Марина Александрова - Посланник Страница 24

Дорога, которая вела их в северную столицу России, была небезопасна для простых путников. Время голода и бесчинств сказывалось на жизни всей необъятной страны.

А Никита Преонский тем временем, опорожнив с Сашкой не один кубок вина и вылив на себя не одну шайку воды в своей бане, уже сидел в спальне и ждал Глашу. Временами он хотел было остановиться, дабы не губить честь молодой девушки. Но мужское начало брало верх, когда он представлял ее в своих объятиях, и сердце начинало биться сильнее. И все попытки отказаться от соблазна летели прахом.

Тихий стук в дверь на миг оторвал его от приятных грез. Он знал, кто это, и, мигом вскочив с кровати, решил сам открыть дверь Глаше.

Снилось ему в ту ночь жуткое видение. Вороны летают над ним, а он идет по дороге. Смотрит Никита на летящих впереди птиц и поспешает вслед. А они как люди, только не говорят, но понимает Никита, что идти ему надо за ними, и идти скорее.

Он доходит до колодца. Вода в нем чистая. Никита пить хочет, а достать водицы не может. Глядит в колодец, а сзади кто-то ковш ему подает, глядь, а это Елена. Только с трудом можно узнать ее. Все лицо изъедено червями, вместо тела — кости белые, смеется и молитву творит против Никиты. Зовет его и просит в колодец прыгнуть. Только Никита встал и прыгнуть захотел в колодец, как обронил колечко и пришлось обратно за ним на землю с поручней колодезных спуститься. Разозлилась тогда Елена, стала что-то шипеть и хохотать. И почуял Никита, что нет от нее спасения нигде, окромя колодца, да и там, может, смерть его ждет. Вот-вот расправил плечи и только прыгнуть хотел, как проснулся.

Утро. Такое тяжелое и муторное. Как будто не спал вовсе, а скакал всю ночь. Голова, свинцом налитая, никак не хотела от подушки отрываться. Потом вспомнилась Глашка.

«Ох и девка! Сладкая». И приятные воспоминания отодвинули ночной кошмар.

А за окном занималась летняя зорька.

Глава 20

В Астрахани со страхом и сомнениями ждали войска Петра. Все знали, что на юг они пойдут через их город. Помощник губернатора города Андрей Семенович Гладилин, уже немолодой человек, очень ответственный и строго нраву, был занят делами так, что порой забывал о своей молодой жене. А ей это было только на руку.

Ольга Преонская так и не смогла полюбить своего мужа. Любовь к брату своему двоюродному Никите она поклялась пронести через всю свою жизнь.

И лаской, и увещеваниями пытался вначале привлечь к себе ее Андрей, но понял в конце концов, что не сможет она забыть Никиту.

Сформированные отряды во главе достойных предводителей двинулись на Кавказ. Южное солнце и беспощадные ветры в течение короткого времени сделали из белолицых и юных солдат хмурых и взрослых воителей.

В отряде Никиты Преонского остались те же ребята, что были с ним в Швеции. Мишка Листов, как ни старался перевестись к Калинину, получил отказ.

— Никуда ты от меня не денешься! — усмехаясь, сказал ему Никита. — Буду как память о Сергее для тебя. Может, и сознаешься когда!

— Не дождешься! Я никого не убивал!

— Gott mit uns! И он все знает! — ответил Никита и помчался вперед.

Мишка повернулся к своему товарищу Вальке Громову и проворчал:

— Преонский стал больно спесив, надо бы его на место поставить!

— А что он тебе сделал? — спросил наивный Валька.

Мишка презрительно усмехнулся, но не стал рассказывать Громову о своих делах с Никитой.

— Говорят, что он денежки наши придерживает, полученные у государева казначея, — сказал Мишка. Валька лишь недоуменно поднял брови.

— Да? Я что-то об этом и не слыхивал, — промямлил он. Мишка посмотрел на него и приказным тоном проговорил:

— Ты слыхивал об этом! Понятно? Я ведь могу Преонскому про «храбрость» твою рассказать у Веннеса, когда ты в кустах отсиживался! А?

Валька покраснел до ушей и, испуганно озираясь по сторонам, прошептал:

— Ладно, ладно! Только никому, ладно, Мишань, никому!

Мишка лишь удовлетворенно улыбнулся и, потянув за поводья необыкновенно красивую лошадь, поскакал галопом.

А Валька остался и стал думать, как же ему поступить. Вальке было всего семнадцать лет и в отряд он попал благодаря Мишке. Юный и неопытный, он сразу стал объектом для насмешек старших по званию и возрасту, но Мишка, а с другой стороны и Никита, быстро заткнули рты несговорчивым солдатам. Валька был благодарен обоим сразу, поэтому сложившаяся ситуация выбила из колеи неуверенного юнца.

