Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III Страница 21

А теперь это зло было в ярости.

По желтоватой поверхности глиняной вазы потянулись трещины, из которых начал вырываться огонь. Темница демонов с грохотом взорвалась, осколки исчезли в водовороте черноты, кричащих голосов, жужжащих роев мух. Завывая от ярости и сочась жаждой мести, демоны рванулись на волю со скоростью торнадо.

Прихожане прятались, ныряли между скамей, распластывались на полу. Освободившиеся демоны заполнили церковь, вились под потолком, некоторые сразу рванулись к открытой входной двери. Черный дымчатый заряд бросился наружу через витражное стекло, рассыпав вокруг драгоценные окрашенные осколки.

Злобная тьма свистела вокруг Джерома и Молли. Он схватил жену, привлек к себе, пытаясь защитить, вот только не знал — как. Полупрозрачная, вонючая рожа, состоящая практически из одних клыков, зависла у его лица и завопила. И этот вопль больше всего походил на смех.

Молли покачнулась. Тени облепили ее, окутали так, что со стороны она казалась полностью покрытой грязью. Плача от ужаса, Молли упала на пол.

Джером сжал кулаки и закричал:

— Изыдите, приказываю вам! Прочь!

И демоны полетели прочь из церкви, искать себе новых жертв в окрестностях Такерс-Грув.

Злобный шторм утих так же внезапно, как начался. Все внутри новой церкви было разбито, остались лишь осколки, пыль и страх. Ошеломленные люди стонали, касались небольших порезов, осматривали разорванную одежду — Джером бежал от одного к другому, пытаясь помочь, и некоторые со стыдом отворачивались, чтобы не дать ему увидеть пустоту в своих глазах, новую тьму, которая застилала взгляд.

Джером чувствовал, как леденеет все внутри от осознания того, что мечта всей его жизни только что обратилась в прах. Он собирался основать идеальный город, новый Эдем без грехов, зла и ненависти. А вместо этого принес с собой тьму, пропитавшую все окрестности и поглотившую это место.

У него остались лишь острые осколки собственной веры. Он не сдастся. И не отступит. Он отказывался покидать этот город. Слишком много здесь было еще работы.

Молли свернулась в клубок на полу, сжимая руками живот. Ее тошнило. Джером опустился рядом на колени, помог ей подняться на ноги, и жена тяжело привалилась к нему.

— Ты ранена? С тобой все в порядке?

Молли глубоко вздохнула.

— Все будет хорошо. Просто я почувствовала, как толкается внутри ребенок.

Он не спросил, почему тогда она так дрожит.

А она не сказала ему, что, судя по ощущениям, ребенок толкался изнутри маленьким копытом.

ДЖОЗЕФ В. ХАРТЛАУБ

Старлетки и Спейсбои

Небо словно покрылось разноцветными брызгами, на светлом голубом фоне парили воздухоплавательные шары всех форм, цветов и их сочетаний. Была суббота, и до полудня оставалось еще несколько часов, но вся немалая территория Парка развлечений была забита до предела, и все новые и новые шары поднимались в воздух под ахи и охи толпы внизу. Блестка, в свои недавно исполнившиеся восемнадцать, слишком уважала себя для того, чтобы по-детски вопить от удовольствия, как делала в пять или шесть лет(да и в двенадцать-тринадцать тоже), и все же воздушный спектакль в небе и на земле волновал ее до глубины души. Обычно она не умела думать с иронией, даже когда это было заданием на занятиях по английскому, но сейчас настал тот миг, когда пришла едкая мысль, что она одна-одинешенька в этой многотысячной толпе.

День начинался совсем иначе. Она приехала на Сан-Тран с подругой Мари, ранним утром обе отправились на Праздник воздушных шаров, чтобы провести там целый день и как следует оторваться. И несколько часов все шло так, как и планировалось: они бродили по парку, разглядывали воздушные шары, сделанные в виде людей, и людей, одетых, как воздушные шары, и все это на фоне величественных гор Сандия, которые поднимались над пустыней к северо-востоку от Альбукерке.

А потом они разделились. Внезапно и ненамеренно, просто Мари увидела Майкла, своего недавно ставшего бывшим бойфренда. Майкл брел в толпе всего в нескольких метрах от них. Мари быстро переговорила с Блесткой (которая заверила подругу, что все отлично и ей совсем неплохо будет одной) и пошла к нему. Майкл улыбнулся, что-то сказал, взял ее за руку, и больше Блестка их не видела, они затерялись в толпе.

Блестка начинала уставать от впечатлений. На нее давило ощущение толпы вокруг, да и голод подавал первые признаки.

