Игорь Власов - Стажёр Страница 45

Ему в который раз стало неуютно. Великий Город, с его непонятными законами и средневековыми правилами, не оправдал его надежд. Теперь он, кажется, стал понемногу понимать нелюбовь жителей Прилесья ко всему городскому. Ему вспомнилась их деревня, дом Шептуна, милая мордочка ядоплюя. Ему даже стало неудобно, что поначалу считал их грубоватыми неулыбчивыми дикарями. А они были просто людьми, живущими в сложных условиях, в ежедневной борьбе за свое существование. И несмотря на враждебную среду, окружающую их, они тем не менее оставались честными, отзывчивыми и всегда готовыми прийти на помощь друг другу. В городе же было совсем наоборот. Несмотря на большое скопление людей, горожане на самом деле были разрознены, и, казалось, каждый был только за себя.

Тем временем рев толпы нарастал. Ник посмотрел в центр арены. Там двое смотрителей доставали что-то из большого сосуда, а третий выкрикивал имена зычным голосом. Глашатаи на трибунах подхватывали его слова и передавали их дальше по заполненным битком рядам. При этом они использовали приспособления, напоминающие медные воронки. По-видимому, эти устройства служили усилителями звука. Участники, услышав свои имена, выходили к краю арены. Там уже другие смотрители разводили их по парам.

– Ник из рода Вестгейров! – Протяжно и уже не в первый раз гудел смотритель. До Ника не сразу дошло, что это вызывают именно его. – И его противник, – смотритель немного замешкался, – Тын-Тын из стойбища Карантын! Эти два воина сойдутся в поединке, чтобы выяснить, кто из них достоин претендовать на Высочайшую Просьбу!

Кто-то подтолкнул Ника, и он поспешил в сторону поджидавшего его смотрителя. Участник со странным именем уже был там. На нем была кожаная юбка до колен, а голый торс блестел, словно покрытый кремом для загара. Нику в нос ударил неприятный резкий запах давно не мытого тела вперемежку с еще чем-то более отвратительным. Это явно не крем, мелькнуло у Ника. Больше похоже на прогорклый жир. Ник постарался ничем не выдать своего отвращения, а когда увидел глаза противника, то по его спине пробежал холодок. Тот смотрел на него с такой неприкрытой ненавистью, что Ник поспешил отвести взгляд. «Почему он так на меня смотрит? Мы же до этого даже не встречались?»

Тем временем смотритель, тоже морща нос от смрада, исходящего от воина, указал на дротики, лежащие на столе. Дротики были в метр длиной, с увесистыми на вид металлическими наконечниками. Нику бросилось в глаза, что одни были остро заточенными, другие же имели тупую, закругленную форму.

– Какой бой выбираете? – хорошо поставленным голосом спросил смотритель. – Бескровный или смертельный?

Вместо ответа противник Ника схватил со стола дрот с острым наконечником и, что-то прокричав, высоко поднял его над головой. Ему ответил дружный рев трибун.

После того как оружие было выбрано, смотритель кратко зачитал правила.

– Сходиться по команде. Первый метнувший останавливается. Движение начинать только после ответного броска. За барьер не заходить. – И, сделав короткую паузу, проорал: – Все ясно? Пошли!

Ник молча стоял, ожидая команды. В руках он держал, так же как и стоявший в ста шагах от него противник, два увесистых дротика. Их шершавые рукоятки жгли ему ладони. Ник, словно размышляя о чем-то своем, покачал головой и решительно отбросил один в сторону. По зрительским рядам прокатился гул непонимания, а потом трибуны разразились рукоплесканием. Противник в ответ что-то прокричал Нику и, показав поочередно на живот и грудь, недвусмысленно дал понять, куда он собирается поразить его.

В этот момент раздался гонг, давая сигнал на сближение. Ник так и не решил, что будет делать дальше, пошел неторопливо, не таясь, выпрямившись в полный рост. Со стороны, казалось, что человек решил просто немного пройтись. Свой единственный дротик он небрежно держал в правой руке наконечником вниз, слегка постукивая им по ноге. Его противник, напротив, приближался короткими перебежками, пригнувшись и как-то боком, напоминая подкрадывающегося к жертве паука. При этом непрерывно делая непонятные пассы руками. Один дротик, направленный острием на Ника, он держал впереди почти на вытянутой руке, второй прятал чуть сзади, очерчивая им замысловатые фигуры.

Когда расстояние между ними сократилось до тридцати шагов, Тын-Тын, сделав движение, словно собирается бросать дротик правой, неожиданно сильно послал другой с левой руки. Бросок был выполнен безукоризненно. Ник видел, как черная точка приближается к его груди, и плавно шагнул в сторону. «Он бросил на поражение, – мелькнуло в мозгу – он не собирался меня ранить, а только убить». – Разум отказывался это принять.

Второй бросок Ник прозевал самым постыдным для себя образом. Его противник, заметив, что тот уклоняется вправо, вслед за первым дротом послал второй. Все это было проделано с такой ловкостью и быстротой, что, казалось, дротики вылетели почти одновременно. Ник, завороженно следя за пролетающей в сантиметре от его тела черной смертью, только в последний момент почувствовал еще одно движение. Уворачиваться было уже поздно, и он резко, наотмашь, хлестнул своим дротом по летящему дроту противника. Тот, взвизгнув, отлетел прочь, едва не задев одного из смотрителей, следивших за поединком.

Кровь ударила Нику в голову, и он, уже не раздумывая, круговым движением, словно палку, бросил свой дротик по ногам противника. Тот, разгадав его маневр, попытался перепрыгнуть его, но не успел. С перебитыми ногами воин рухнул на песок.

Под дружное рукоплескание трибун и стоны вперемежку с проклятиями раненого Ник поплелся к кромке арены. Кровь пульсировала в его висках, и он только усилием воли заставил сердце биться ровнее. «Чему все радуются?

– стучало в его голове. – Что за безумие здесь происходит?» Краем глаза он заметил, как двое смотрителей волокут по песку еще одного участника Ритуала. Судя по залитой кровью груди и безвольно мотающейся из стороны в сторону голове, тот был уже мертв. Стиснув зубы, Ник направился к стоящим поодаль воинам, уже закончившим это состязание.

– Туда ему и дорога! – бесновался за спиной у Шептуна толстяк. Он ухитрялся есть, кричать, комментировать происходящее на арене, и все это делать одновременно. – Что, старик, не радуешься? Вон как наш степняку-то все ноги переломал! Надолго забудет теперь, как на своих двоих ходить. Конечно, лучше было бы его насквозь продырявить, но и так неплохо вышло. Я решил поначалу, что нашему-то хана, а он вон как! Из какого он рода, чего-то я прослушал? – хлопнув по плечу, спросил он у Шептуна.

– Вестгейров, – чуть слышно ответил тот.

– Да нет, старик, ты путаешь. Какие из Вестгейров воины-то? Да и не слышно про них уже давненько.

– Да, уважаемый, – согласился Шептун, – видать, глуховат я на старости лет стал, вот и напутал чего.

– Во-во, – хохотнул толстяк, смешно тряся животом и тут же, без перехода заорал: – Да кто ж так дрот-то метает! Понаехали со всей округи, а реальных бойцов-то по пальцам пересчитать! Давай же, кончай с ним уже!

Шептун старался унять бешено стучащее сердце. Спина от поясницы до шеи задеревенела от напряжения. Спинки у каменной скамьи, на которой он сидел, не было, и он привалился на какого-то мужичка справа. Тот, нервно пережевывая жареные орешки, этого даже не заметил. Как и у всех вокруг, его внимание было всецело приковано к происходящему на арене.

Потихоньку дыхание Шептуна выровнялось, сердцебиение замедлилось. «Пока все идет хорошо, – словно уговаривая себя, размышлял он, – Ник ни разу не ранен, все этапы уже позади, остался всего один, заключительный». Он уже и не помнил, когда в последний раз был здесь и наблюдал за Ритуалом. Казалось, что это было в прошлой жизни. Однако он прекрасно помнил, что до заключительного этапа добиралось не более дюжины участников. Да и то многие на этом и останавливались. Кто-то – получив благосклонность своей избранницы, кто из-за полученных ранений, а кто-то не хотел более рисковать.

Сегодня же в последний этап уже прошли, по меньшей мере, три десятка воинов. Если учесть, что предыдущий только завершается, то участников будет и того больше. Ожидали ли такого устроители, или для них это так же явилось неожиданностью, Шептун не знал. Но то, что это все закончится кровавой резней, сомнений не вызывало.

По правилам, введенным более трех веков назад, участников заключительного этапа при помощи жребия делили на два примерно равных по численности отряда. Но одно дело, когда сходятся, к примеру, четыре воина против пяти. Что же можно будет ожидать, когда не на жизнь, а на смерть и каждый за себя будут биться три десятка вооруженных людей?

«Надо отказаться от дальнейшего прохождения Ритуала, – мелькало у Шептуна в голове. – Это равносильно самоубийству. Но что будет с охотниками? Даже Фрайс не в силах помочь! Почему все так не вовремя?»