Аластер Рейнольдс - Дом Солнц Страница 55

— Разве она его еще не заслужила? — удивился Лихнис.

— Да, конечно, — кивком подтвердил Каскад.

— Сейчас у меня нет сил, — сказала я. — А мне еще нужно обсудить события прошлой ночи с мистером Джинксом. Этого разговора я жду не дождусь. Если вас устроит, давайте поднимемся на корабль завтра утром.

— Нас вполне устроит, — хором ответили роботы.

Глава 19

Волчник проводила допросы до самого вечера. В зал я пришел без Портулак — та отправилась к имирскому ученому обсуждать нашу встречу с Фантомом Воздуха.

Публичного осуждения не было, но чувствовалось, что Волчник отчитали за то, как она поступила с Вилохвостом, шаттерлингом Дома Мотыльков. Может, она не собиралась его убивать, но наверняка понимала, что шансы пережить вывод из стазиса у него невысоки. Волчник убедила себя, что выжала из пленного все, но Аконит и прочие вряд ли разделяли ее уверенность. Сейчас их присутствие было куда ощутимее. Допрос по-прежнему вела Волчник, но Аконит, Люцерна, Донник и Маун сидели в отдельном ряду между постаментом и местами для зрителей. Они молчали, но Волчник уделяла им не меньше внимания, чем пленным. Каждый ее шаг контролировался, Волчник и слова не произносила, не взглянув на своих спутников, точно спрашивала: «Можно продолжать?» При этом держалась она уверенно, чуть ли не вызывающе. Ее приструнили, велели оставаться в рамках, но от допросов не отстранили. Отстранить для Чистеца и прочих означало признать, что они ошиблись, поручив это дело Волчник, что начисто исключалось. В результате та не поджала хвост, а даже приободрилась.

Стазокамеры, три занятые и пустую, составили полукругом, чтобы пленные видели друг друга. Волчник снизила кратность замедления до сотни, и мы с помощью синхросока сделали то же. Двенадцатичасовой допрос уложился в семь с половиной минут субъективного времени. При нормальном разговоре за такой период едва любезностями обменяешься, только тут в данном случае разговор не был нормальным. Волчник, обуреваемая праведным гневом, закидывала пленных вопросами — те едва успевали отвечать. Зайдя в тупик, она возвращалась к нормальному времени и советовалась с четверкой своих спутников, после чего допрос продолжался.

К концу дня выяснить удалось на удивление мало. Идентификация лиц показала, что двое неизвестных пленных, вероятно, сгинувшие шаттерлинги Линий Короеда и Бархатницы. Такая гипотеза вызвала массу неудобств, ведь у нас гостили их посланцы Линий. Как ни убеждала Волчник, свои имена пленные не назвали. Не сообщили они ничего и про Дом Солнц, который оставался не менее таинственным, чем когда Геспер впервые его упомянул. О Доме Солнц слышал один Синюшка, хотя, возможно, мне только показалось так по его реакции.

— С тобой мы уже почти друзья, — заявила ему Волчник.

Вспомнилось, как Донник говорила об усердии, с которым Волчник добивалась правды, когда в системе несостоявшегося сбора еще могли скрываться уцелевшие шаттерлинги.

— Решай: либо в стазис меня погрузишь, либо разбудишь, — отозвался Синюшка; голос у него был грубый, скрипучий, словно связки высохли на солнце.

— Вас теперь трое. Вилохвост погиб.

— Кто такой Вилохвост?

— Шаттерлинг Дома Мотыльков, твой сообщник. Двое других — Короед и Бархатница. Всех вас считают погибшими.

— Похоже, ты сама все знаешь.

— Не все, а почти все. — Волчник откинулась назад, выгнув спину, как потягивающаяся кошка. — Я уже спрашивала про Дом Солнц Вилохвоста. Теперь спрашиваю тебя.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Очевидно, это Линия. Судя по всему, Дом Солнц состоит из шаттерлингов, прежде входивших в другие Линии. Не знаю, может, его численность нужно периодически пополнять. Может, его шаттерлинги проникают в известные Линии, заменяя полноправных членов точными копиями. При таком раскладе настоящий Синюшка погиб миллион лет назад. Если бы в течение цикла ты занял его место и появился на очередном сборе в его ипостаси, с его генами и набором воспоминаний, мы не заметили бы подмены. Синюшка, зачем ты так с нами? Чем мы заслужили бойню?

— Вы существовали. Этого достаточно.

— Еще в системе нашего сбора ты упомянул Лихниса. Ты издевался, думал, мы никогда не увидим ни его самого, ни его космотеки. Синюшка, ты ошибся. Лихнис уцелел, выжил, значит у нас есть шансы разобраться в мотивах вашего преступления.