Утром она в спешке вышла из квартиры, успев только ополоснуться, быстро нанести макияж и припудрить тело блестками, за которые и получила свое прозвище. Сейчас, в толпе, она высматривала киоск с едой, к которому не тянулась бы очередь в несколько миль. И тут ее схватили за плечо.

Она обернулась и увидела Рода, вырядившегося в серые слаксы и форменную футболку с овальным ярлычком слева. На ярлычке было вышито его имя.

— Привет, блестящая, — сказал он, оскалив в улыбке желтые зубы, которые друзья называли «летними» (между «летом» и «летом» вполне поместились бы еще «осень», «зима» и «весна»), дохнул сигаретным дымом. — Что ты тут делаешь?

— Привет, Род. Ты почему тут, рука устала?

— Шутишь, да? — Он затянулся сигаретой, вытащил из кармана мятую пачку «Честерфилда», протянул ей. Блестка помотала головой, и Род спрятал пачку. — Твоя маманя тоже тут?

— Ты же знаешь, что нет. Она дома, ждет тебя.

— Ага, ну да. Но я освободился раньше и решил малость развеяться перед тем, как к ней идти. — Он снова затянулся и выдохнул дым ей в лицо, улыбаясь. — Здорово, что я тебя встретил. Мне так и так надо было с тобой поговорить. Познакомиться, так сказать, поближе.

Блестка снова помотала головой. Этот идиот ее уже утомил.

— Не стоит ко мне подкатывать, Родни, — сказала она, специально называя его именем, которое он ненавидел.

В июле, три месяца назад, ей исполнилось восемнадцать, и она не раз ловила на себе его взгляды, обычно когда мать отворачивалась, а Род думал, что она его не видит. Сама Блестка скорей отдалась бы бродяге под Уолмартом, чем этой волосатой обезьяне.

— Мне нужно идти.

Она отвернулась и шагнула прочь, но Род схватил ее за руку и развернул к себе, не слишком грубо, но и далеко не ласково.

— Задержись на минутку, — сказал он. — Я просто хочу поговорить. — Он улыбался, но в глазах зажегся неприятный огонек. — Нечего так злобствовать, юная леди.

Она оглянулась, но никто не смотрел в их сторону. Люди шли по своим делам в разных направлениях. Она была одинока в этой огромной толпе. Где-то кричали счастливые голоса, какая-то девушка пищала: «Помогите!» — ей смеялись в ответ. Блестка попыталась вырваться, но пальцы Рода только сжались сильнее, как китайские наручники. Он так и не перестал улыбаться, вот только теперь улыбка была злой, а недовольной. Блестка вспомнила синяки на предплечьях матери, темные пятна, похожие на отпечатки пальцев. Она знала, что это не были метки страсти. По крайней мере не всегда.

— Не дергайся, смысла нет. И не надо ничего говорить матери. Все это касается только тебя и меня…

Внезапно Род замолчал. Он открывал и закрывал рот, но не мог выговорить ни слова. Его голова медленно повернулась влево, он уставился на пальцы, сжавшие его плечо. За пальцами оказалась рука, а за рукой и ее обладатель — один из самых красивых парней, которых Блестка видела в своей жизни. Он был на пару дюймов ниже двухметрового Рода, но, казалось, нависал над ним. Парень весь словно состоял из острых углов и казался вырезанным из цельного камня. Глубоко посаженные синие глаза тяжело смотрели на Рода. Род отпустил руку Блестки, не столько разжав пальцы, сколько отдернув, словно какие-то нити в его руке бритоголовый незнакомец просто перерезал.

— Уйди, — сказал незнакомец, склоняясь к самому лицу Рода. — Быстро.

Род споткнулся, словно потеряв контроль над собственными ногами, парень помог ему выровняться и развернул, почти без усилий, в противоположную от Блестки сторону. А потом толкнул. Род засеменил прочь и растворился в толпе, как побитый пес в знакомой и безопасной стае.

А парень снова развернулся и впервые посмотрел прямо на Блестку. Его глаза были похожи на бездонные озера, жесткость, с которой он смотрел на Рода, исчезла. Когда он посмотрел на нее, взгляд его стал… теплым. Ей хотелось нырнуть в этот взгляд и потеряться в нем навсегда. Он улыбнулся ей, не нахально и не пошло, но так, чтобы все сказать без лишних слов.

— Ты в порядке?

— Да, в порядке. Он просто мудак.

— Ты его знаешь?

— Он друг моей матери.

— М-да. — Улыбка парня потеплела еще на сотню ватт. — Надеюсь, у тебя вкус получше.

Они оба рассмеялись.

— Я Ник, — представился он. — Рад познакомиться.

— Я Блестка.

— Тебе невероятно идет это имя, — кивнул он на ее пудру с блестками, и они снова рассмеялись.