Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО НА КРАЮ Страница 64

— Болтая с вами всякую чепуху, — сказал Тревиц, — я чувствую себя лучше. Думаю, мы все узнаем очень скоро. Этот корабль не сможет причалить к нашему, и что бы на нем ни было, ему придется перебираться по старомодному канату, или оно как-то предложит перебираться по канату нам, поскольку универсальный шлюз бесполезен… Если только какой-нибудь нечеловек не воспользуется нечеловеческой системой.

— Какого размера этот корабль?

— Этого мы не можем узнать, компьютер отказывается вычислить расстояние до корабля.

К «Далекой Звезде» полетел разматывающийся канат.

— Либо на борту люди, — сказал Тревиц, — либо нечеловеки пользуются тем же устройством. Вероятно, кроме каната, ничего не годится.

— Они могли бы применить трубу, — сказал Пелорат, — Или горизонтальную лестницу.

— Труба и лестница не складываются. Устанавливать контакты с их помощью слишком сложно. Нужно сочетание прочности и гибкости.

С приглушенным лязгом канат стукнулся о «Далекую Звезду», от чего корпус и воздух внутри корабля завибрировали. Затем обычным маневрированием корабль точно подогнал скорость, так что оба корабля стали двигаться вместе. Канат по отношению к кораблям стал неподвижен.

На корпусе другого корабля появилась черная точка и расширилась, как зрачок глаза.

— Расширяющаяся диафрагма вместо скользящей панели, — заметил Тревиц.

— Не по-человечески?

— Не обязательно. Но интересно.

Появилась фигура. Губы Пелората на мгновение сжались, и он разочарованно произнес:

— Какая жалость. Человек.

— Не обязательно, — спокойно сказал Тревиц. — Пока мы можем только различить, что у него пять выступов. Это могут быть голова, две руки и две ноги, но не обязательно… Постойте!

— Что?

— Оно движется быстрее и более гладко, чем я ожидал… А!

— Что такое?

— У него какой-то двигатель. Не ракетный ранец, насколько мне видно, но и руками оно не перехватывает. И все-таки это не обязательно человек.

Ожидание казалось невероятно долгим, хотя фигура вдоль каната приближалась быстро. Наконец послышался звук контакта.

— Что бы это ни было, оно входит, — сказал Тревиц. — Мне хочется, как только оно появится, схватить его. — Он сжал кулак.

— Лучше нам расслабиться, — сказал Пелорат. — Оно может оказаться сильнее нас. Оно может управлять нашими разумами. На корабле, конечно, есть и другие. Лучше подождать, пока мы не узнаем, с кем имеем дело.

— Вы с каждой минутой становитесь разумней, Янов, а я — глупей. Они услышали, как заработал воздушный шлюз, и наконец фигура появилась перед ними.

— Примерно обычного размера, — пробормотал Пелорат. — Скафандр мог бы подойти человеку.

— Первый раз вижу такую конструкцию, — заметил Тревиц, — но это не выходит за рамки человеческой работы… Оно ничего не говорит.

Одетая в скафандр фигура остановилась, передняя конечность поднялась к шлему, который, если и был из стекла, обладал односторонней прозрачностью. Снаружи ничего нельзя было разглядеть. Конечность коснулась чего-то быстрым движением, которое Тревиц не вполне отчетливо разглядел, шлем сразу отделился от остального скафандра и откинулся.

Открылось лицо молодой и бесспорно красивой женщины.

И без того невыразительное лицо Пелората стало совсем отупевшим. Он нерешительно спросил:

— Вы человек?

Женщина подняла брови и надула губы. Было непонятно, столкнулась ли она с чужим языком и не поняла, или поняла и удивилась такому вопросу.

Ее рука быстро двинулась к левому боку скафандра, который открылся как одно целое, как на петлях.

Она вышла, а скафандр некоторое время стоял пустой, затем с легким, почти человеческим вздохом осел.

Теперь, когда она вышла, она показалась еще моложе. На ней была свободная просвечивающая накидка, под которой проступало плотно облегающее платье. Накидка доводила ей до колен.

У нее была маленькая грудь и тонкая талия, а бедра круглые и полные, но к икрам ее ноги сужались, становясь грациозными. Волосы у нее были темными и доходили до плеч, глаза карие и большие, а губы полные и чуть-чуть несимметричные.

Она взглянула на себя, затем разрешила проблему, понимает ли она язык, сказав;

— Разве я непохожа на человека?

Она говорила на стандартном галактическом чуть запинаясь, как будто ей требовалось некоторое усилие, чтобы добиться правильного произношения.

Пелорат кивнул и сказал, сдержанно улыбаясь:

— Не могу отрицать. Вы выглядите как человек. Очень приятный человек.