— Вперед и с песней.

— Осторожней, Синюшка! Я покажу, как серьезно настроена. — Волчник подошла ко второй стазокамере и взялась за рычаг-регулятор уровня стазиса.

Пленный — предположительно Короед — испуганно заерзал в кресле, заговорил, но Волчник отключила микрофон, и слов мы не расслышали.

— Поздно, ты свой шанс упустил, — сказала она. — Теперь принесешь нам больше пользы, доказав Синюшке серьезность моих намерений.

У меня судорожно сжалось горло — захотелось что-то сказать, вмешаться. Волчник глянула на Аконита, Люцерну, Донник и Мауна, но те молчали. Она стиснула зубы и, коротко кивнув, до отказа сдвинула рычаг влево.

Стазопузырь лопнул, сдавленно кашлянув, совсем как при гибели Вилохвоста, но эта камера убила пленного иначе. Когда отключились генераторы защитного поля вокруг вылущенного трупа, на постамент посыпалась сухая пыль. У ног образовалась аккуратная серая пирамидка. Волчник присела на корточки, зачерпнула горсть и посмотрела, как пыль ручейками течет сквозь пальцы. Потом поднялась и растоптала пирамидку.

— Синюшка, ты внимательно смотрел? — спросила Волчник, шагнув к стазокамере, где сидел предполагаемый шаттерлинг Бархатницы. — Через пару минут тебя может постичь та же участь. Я с удовольствием тебя вылущу. С огромным удовольствием.

— Наша атака боли никому не причинила, — заявил Синюшка. — Ни садизма, ни издевательств — все прошло быстро и эффективно. Мы же не чудовища!

— По-твоему, я чудовище?

— Ага, в зеркало взгляни.

— Зачем вы устроили засаду?

— С чего ты решила, что я в курсе?

— Ты упоминал Лихниса, когда думал, что тебя не призовут к ответу.

— Мне говорили, что тут задействована нить Лихниса. Больше нам знать не полагалось. Мол, это и так слишком много.

— Кто так говорил?

Тут Синюшка испугался. Он, похоже, впервые намекнул, что кому-то служит и подчиняется, причем проболтался в самый неподходящий момент — когда его крепко взяли за жабры.

— Волчник и вы, остальные! — Плененный шаттерлинг глянул в нашу сторону из открытой камеры. — Знаю, тут зрители собрались, я их чувствую. Так вот, послушайте, я уверен, что выйду победителем. Уверен, что добью вас. Вы, как бешеные собаки, растерзаете друг друга, вычисляя, кто предатель. Или среди вас их несколько?

— Среди нас нет предателей, — твердо возразила Волчник.

— Откуда такая уверенность? — Синюшка улыбался не то безумно, не то понимая, что ему нечего терять. — Предатель есть, Волчник, еще как есть. Он или она — уточнять не буду — может сидеть в этом зале. Он или она прекрасно понимает, что случилось, зачем и почему. Готов поспорить, он или она уже планирует, как добить вас, независимо от того, что скажу я.

— Назови имя! — потребовала Волчник.

— Ни за что. Сама вычисли. Походи поспрашивай.

Волчник потянулась к регулятору уровня стазиса на камере Бархатницы:

— Имя!

— А если назову предательницей тебя, ты позволишь себя допросить?

— Не надо! — взмолился Бархатница.

— Ты расскажешь все начистоту? — спросила Волчник, глядя на него устало и недоверчиво.

— Я ничего не знаю. Нам приказали перебить вас, и все.

— Откуда гомункулярные пушки?

— Из тайника Марцеллинов. После Гомункулярных войн большую часть оружия утилизировали, но кое-что припрятали на случай крайней нужды.

— Это правда? — спросила Волчник, повернувшись к Синюшке.

— Тайник существовал, только другие шаттерлинги моей Линии о нем не знали. Они тут ни при чем.

— Это решит Союз Линий. — Волчник снова повернулась к Бархатнице. — Ничего нового ты мне не сообщил. Если ты ничего не скрываешь и не утаиваешь, то нашему разбирательству поможешь только как модель для демонстрации моей решимости.

— Нет! — пролепетал Бархатница.

Волчник двинула рычаг влево, на сей раз медленнее. Относительно нас пленный ускорился — с каждой секундой все быстрее ерзал и дергался.

Тут во мне что-то взорвалось.

— Стой! — закричал я, пока Волчник не повернула рычаг до конца. — Наверняка есть другой способ.

Та взглянула на меня с холодным презрением:

— Хочешь поучаствовать, да, Лихнис? А то ты подозрительно тих.

— Выходи из замедления, — предложил я, чувствуя, как бешено крутится стрелка моего хронометра. — Поговорим в реальном времени.

— Мне и так неплохо.