Джерри Пурнель - Космический корабль короля Давида Страница 51

– После того как Гавань попросила Империю сжечь половину наших «волков», полковник! Без имперских десантников Гавань никогда не сумела бы овладеть Орлеаном… а потом они забрали вас к себе, как старого пса! Чем мы обязаны Гавани, полковник? Разве мы вообще кому-то чем-то обязаны?

Пораженный Маккинни повернулся к своему сержанту.

– Мы солдаты, Хэл. Никем другим мы быть не умеем, ни ты, ни я…

– Чьи мы солдаты, полковник? Перед Гаванью вы в долгу не больше, чем перед Батавом. Ради кого эти крестьянские мальчики разгромили марис? Теперь эти ребята отправятся за вами хоть в пекло, но что будет с ними, если мы свернем палатки, и поминай как звали? А когда мы вернемся в Гавань, чем наградит нас король Давид – перережет глотку, чтобы молчали? После того как мы доставим книги, или что там разыскал Клейнст, какой от нас будет толк? На Самуиле нас ничего не ждет, а наградой будет… – Старк быстро обернулся и схватился за меч. – Берегитесь, полковник, кто-то поднимается по лестнице!

– Пойди взгляни, кто это.

У подножия лестницы, ведущей в высокие покои Маккинни, стояла стража, а судя по звукам шагов, по ступенькам поднимался только один человек. Хэл мог справиться с любым, кто нападает в одиночку. Натан снова повернулся к парапету. Внизу в городе продолжался праздник. Пьяные гуляки бродили от лавочки к лавочке, требуя еще вина, требуя, чтобы в каждом окне выставили факел, потому что на улицах мало света, угрожая в противном случае сжечь сам дом, чтобы хоть так света стало больше. Бочки вина и эля стояли на каждом углу каждой улицы, и каждый прохожий мог напиться вдоволь. Но по приказу Маккинни во всех важнейших пунктах стоял отряд крестьян-копейщиков; с лицами решительными и напряженными они дожидались смены, чтобы присоединиться к увеселениям…

«Отправятся со мной хоть в пекло, – подумал Маккинни. – А почему бы и нет? Когда я пришел, они ничем не отличались от рабов, а сегодня победили самую страшную силу, какая существует в этом мире. Почему бы не стать их королем? Потому что у меня есть иной долг…»

Всю свою жизнь Маккинни прожил по солдатскому кодексу чести, а мир Принца Самуила, как любое другое общество с официально разрешенными дуэлями, почитал честь важнее смерти… но что выбрать теперь, чтобы не потерять честь? «Кому сохранить верность? – спросил он себя. – Дугалу, который убил дюжину мужчин и женщин только для того, чтобы сохранить в тайне болтовню пьяного мальчишки-имперского офицера? Кастелиано, верховному святейшеству моих копейщиков? Этим парням на улицах? Понятно, откуда у Хэла взялись такие мысли».

– Это фриледи Грэхем, полковник, – доложил Старк.

Мэри сняла доспехи, и ее рыжеватые волосы рассыпались локонами по плечам. Длинное синее льняное платье с тугим лифом облегало ее маленькую фигурку, и сейчас она выглядела гораздо милее, чем когда Маккинни увидел ее впервые.

– Натан, вы пропустите весь праздник, – сказала она с упреком. – Неужели вы не можете дать себе отдых хотя бы на один вечер? Пойдемте, повеселимся!

Маккинни удивился, услышав приказные нотки в ее голосе. Ему показалось, или… «Великие святые, – подумал он. – Как же она красива. И с распущенными волосами так похожа на Лауру. Такая же упрямая и отчаянная. Ей всего двадцать четыре, а ему пятьдесят, и она под его защитой. Но…»

Воспоминания, которых он совсем не желал, прорвались из памяти. Когда-то давно жила-была другая девушка. Фриледи. А не одна из бесчисленных маркитанток, которых любой военачальник познал во множестве. Ей не исполнилось и тридцати, и это случилось всего три года назад…

Мрачная картина возникла перед Маккинни. Гавань, побежденная у Блантерна, снова в походе, пытается захватить Орлеан при помощи необстрелянных войск и почти без обоза, что странно и опасно. «Волки» Железного Маккинни наготове, на этот раз они намерены покончить с угрозой Гавани навсегда. Когда эта битва завершится, Орлеанский Комитет и Общественный Совет получат возможность диктовать Давиду II любые условия!

