проходил на мечах. Допускалось участие как в доспехах, так и без них. С мечом и щитом или только с одним мечом. Способов убить друг друга существовало предостаточно.

Однако имелся свой кодекс правил и поведения. За этим следили доверенные лица, как правило, по двое от каждой из сторон. Их называли смотрителями. Они заранее оговаривали между собой условия поединка, согласовывали тип того или иного оружия, а также что'считать моментом наступления сатисфакции, или, иначе говоря, примирения. Далеко не всегда Примирение заканчивалось гибелью одного из противников. Если суд чести признавал оскорбление легким или средней тяжести, то бились обычно до первого серьезного ранения.

Обычай таким образом решать спор со временем также пришелся по нраву и простому люду и вскоре приобрел массовый характер. Если Высокородные прибегали к Примирению только в случаях, касающихся удовлетворения поруганной чести, то для безродных достаточной причиной для вызова могло стать несвежее мясо, проданное торговцем на рынке. Так как простой люд в подавляющем большинстве не умел владеть мечом, да и свободное ношение оружие простолюдинами было под запретом, большое распространение получило именно метание друг в друга дротиками. За их ношение полагался только небольшой штраф, тогда как за меч можно было легко получить несколько лет каменоломен. Да и стоили они куда как дешевле. Здесь также существовало несколько разновидностей выяснения отношений. Но самым распространенным стал такой. Противники вставали на расстоянии до пятидесяти шагов друг от друга и по команде начинали сходиться к барьерам, расстояние между которыми не превышало десяти шагов. Кто первым метнул дротик, должен был оставаться на том же месте, ожидая ответного броска. Если оба броска не поражали цель, то противники расходились, и все начиналось сначала. Это повторялось до тех пор, пока один из соперников из-за ранения или смерти не выбывал из поединка или не объявлялось Примирение по обоюдному соглашению сторон.

Вызовы для Примирения в то время были обыденным делом. На этих поединках гибло или получало тяжелые увечья большое количество горожан. Видимо, поэтому одним из первых Указов Арчи Мудрый запретил этот варварской обычай. Горожан, решивших нарушить запрет, ожидала смертная казнь. Эти строгие меры свели к минимуму такого рода схватки. Смертность в Городе резко сократилась.

Понимая, что своим указом он вызвал волну недовольства у всех слоев населения, Арчи Мудрый ввел Примирение в один из этапов Ритуала. Это сразу повысило его зрелищность и давало заклятым врагам возможность выяснить свои отношения. Правда, только один раз в десять лет, во время Празднования Исхода.

Как поведет себя Ник? Об этом Шептун старался не думать. Он уже успел хорошо узнать Найденыша, как про себя продолжал его называть… Несмотря на свои внушительные физические данные, тот не признавал насилия ни в каком виде. Это было странно, даже как-то дико, но это было так. Что будет, когда ему придется сразиться с опытными воинами не на жизнь, а на смерть? Но что-то менять было уже поздно.

Шептун решил, хотя бы бегло, прощупать отдыхающих после первых испытаний участников. Их оставалось еще очень много, больше сотни. Одни сидели на корточках, ели предложенную смотрителями еду. Другие лежали, вытянув уставшие ноги. Ник, отказавшись от еды, сделал лишь несколько глотков воды, стоял чуть в стороне и казался совершенно безучастным к происходящему. «Как бы ему что не подмешали, – заволновался Шептун. – Хотя, если этого и следовало ожидать, то вряд ли сейчас, – успокоил он себя. – Пока слишком еще много претендентов на победу, всех не перетравишь. А вот когда круг сузится, тогда надо будет следить во все глаза».

Что-то Шептуна все-таки настораживало. Он переводил взгляд с одного участника на другого, но не мог определить причину своего волнения. Вот поодаль ото всех в кругу стояли семь воинов альваров. Держатся стороной, но это так они всегда. Ближе к парапету сидели на корточках степняки. Сколько их? Восемь. Поговаривали, что их будет значительно больше. Может, конечно, успели отсеяться. Среди них выделялся здоровый, свирепого вида воин. На нем была только короткая кожаная юбка, железные поножи прикрывали голени. Широченную грудь крест-накрест пересекали широкие, проклепанные железными пластинами кожаные ремни. До локтей мощные руки были защищены толстыми, усеянными острыми шипами кожаными наручниками. Его голова была выбрита налысо, только тонкая косичка черных волос спадала на спину. От степняка так и веяло звериной силой. «И куда же я, старый, обрюзгший желтобрюх, отправил Ника? – Шептун непроизвольно поежился. – Что за наваждение нашло тогда на меня?» – в который уж раз спросил он себя.

Вновь завыли медные трубы, ознаменовав начало нового этапа. Ник потянулся всем телом, разминая мышцы. Со стороны он казался абсолютно спокойным. Но в глубине его разума что-то происходило. Он заглянул в себя. Волнение присутствовало, но это было нормальным. Небольшой мандраж всегда имел место перед соревнованиями. Ник знал, что легким усилием воли он мог заставить свое тело в любой момент полностью расслабиться. Но это сейчас было бы неверно. Организм реагировал так, как требовали того обстоятельства. Адреналина, правда, вырабатывалось все же немного больше, чем надо. Причиной, скорее всего, являлось то, что теперешняя обстановка разительно отличалась от спортивных соревнований, в которых ему доводилось раньше участвовать. И рев стотысячной толпы больше напоминал не крики скандирующих болельщиков на стадионе, а стон огромного раненого зверя. Угрюмые же, недружелюбные воины, окружающие его, только усиливали это впечатление.