Никита обучал Вальку и заботился о нем, как обо всех остальных. Мишка же был его надеждой и охраной.

Одному только Брянцеву не удавалось никак пройти мимо Вальки, не наградив того издевательским смешком или шуткой.

— Это Преонский его подговаривает, это его рук дело, — не уставал повторять Мишка, дабы насовсем отбить у Вальки уважение и доверие к Преонскому.

Июль месяц 1723 года встретил Никита в Дагестане. Нестерпимая жара и нечеловеческие условия никак не могли согнуть и расшатать дух русской армии. Были, конечно, те, которые не выдерживали трудностей похода и склонялись к мятежу.

— Государство определило немалое жалование для этого похода, так почему мы не можем распорядиться им и выкупить хотя бы немного земли, где можно было нормально существовать, пока длятся эти чертовы переговоры? И почему мы до сих пор не напали на эти маленькие деревеньки? Чего мы ждем? — кричал Мишка Листов в окружении нескольких его приспешников.

Никита выслушал все эти окрики с хладнокровным спокойствием и в таком же духе ответил:

— Во-первых, никаких денег государство на ваше праздное проживание не давало, во-вторых, в таком положении, как сейчас, мы будем находиться до тех пор, пока не придет приказ от Кропотова.

— А может, его давно убили?

— В-третьих, — спокойно продолжал Никита, игнорируя вопрос Мишки, — как вы, наверное, уже знаете, Абдул-Гирей, владетель этой области, намерен сдаться, и поэтому кавказцы еще не развязали здесь войну, и вы можете спокойно расхаживать по этим землям. Что вы и делаете. Учтите только одно — ни в коем случае не нападать на мирных жителей, иначе придется очень туго. Мы нарушим соглашение, заключенное нашим императором с предводителями Кавказа, а ведь оно должно вот-вот вступить в силу. Есть еще вопросы? — Никита окинул свой отряд зорким взглядом и, убедившись, что никто больше не намерен что-либо узнавать, направился в свой шатер. Но его остановил чей-то голос.

— Есть предположения, что вы в сговоре с Салихом — преемником Мирависа и только ждете его сигнала, чтобы перейти на его сторону, а нас продать в рабство! — это был неуверенный голос Вальки.

Никита обернулся. Такого он не мог предположить даже в самом страшном сне. Чтобы его! Преонского Никиту! Обвиняли в измене! Толпа, да, именно толпою показался Никите родной отряд, недовольно загудела. Кто-то защищал своего командира, но нашлись и те, которые усомнились в нем.

Громов! Никогда и ни за что Валька не мог вызвать у Никиты недоверия. Сколько он сделал для этого юнца, и теперь такая благодарность! Хотя Никита понимал, что это наговоры со стороны Мишки, но все же его потряс поступок Вальки.

В ту минуту, когда Преонский размышлял обо всем этом, недалеко послышался топот множества подкованных лошадиных копыт.

— Отряд! Стройся! — отдал Никита приказ. В сию секунду солдаты построились, а еще через несколько мгновений пред их глазами возник сам Александр Данилович Меншиков.

— Здорово, молодцы! — отчеканил генерал Меншиков.

Солдаты приветствовали его дружно по уставу.

— Я здесь, дабы передать вам приказ его императорского величества о дальнейшем мирном продвижении в сторону города Гиляна. Ваше терпение и примерное поведение во время переговоров будут высоко оценены императором, — он продолжил, обводя взглядом ряды солдат: — Понимаете, дети мои, ваши товарищи кое-где ослушались приказа своих командиров и стали виновниками мятежей и разбоев, которые нам с трудом удалось остановить. Страдают мирные и ни в чем не повинные люди, — князь повернулся к Преонскому и, дружески похлопав его по плечу, сказал:

— Никита Антонович, примите мою искреннюю благодарность, что смогли удержать порядок и покой в своем отряде. От жителей соседних деревень мне донесли добрые вести о вашем соседстве с ними.

— Это не только моя заслуга. Мои люди отличаются стойким характером и никогда не опозорят своим поведением русскую армию! — говоря это, он сверлил взглядом Мишку Листова и Вальку Громова, которые всегда были зачинщиками споров и распрей.

— Похвально! Похвально! Вам осталось переждать еще немного. Я сам наведаюсь к вам и расскажу обстановку.

— Разрешите обратиться, господин генерал! — раздался нагловатый голос Мишки. Меншиков и не заметил сразу, откуда он доносится. Потом, отыскав взглядом вопрошавшего, улыбнулся и кивнул головой: