Гай Геолди - Хайдон Страница 8

Из кабинета я вышел взмокший и злой. Приведя мысли в порядок, я вспомнил, что хотел сделать по возвращении на Рэдон, но отложил из-за срочного визита к Виктору. Я жаждал познакомиться со всеми архивными рапортами рэдонцев, которые возникли вследствие аналогичных столкновений с Дрэмором.

Как выяснилось из отчётов, многие бенайты успели побывать в руках у имперцев, и, как правило, Дрэмор старался лично побеседовать с каждым из них. Возможно, он руководствовался принципом, что врага нужно знать в лицо, либо хотел иметь как можно более детальное представление о Рэдоне. От подобных сеансов общения у рэдонцев оставались более чем просто неприятные воспоминания, учитывая, что Дрэмор применял свою излюбленную тактику психического воздействия. Таким образом, он мог вытягивать из них всё, что хотел, и никакие ментальные барьеры не были для него преградой. В конце концов, хайдонцев, конечно же, возвращали: либо в обмен на имперских пленных, либо находя какую-нибудь другую основу для взаимной выгоды. Однако, похоже, полученного опыта было достаточно, чтобы фигура Дрэмора обросла множеством устрашающих слухов.

Спустя пару дней, о моём случае знали уже почти все рэдонцы, и это вопреки тому, что я старался не привлекать к инциденту лишнего внимания. То, что я не узнал главнокомандующего Империи, стало поводом для насмешек, и все охотно поверили, что именно нелепость моих действий стала причиной успешного исхода. С другой стороны, как ни странно, после этих событий я перестал замечать то лёгкое пренебрежение к своей персоне, которое я наблюдал ранее. Казалось бы, что я выставил себя на посмешище, но в то же время я как будто бы прошёл боевое крещение в глазах своих коллег.

В целом я понимал, что мне катастрофически не хватает опыта, и не только в понимании общей обстановки, но и элементарно в ведении боя на мечах. Очевидно, что на Эбруне я не уделял этой стороне должного внимания, и мне было необходимо компенсировать прогалы в своём обучении, проводя как можно больше времени в центре подготовки, чем я и занимался активно весь последний тарс.

На Рэдоне культивировалось постоянное стремление развивать боевые навыки, потому последние несколько месяцев я занимался в обществе других бенайтов, тоже регулярно посещавших тренировочный блок. Это было большой удачей для меня, поскольку давало шанс подтянуться до их уровня. Принимая участие в совместных поединках и тренировках, я смог перенять новые приёмы и отточить старые. В соответствии со сложившимися устоями, рэдонцы старались вести поединки со всеми по очереди, избегая привыкания к одному конкретному противнику, чтобы максимально разнообразить опыт.

Я успел попрактиковаться с большей частью рэдонцев, перед тем как в первый раз столкнулся с Брэндом. В тот день я освободился для занятий поздно, когда почти все успели разойтись. Как оказалось, сын Виктора частенько приходил в зал именно в это время и довольствовался скупой компанией. Впрочем, я слышал от Зеба, что рыжий считался чуть ли не самым сильным противником.

Несмотря на наши натянутые отношения, Брэнд не стал ломать традиции и отказываться от поединка. Правда, заводить дружескую беседу он не стал тоже. Оставшись одни, мы механически готовились к бою, не проронив ни единого слова.

Я незаметно наблюдал за его уверенными движениями, когда он потянулся за тренировочным мечом и принялся разминать руки и плечи.

Поначалу он держался несколько напряжённо, а я в свою очередь пропустил пару простых ударов. Однако уже через несколько минут поединок стал набирать обороты, и мы оба вошли в раж.

Обычно, для бенайта дуэль на мечах – это предугадывание действий противника на обострённом плане восприятия. В идеальном случае, бенайт уже заранее знает, в какой точке в следующую секунду будет находиться меч нападающего. И это не холодный расчёт, а скорее физическое ощущение. Таким образом, можно легко обойти препятствие, действуя исключительно на подсознательном уровне. На практике, когда оба дерущихся – бенайты, всё получается сложнее. В ситуации, когда двое могут предугадывать удары, обычно лидирует тот, кому удаётся наибольшая концентрация. В случае с Дрэмором, он с легкостью мог нарушить концентрацию противника психической атакой, не оставляя шансов на победу. Тренировки нужны для того, чтобы поддерживать своё восприятие на нужном уровне и научиться улавливать малейшие колебания в эмоциональном фоне противника. Техника владения мечом, соответственно, нужна для молниеносной реакции на эти колебания в максимально быстрой и эффективной форме.

