Ложь и честь (СИ) - Геллер Ирина Страница 74

«Это ничего не изменит!»

Новый ментальный удар был несколько слабее прежних, словно существо не могло сконцентрироваться. Однако боевой робот, определив самого опасного противника, уже не останавливался. Заговорил импульсный пулемет, всаживая в стеклянное тело заряд за зарядом и каждый раз прошибая его насквозь. Эдвард зашатался, снова услышав этот голос, но теперь уже смог удержаться на ногах, чувствуя одновременно целую гамму эмоций, от удивления до холодной ненависти к такому врагу, о существовании которого до сего момента никто и не подозревал.

Новая пулеметная очередь расколола и снесла твари голову, последний напуганный и полный бешенства вопль прервался на самой высокой ноте, и чувство чужой воли в голове будущего барона исчезло. Боевой робот, убедившись в уничтожении цели, только щелкнул автоматикой перезарядки модульного вооружения и повернул бронированную голову с промятым лицевым щитком в сторону Эдварда, считывая данные его доспеха и убеждаясь в безопасности офицера. А сам человек на мгновение даже забыл о том, что находится посреди поля боя, глядя на полностью кибернетическую машину, лишенную всего человеческого, на которую совершенно не влияла ментальная мощь врага.

И теперь, стоя в безопасности на борту космической станции, подконтрольной Тристанскому баронату, Эдвад Тристанский, молодой барон могущественного феода, передернулся от одного только воспоминания о том чувстве беспомощности и отчаяния при виде существа, которое он до сих пор не мог назвать человеком. Того, кого он поклялся снова убить.

Случайность помогла тогда избежать ему смерти. Случайность в лице машинного мышления, искусственного интеллекта, лишенного человеческих слабостей, а потому неуязвимого для силы той твари. Случайность, которую Эдвард потом обратил в преимущество, и которое, как он чувствовал, однажды снова может понадобиться.

— Барон… Прошу прощения, если отвлекаю… — Знакомый голос раздался под самым ухом, и Эдвард обернулся, увидев представителя Остезейского союза при своем дворе, Линка Де Кессерилда, высокого и стройного выходца воздушных городов союза. С острыми чертами лица и неподвижным взглядом он производил впечатление вечно грустного человека, но в действительности чувство юмора ему было не чуждо. Просто улыбаться не любил, особенно на людях. Как и любой другой остезеец, он прежде всего ценил время и деньги, и в эти минуты, на банкете вместе с остальными гостями, Линк ощущал себя ничем не занятым бездельником. Облокотившись об перила рядом с бароном, он болтал в воздухе бокалом с остатками вина. — Вы слишком мало времени уделяете гостям, чтобы считаться радушным хозяином. Как только дело доходит до банальной пьянки и дешевых разговоров, вас не видно и не слышно. А многие из них хотели бы поболтать с вами именно на такие ничего не значащие темы… Барон, вы меня вообще слушаете? Вы слишком задумались…

— Наблюдаю… — Эдвард потер пальцем переносицу и изобразил улыбку. — В конце концов, не зря же все это представление устроено.

— Да, представление эффектное. Роботоризированная пехота. И «Викинги». Они поражают разум, особенно несведущий. Вы ходите по краю, уважаемый друг. Эти технологии могут посчитать и за запрещенные…

— Вряд ли кто-то будет этим заниматься. А эти технологии… Они обеспечат нам выживание в будущем. В будущих войнах… — Эдвард все еще думал о своем, но остезеец его понял, пусть и не так, какой смысл изначально вкладывался в эти слова.

— Роботы? Сильно сомневаюсь. Обычные солдаты дешевле и эффективнее. Роботы, конечно, впечатляют, но их массовое использование…

— Роботы порой могут выжить там, где не сможет ни один живой солдат. Об этом нужно помнить…

— Я буду надеяться, что нам не придется отправлять солдат туда, откуда они никогда не смогут вернуться. Все-таки они денег стоят… — Линк распрямился. — Барон, может, вы все-таки составите мне компанию? Я банкир, а не солдат. Все эти сцены с избиением дикарей наводят на меня тоску. В отличие от вашего замечательного вина… И думаю, вам самим следует хоть на несколько мгновений расслабиться…

— Возможно, вы правы… — Эдвард кивнул. — Выпить стоит…

Глава 17. В сердце паутины

"Выигрывает сражение не тот, кто придумал план битвы, а тот, кто взял на себя ответственность за его выполнение".