Молодая женщина развела руки в стороны, как бы приглашая к более внимательному осмотру.

— Надеюсь, что так, господин. За это тело мужчины умирали.

— Я бы предпочел жить ради него, — сказал Пелорат, обнаруживая удивившую его самого склонность к галантности.

— Правильный выбор, — серьезно сказала женщина. — Когда этого тела добивались, все вздохи превращались во вздохи экстаза.

Она рассмеялась, и Пелорат рассмеялся вместе с ней. Тревиц хмуро наблюдал этот обмен любезностями. Он резко спросил:

— Сколько вам лет?

Женщина, казалось, немного съежилась.

— Двадцать три господин.

— Зачем вы пришли? Что вам здесь надо?

— Я пришла, чтобы сопровождать вас на Гею. — Ее владение стандартным галактическим слегка поколебалось, гласные стали округляться в дифтонги. Она произнесла «пришла» как «приишла», а «Гею» — как «Гейю».

— Чтобы нас сопровождала девчонка!

Женщина подтянулась и неожиданно приняла командирский вид.

— Я Гея не хуже других, — сказала она. — Сейчас мое дежурство на станции.

— Ваше дежурство? Разве вы прилетели одна?

Гордо:

— Кроме меня, никого не требовалось.

— А теперь там никого нет?

— Меня там больше нет, господин, но станция не пуста. Там она.

— Она? О ком вы?

— О станции. Она — Гея. Она удерживает ваш корабль.

— Тогда для чего на станции вы?

— Сейчас мое дежурство.

Пелорат потянул Тревица за рукав, но Тревиц стряхнул его руку. Пелорат потянул снова.

— Голан, — сказал он настойчивым полушепотом, — не кричите на нее, она всего лишь девчонка. Позвольте я поговорю с ней.

Тревиц энергично замотал головой, но Пелорат спросил:

— Сударыня, как вас зовут?

Как бы отзываясь на более мягкий тон, женщина улыбнулась неожиданно радостной улыбкой:

— Блисс, — сказала она.

— Блисс? — повторил Пелорат. — Очень приятное имя. Но это, конечно, не все?

— Конечно, нет. Весело было бы иметь один слог. Он бы повторялся в каждой секции, мы не отличались бы друг от друга, и мужчины умирали бы не за то тело. Мое полное имя Блиссенобиарелла.

— А это слишком длинное.

— Длинное? Семь слогов? Это немного. У меня есть друзья с именами в пятнадцать слогов, и они никогда не опускаются до подбора сочетаний для дружеского прозвища. Я остановилась на Блисс с пятнадцати лет. А мать называла меня «Нобби», можете себе представить?

— На галактическом стандартном «Блисс» означает экстаз или блаженство, — сказал Пелорат.

— На языке Геи тоже. Он не очень отличается от стандартного, и я имела в виду именно «экстаз».

— А меня зовут Янов Пелорат.

— Да, я знаю. А этого господина-крикуна Голан Тревиц, Мы получили сообщение с Сейшел.

Тревиц тут же спросил, сощурив глаза:

— Как вы получили сообщение?

Блисс повернулась к нему и спокойно ответила:

— Не я, Гея.

— Можно мне и моему товарищу поговорить минутку наедине? — спросил Пелорат.

— Да, конечно, но потом нам нужно будет продолжить разговор, вы знаете.

— Мы недолго. — Он сильно потянул Тревица за локоть, и тот неохотно последовал за Пелоратом в другую каюту.

Тревиц шепотом сказал:

— Зачем все это? Я уверен, что она все равно нас слышит. Она, вероятно, читает наши мысли, проклятая тварь.

— Читает или нет, нам нужно ненадолго уединиться. Послушайте, старина, оставьте ее в покое. Мы беспомощны, но бессмысленно винить в этом ее. Наверно, и она ничего не может сделать. Она всего лишь посыльная. И пока она на борту, мы в безопасности. Если бы они собирались уничтожить корабль, они не посылали бы ее к нам. Будете дразнить они и вправду могут уничтожить нас, после того как заберут ее.

— Мне не нравится беспомощность, — проворчал Тревиц.

— Кому нравится? Но если будете задираться, это не сделает вас менее беспомощным. Вы будете только беспомощным задирой. Ах, мой дорогой, я не хотел вас обидеть, и простите, что критикую вас, но эта девочка ни в чем не виновата.

— Янов, она годится вам в младшие дочери.

Пелорат вытянулся во весь рост.

— Тем больше причин разговаривать с ней вежливо, хотя я не понимаю, что вы подразумевали при этом заявлении.

Тревиц подумал, и его лицо прояснилось.