Поединок с Брэндом начал принимать для меня необычный характер. Мы оба моментально предугадывали выпады другого, и никто из нас не мог получить преимущества в восприятии. В итоге, техника ударов начинала играть большую роль, чем обычно, а в этом Брэнд, действительно, превосходил остальных. Соответственно, мне приходилось больше защищаться, чем нападать, но когда он в очередной раз делал попытку взять концентрацией, шансы у нас снова уравнивались. Под конец мы оба вымотались до предела, но душевный подъём и азарт были налицо.

Как только мы убрали мечи, Брэнд с громким выдохом уселся на мягкий пол, скрестив ноги, и стал утираться полотенцем. Я тоже рухнул без сил, пытаясь восстановить дыхание. В ушах гудело, и только со второго раза я понял, что он что-то спрашивает. Посмотрев на него, до меня, наконец, дошёл смысл его вопроса.

– Как тебе удалось так быстро предугадывать мои выпады? – повторил он, всматриваясь в моё лицо.

Я задумчиво пожал плечами.

– Не знаю, – признался я, – обычно у меня это не получалось так естественно.

– У меня тоже, – с кривой усмешкой проронил Брэнд.

Я не удержался от удивлённого взгляда.

Значило ли это, что остальные каким-то образом могли блокировать свои намерения от противника? Вряд ли, учитывая, что это мешало бы концентрироваться на нападающем и свело бы на нет всю атаку. Скорей всего, мы просто слишком усердно пытались отыграться друг на друге. Хотя со своей стороны я скорее чувствовал вину, чем что-либо ещё.

– Ты ведь изначально проходил подготовку не на Рэдоне? – вдруг спросил он.

Этот вопрос мне приходилось слышать слишком часто за последние месяцы, и я его уже возненавидел.

– Да, у меня был другой учитель, – расплывчато ответил я, отворачиваясь.

Мне вовсе не хотелось продолжать разговор на эту тему, и повторять все те заученные фразы, которые только портили настроение. Чтобы сильнее расслабиться, я растянулся на полу, и напряжённые мышцы приятно заныли. Рыжий не торопился уходить. Не то, чтобы мне было неприятно его общество, но я боялся, что причина его интереса заключается в том же, что и для всех остальных рэдонцев – полюбоваться на неполноценного бенайта. По каким-то причинам у меня сложилось о нём высокое мнение, и теперь мне очень не хотелось разочаровываться.

– Ты действительно раньше работал системным разработчиком? – снова нарушил он молчание.

Ну вот, подозрения оправдались. На меня волной накатила грусть. Я бросил короткий взгляд в его сторону и заметил едва заметную тень улыбки. Неужели он насмехается?

– Да, правда, – сухо констатировал я.

Чтобы отвлечься, я стал рассматривать потолок.

А с чего я решил, что Брэнд лучше остальных? Не оттого ли, что я необоснованно обидел его тогда, выплеснув на него раздражение, накопившееся на Виктора? Или, может, я вообразил себе наличие каких-то родственных чувств?

– Ну и как тебе смена профессии? – на этот раз открыто улыбаясь, поинтересовался он.

Оттолкнувшись руками от пола, я сел. Обхватив руками согнутое колено, я невольно стал размышлять над ответом. Отделаться какой-нибудь шуткой? В голову ничего не приходило. И как мне на самом деле смена профессии? Я, пожалуй, был бы настроен оптимистичнее, если бы мне не приходилось иметь дело с его отцом.

– Думаю, этот опыт мне не повредит, – наконец кисло выговорил я.

Он бросил на меня оценивающий взгляд, и лицо его стало серьёзным. Осознав, что я сижу, нахмурившись и почти уткнувшись носом в колено, я поднял голову и стал лениво обтираться полотенцем.

– Значит, это правда, что говорят, – задумчиво произнёс Брэнд, не отводя глаз, – что ты не ладишь с моим отцом?

Я окончательно расстроился. Знаю, что моё вытянувшееся лицо не требовало дополнительных подтверждений, но соглашаться с его словами мне совсем не хотелось.

– Кто говорит? – спросил я и поразился своему охрипшему голосу.

Я даже не предполагал, что характер личных отношений между Виктором и мной был заметен со стороны. Я никогда не отзывался плохо о своём начальстве и не позволял себе неуважительных высказываний. Более того, в самом начале мне приписывали незаслуженно быстрое продвижение из-за того, что официально я был в подчинении непосредственно у Белвердана. Может, сын Виктора считал, что я неблагодарная скотина и недолюбливаю его самого тоже?