Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки Страница 25

Я с облегченным вздохом откинулась на подушки – вроде как успокоилась. А доктор наконец-то добрался до меня, потрогал вспотевший от испуга лоб, пощупал лихорадочный пульс. Едва он закончил, его в сторону вновь оттащила Меган, теперь уже предусмотрительно к двери, и начала что-то тихо втолковывать, периодически указывая на меня и строя при этом скорбные рожицы.

Минут пять они о чем-то поговорили. Вернее, говорила одна девушка, а доктор задавал ей какие-то короткие вопросы. Я же все это время старалась лежать с безучастным видом. А потом доктор направился ко мне.

Достав стетоскоп, он в распахнутый ворот принялся прослушивать меня вовсе без всяких указаний, то есть не говоря, дышать мне или, наоборот, не дышать. Потом еще раз пощупал мой лоб, проверил пульс, посмотрел в глаза…

– Я пропишу миледи лауданум. Давайте ей в указанной дозировке два раза в день. Он ей поможет.

И тут подал голос наш конвоир, до этого молчаливо стоящий столбом в стороне:

– А когда мы сможем продолжить путь?

– Думаю, денька через два-три. Миледи полегчает, и тогда без вреда для ее здоровья сможете смело ехать, – ответил доктор.

– А если с вредом для здоровья? – угрюмо уточнил гвардеец.

Доктор вскинул на него поверх пенсне удивленные глаза:

– Тогда я вам не гарантирую, что нервические припадки у миледи прекратятся. Боюсь, они даже усилятся.

Когда я увидела, как после этих слов вздрогнул здоровяк, то едва не издала торжествующий крик. У нас все получилось! Меган и Агна едва заметно кивнули друг другу. Глаза их светились затаенной радостью.

А доктор тем временем отдал рецепт конвоиру и, подхватив чемоданчик, который он, заходя, поставил на комод у двери, покинул комнату. Гвардеец еще раз окинул нас угрюмым взглядом и тоже вышел, закрыв за собой дверь.

Когда мы остались втроем, то все же шепотом издали ликующий вопль. У нас вышло обмануть охрану и выиграть время на закупку нужных вещей для ссылки в усадьбу.

На следующее утро я, Меган и миссис Порриман отправились на базар. Агну оставили вместо меня в зависимости от ситуации изображать больную или следить за больной.

А получилось так. В тот же день через пару часов наш конвоир притащил из аптеки бутылочку темного стекла. Меган прямо перед ним демонстративно намешала мне лекарство, а потом пошла поить. Я вяло побрыкалась со словами: «Оставьте! Ах, оставьте!» – но потом вроде как выпила и быстренько заснула. Гвардейцы, не смея заходить в комнату к благородной леди, пронаблюдали от дверей и, довольные, ушли по своим делам. А мы, естественно, отправились по своим.

Первым делом мы прикупили женские мелочи. Я, наплевав на рекомендации герцога «тратить исключительно на себя», приобрела два свертка бельевого полотна, сверток шерстяной материи на платья и верхнюю одежду, сверток фланели, сверток немаркого серого сатина, полсвертка плотного драпа. Зачем я все это делала? А потому что, когда я спросила спутниц, где тут магазин или лавка, чтобы я смогла купить удобную одежду, чтобы жить и работать в усадьбе, они удивленно посмотрели на меня и сказали, что мы, мол, все шьем сами, а знатным леди – модистки!..

Да чего говорить – в этом мире только-только изобрели швейную машинку, она была весьма большой, неудобной и стоила исключительно дорого! Пришлось покупать также неслабый набор игл в придачу и прочих необходимых мелочей для рукоделия. А тот набор бальных платьев, которым меня наградил его светлость… У меня даже слов для них не было! В общем, пусть лежат себе в стороне, в коробках. Куда надевать в захолустье кружево и шелка, кринолин и утяжку в талии сантиметров на десять, я не представляла.

Потом мы пошли на рынок, где я придирчиво осмотрела все, что продается из овощей длительного хранения, особенно которые пригодны для посадки. Картофель в этом мире был, и я благополучно приобрела два мешка семенной картошки, ее мне пообещали принести в гостиницу. Я также прикупила полмешка мелкого лука, вроде семейного[3], он, в отличие от обычного, мог долго храниться, не портясь. Ох, как Меган кривилась, когда я брала его, головки все мелкие, не больше перепелиного яичка, а вот миз Кейт, наоборот, смотрела на все мои действа положительно.

Когда я узнала, сколько стоят деньги в этом мире и сколько дал мне герцог, то оценила его щедрость. Оказалось, на двадцать золотых марок вполне безбедно могла прожить семья лавочников средней руки или многодетная семья крестьян. И еще на следующий год осталось бы! Но я все равно решила экономить! Мало ли на что понадобятся деньги?! Да и на побег, экстренный или запланированный, неплохо бы отложить.