Наполеон

Флагман «Букерон» заходил на стыковку медленно, практически на одной инерции и тормозных двигателях, удерживающих его от падения на острые прибрежные скалы. Громада двенадцатикилометрового корпуса тяжело бронированного линкора, проплывавшего между отрогов воздушных фьордов, все равно казалось небольшой на фоне окружавших каменных стен, выветренных и усеянных оборонительными фортами и башнями противокорабельной обороны. Порты Мыса Харкии, столицы и одного из важнейших городов всего графства, находись среди узких и длинных расщелин, изрезавших всю эту часть острова, и прибывающие корабли медленно подходили к закрытым ангарам и открытым причалам, а над ними на скалах поднимались стены и башни укреплений столицы. Начиная от небольших дозорных башенок, вынесенных к самым обрывам фьордов, и заканчивая высокими многоуровневыми башнями комплексной защиты, они шли до самых крепостных стен города, связанные друг с другом переходами и пролетами. Над ущельями тянулись длинные арочные мосты со множеством сияющих огней, с опор которых свисали километровые алые полотнища с вышитым золотом изображением оскалившейся головы пустошного волка. А среди необработанных скал проступали высокие, размером с небольшой корабль, вырезанные фигуры мужчин и женщин в древних доспехах, с открытыми забралами и длинными, спадавшими из-под шлемов волосами. Каждая скульптура протягивала руку в пустоту, держа в ладони ярко сияющее голубое плазменное пламя, и гирлянды таких огоньков украшали скалы у столицы феода.

Мыс Харкии когда-то был небольшой крепостью, основанной на самой заре колонизации Рейнсвальда, и позже стал столицей Гористарского графства, отделившегося от одного из первых баронатов во времена первых внутренних войн. С тех пор и сама крепость, и город вокруг нее продолжали расти, как поднимаясь вверх все более высокими и многоуровневыми защитными куполами, так и растягиваясь по склонам всего горного хребта, протягивая все дальше и дальше переходы, новые комплексы и жилые модули. Все дальше расходились оборонительные линии, обрастали все новыми и новыми фортами, башнями комплексной защиты, высокими стенами, бастионами и укреплениями, нередко превращавшимися в настоящий лабиринт, где мог заблудиться любой враг. А над куполами его кварталов поднимались орудия дальней воздушной обороны, предназначенные для сбивания любых кораблей, способных представлять опасность для города. Там же, высоко в небе, висели защитные станции, платформы и дрейфующие порты, связанные с городом системой орбитальных лифтов. И среди ярких контурных огней этих воздушных сооружений мелькали сигналы кораблей охранного флота, выходивших на дежурство, чтобы стеречь безопасность окружающего Пространства.

Даже сам граф Гористарский уже запамятовал, сколько именно населения живет в столице, но этот вопрос и не был тем, что его беспокоил в настоящее время. Гораздо сильнее Омфея Гористарского волновали события, постепенно раскручивавшиеся на жернова рейнсвальдской политики. Паутина связей, договоров и соперничества между феодалами натянулась так сильно, что любое неосторожное движение могло порвать любую из нитей и привести к неконтролируемым последствиям. Глядя на крепостные укрепления вокруг ворот закрытой корабельной гавани, граф зябко поежился и плотнее закутался в тяжелые меха своего плаща. В последнее время он чувствовал холод, даже когда температура вокруг была выше привычной. Возможно, сказывался уже возраст, и организм, даже несмотря на все процедуры лечения и омоложения, постепенно начинал давать сбои. Несмотря на свои возможности, над временем граф все же не был властен и ничего не мог поделать с медленно, но верно подкрадывающейся старостью.