«Волки» устроили засаду в Личфильде. Два батальона. Достаточно, чтобы принудить силы вторжения развернуть фронт и вступить в бой. Мимо Личфильда пройти нельзя, иначе можно остаться без снабжения. В двадцати километрах в густом лесу быстро выходил на позицию эскадрон орлеанских драгун – продвигаясь по лощинам между деревьями, спешиваясь и ведя лошадей под уздцы, чтобы незаметно выйти на открытое место. Наверху, на холмах, дожидался со второй половиной своих «волков» Маккинни, чтобы захлопнуть ловушку – куда и следовала армия Гавани.

Комитет выступал против такого плана сражения. Сходящиеся колонны представляли собой слишком серьезную угрозу. Между частями орлеанистов не было надежного сообщения, пусть профессора Университета и обещали вскорости наладить беспроволочную связь. Нанести удары нужно было предельно точно по времени, иначе рассредоточенные отряды могли оказаться в большой опасности.

Комитет был против, но Маккинни выиграл это сражение. Он знал, на что способны его войска: все до последнего солдата, разведка и гонцы, успеют добраться до любой точки поля боя. Орлеанистов нигде не подстерегали неожиданности, а вот Гавань ждал сюрприз, к тому же «волки» не будут участвовать в драке – только когда капкан сработает.

Войска Гавани шли прямиком в засаду и были обречены.

Фриледи Лаура была с ним на холмах над Личфильдом. Он пытался отослать ее в тыл, но она вернулась. За исключением Старка, среди офицеров и солдат не нашлось никого, кто ослушался бы распоряжения леди полковника, пусть даже оно противоречило приказу командира. Пока на холмах не стреляли. Урон сегодня понесет Гавань! И все-таки здесь опасно, и фриледи тут не место.

– Отправляйся в Личфильд, пока дорога еще открыта, – сказал ей Маккинни. – Майор Армстронг хорошо окопался, и его позиция останется скрытой до самого окончания боя. Встретимся в Личфильде.

Она возражала, но ему нужен был гонец, и в конце концов она согласилась.

– Во время атаки мы постоянно будем в авангарде, Лаура, – объяснил он ей. – Ты не поспеешь за нами! Все равно придется разделиться. Если уж мне не удалось отправить тебя в тыл – черт побери твоего отца за то, что не смог удержать тебя дома – то я хочу, чтобы ты находилась в безопасном месте.

– Хорошо. Я не позволю, чтобы ты волновался обо мне, когда будешь руководить сражением.

Лаура гордо взобралась на санитарную повозку. Кавалеристы-сопровождающие отсалютовали ей. Покрасневший корнет Блейр вскочил на коня, невероятно гордый тем, что именно ему доверено сопровождать и защищать невесту полковника.

– Когда бой закончится, мы съездим повидаем капеллана, – пообещал Маккинни. – Гоните, Блейр.

– Сэр.

Санитарная повозка и кавалеристы охраны исчезли в прозрачном облаке пыли, и Маккинни полностью сосредоточил внимание на происходящем внизу. Уже через час появился авангард неприятеля. Наткнувшись на заградительный огонь, солдаты не удивились, отошли назад и остановились в ожидании главной колонны.

Подошедшие основные силы выстроились в боевой порядок фронтом для атаки, артиллерия выдвинулась вперед – лошади шли галопом. Над вспаханным полем разносились звуки труб, армия готовилась к тщательно спланированной битве. Натан почувствовал беспокойство. Гавань привела сюда не лучших своих солдат! Враг угодил в классическую засаду, но даже не выставил флангового и тылового охранения! При том, что разведка Маккинни на взмыленных лошадях объехала части противника и ничего не обнаружила. Никаких серьезных укреплений, никакой поддержки главным силам, слепо двигающимся прямо в руки полковника.

«В чем же дело?» – думал Маккинни. Хотя сейчас это вряд ли имело значение. Возможно, враг замыслил какой-то хитрый контрманевр, но пока ничего не было заметно – ничего такого, что Маккинни мог бы предпринять, будь он на его месте… Орлеанские драгуны атаковали точно в назначенный миг. Кавалерия врезалась клином в глубь расположения неприятеля, отрезав ему путь к отступлению, образовав наковальню, о которую «волки» его размозжат. И вот, вот уже время пришло!

– Командуй «По коням!», Хэл! Пусть выдвигаются! Части Фокса и Драгона пусть ударят по батареям с правого фланга. Остальным спешиться в пятистах метрах и атаковать в пешем строю. Они у нас в руках, Хэл, и мы сотрем в порошок все, что только Гавань смогла выставить на поле боя!

«Волки» бросились в атаку с вершины холма, гикая не хуже дикарей Южного материка, трубы играли все известные сигналы подряд. Дело было сделано. «Волки» вышли на отличную позицию, готовые смять фланг противника – и тут с небес пала смерть. Гладкая продолговатая тень с ревом пронеслась у них над головами, и в тот же миг Личфильд обратился в пепел.