Еще я купила чеснок, горох, фасоль, бобов немного, еще кое-что по мелочи. И, наконец, я дотащила всех до сапожных рядов. Конечно, обувь там тачали на заказ, но я уговорила нескольких мастеров показать те заказы, которые так и не забрали, и подобрала себе по ноге удобные осенние и зимние ботинки. Правда, последние были на мальчика, но, во-первых, под длинным подолом кто увидит, а во-вторых… Да они гораздо удобнее в носке в деревне, чем модельные на каблучке, которые запихали мне в дорогу. Также я подобрала сапоги для Меган, для миз Кейт и еще договорилась, что завтра подойду с Агной и мальчишками, чтобы и тем подобрали что-нибудь по ноге.

Как мы пробирались обратно, груженные пакетами и свертками, это отдельный рассказ. Нас едва не поймали наши конвоиры. Одному из них срочно приспичило на двор, но все обошлось. Первой шла глазастая Меган, она-то и успела дать нам команду «не высовываться». А еще повезло, что все ткани мы сторговали в одной лавке и нам их за несколько дополнительных медных монет должны были доставить в гостиницу с черного хода где-то через час после заката.

Вечером, когда вся гостиница улеглась спать, в моей комнате собрался совет. На нем присутствовали все, кроме мальчишек Порриманов – те, наверное, уже смотрели десятый сон. Мне же необходимо было из первых рук узнать, как обстоят дела в имении, что меня ждет по приезде, какой прием? Ведь, худо-бедно, кто-то же за ним следил, да и деревня с жителями должна при нем иметься. Значит, надо узнать, как у деревенских дела обстоят… Вопросов было много: на какие-то из них мог ответить мистер Порриман, как единственный из нас, там побывавший, а какие-то предстояло решать вместе.

Обсуждали долго и много. Время перевалило уже за полночь, когда более или менее определились. Мы составили список вещей, которые дополнительно требовалось купить, и я выдала деньги мистеру Порриману. Во-первых, ему, как мужчине, вход во многие места был разрешен, тогда как мне, женщине, – заказан. А во-вторых, он в местных реалиях гораздо лучше разбирался, и мне лезть, переиначивая что-то на свой манер, было бы глупо. Пока я буду опираться на его опыт, а там, как говорится, посмотрим.

На следующий день в гостинице оставили недовольную Меган. Уж очень сильно девушке хотелось поучаствовать в «приусадебных» покупках, но Агне требовалась нормальная обувь для деревни, а не тонкие туфельки для ходьбы по дому.

С утра я устроила показательное выступление из пары битых тарелок, вопля: «Сил нет, люблю я его!», и стенания: «Оставьте меня все, я грустить и плакать буду». Меня как бы напоили опийной настойкой, а потом мы все дружно расползлись по городу, чтобы купить как можно больше из того, что нам требовалось по списку.

Итогом нашего двухдневного хождения стали битком набитые тюки и коробки, которые до этого были полупустыми, сани, наполовину заложенные необходимым, и наполненный доверху возок, на котором ехали мальчишки.

Гвардейцы же все то время, пока мы ходили по городу, предпочитали проводить время по трактирам, пропивая герцогские денежки, которые тот выдал на ночлег в гостиницах и трактирах поприличней.

Конечно, пару раз они проверяли меня, но им в первый день открывала Агна, во второй – Меган, показывали в щелку двери куклу, смастеренную из одеяла, чепца и ночнушки, шептали сдавленно: «Миледи спит» – и так же тихо затворяли двери.

Поскольку два дня мы бегали по рынкам, как савраски без узды, и успели приобрести большую часть необходимого (то, что не купили, просто найти не смогли), то на третий день решили не оставаться.

Поутру я, отоспавшаяся и довольная… вернее, такая я была в душе, а внешне набеленная, с синевой под глазами (белила для лица и пепел из камина, умело наложенные перед зеркалом, создали нужный эффект немочи и бледности), спустилась, молча поела со всеми за столом. Гвардейцы, видя мою «поправку», затягивать со сборами не стали, радостно загрузили всех по местам, и уже часам к десяти мы были в дороге.

Замедлившийся ход нагруженных саней удачно скрыла оттепель, наступившая, пока мы прочесывали рынки в Тосмуте. И теперь мы неуклонно приближались к месту ссылки – усадьбе Адольдаг.

Спустя неделю после выезда из столицы мы наконец-то добрались. Не скажу, что была нескончаемо рада окончанию пути, но неспешная езда на таком непривычном виде транспорта, как впряженная лошадь, да еще по морозцу, вымотала. Устала я в основном от озноба, что начинал продирать уже через пару часов после посадки в сани. От него не спасали ни теплые пледы, в которые укутывались по пояс, ни наброшенные на плечи шали. Сырой воздух приближающейся весны не оставлял шансов надолго сохранить тепло.