Ловушка Пандоры 2 (СИ) - Кузнецов Стас Страница 27

Эти вопросы ни раз задавал себе сам Матфей. Но ответить на них внятно даже себе, было еще той задачей. А уж объяснить что-то Сидору вообще казалось делом безнадежным.

Матфей всегда в отношениях с женщинами боялся стать таким же, как отец. Быть, как собака на сене, метаться между возлюбленными, теряя в этом самого себя. Но если раньше метания отца вызывали у него лишь презрение, то теперь ему было жаль его. Он сам себе казался таким же и ненавидел себя за это.

Он знал, что все еще любит Аню, её судьба была ему не безразлична. Но вместе с тем, Варя завораживала его, и, когда её чуть не загрыз дракон, Матфей понял, что она ему дорога не меньше, чем Аня. Хотя это были разные чувства, но оба очень сильные. Оставалось надеяться, что он никогда не попадет в ту же ситуацию, что и отец — не окажется перед прямым выбором между двумя важными для него девушками.

— Из тебя еще тот эксперт, — сдаваясь, вздохнул Матфей. — Свахой заделался?

— Я дохлый девственник! — засмеялся Сидор. — В чем в чем, а во всяких там отношениях я профи.

Матфей усмехнулся. В последнее время в их перепалках с Сидором что-то неуловимо изменилось. Появилась недосказанность и тяжелое предчувствие рока.

Обычно Сидор был открытой книгой, а сейчас стал себе на уме. Как будто окольными путями пытался подвести Матфея к чему-то важному, но настолько неприятному, что напрямки идти трусил. Матфей же старательно делал вид, что ничего не замечает, потому что страх Сидора был капец как заразен, ведь это же Сидор — он никогда ничего не боялся.

— Чего ты хочешь, Сидор? — наконец, решился спросить Матфей в лоб.

Сидор тяжело вздохнул, и, как мантру, забубнил картавую скороговорку про Гр’еку через р’еку, потом сам себя оборвал и тихо так с расстановками признался:

— Я кое-что решил. Мое место здесь — вместе с другими душами. Ты должен отпустить меня в ядро, Мотан. Так будет лучше для всех.

— Чушь! Что за херню ты опять городишь? — взвился Матфей.

— Мотан, я мертв, — спокойно заметил Сидор. — Я умер. И мне пора уйти. Я все больше чувствую притяжение остальных душ. Мне просто необходимо уже стать их частью. Быть частью, значит, стать счастливым.

— Сидор, это фигня, бро. В аду нет счастья! Ад — это ад!

— Матфей, я заслужил то, что заслужил.

— Мы все исправим!

— Есть время принимать решения, а есть время брать ответственность за принятые решения! Да, меня ждут страдания, но только так можно осмыслить свои ошибки, понять, что именно привело меня сюда и идти дальше. Дай мне уйти, бро. Тебе нужно научиться отпускать людей! Отпусти меня!

Матфей сглотнул ком. Сидор был в чем-то прав, но при этом умудрялся быть не правым в самом главном.

— Я тебя не брошу! Даже если и так, ты же понимаешь, что здесь у них какая-то хрень случилась!

— Да, и я им нужен чтобы справиться, а тебе нет!

— Ты ошибаешься — ты мне нужен! — горячо возразил Матфей. — Ты тут единственный, кто связывает меня с жизнью.

— Так может пора разорвать эту связь. Пожалуйста. Мне не место у тебя в кармане.

Матфей прикрыл глаза.

Сидор так часто его бесил. С самой первой встречи, когда уселся рядом с ним на паре и заявил, что отныне они лучшие друзья, потому что никого лучше Кости Сидорова Матфею все равно найти на курсе не удастся. И как ни странно, это оказалось чистой правдой. Никого лучше Кости Сидорова Матфею не встречалось. При всей своей эксцентричности он был прекрасным другом и хорошим человеком. Гораздо лучше самого Матфея. Смелый, увлекающийся, совсем не такой как все. И умер он из-за их дружбы. Матфей знал, что виноват в его смерти. Это он дал Сидору на первом курсе почитать Бакунина. Это он заразил его мечтами об анархии и революции. Только в то время, как Матфей был всего лишь мечтателем — Сидор оказался деятелем. Некоторые мечты приводят в ад не только нас самих, но и наших близких.

— Это я виноват, что все так случилось, — вслух сознался Матфей, в глазах защипало. — Это я виноват, что ты умер.

— Очередная чушь, Мотан. Ты бы ничего не смог сделать. Это я, я видел выход только в саморазрушении. Нельзя взять кого-то прицепом и тянуть всю жизнь. Да, некоторые люди делают нас немного лучше или немного хуже, но в итоге — помочь себе мы можем только сами. Я сделал выбор, я хочу пройти этот путь до конца. Ты был мне надежной опорой, но мне пора научиться ходить самому.

— Нет, — прошептал Матфей. — Нет, Сидор. Мы или подохнем вместе, или вместе спасемся.

— Вот этого я боялся больше всего! Ты упертый, как осел! — с горечью выдохнул Сидор. — Тогда давай так, как предлагают они. Ты сейчас подойдешь к ядру и коснешься его. И потом решишь окончательно?

— Я уже решил! — категорично отрезал Матфей. — И трогать ядро не буду!

— Решил за меня?! — разозлился Сидор. — Может, ты все-таки сделаешь мне одолжение и возьмешь в толк мой последний аргумент!

К сожалению, в упреках Сидора была нехилая доля справедливости. Роль тюремщика даже из благих побуждений Матфею не улыбалась. Пришлось пойти на уступки.

— Ладно, — неохотно согласился он. — Но это ничего не изменит.

Матфей встал, размял затекшие ноги и подошел к пульсирующему ядру. Отсюда была видна только часть сферы. Он хмыкнул и с ленцой сунул туда руку.

Волна боли и ужаса током ударила по телу. Он взвыл, спешно отдергиваясь. Но боль не ушла. Он упал, скрутившись на полу пещеры в позу эмбриона. Ему казалось, что еще миг, и он свихнется, и в этот миг все прекратилось, так же внезапно, как и началось.

Он лежал и тупо таращился на ядро. До него медленно доходило, что у него нет выбора, он или отдаст душу Сидора, или душа Сидора погибнет, обратившись в ничто. Души могли существовать только вместе. Таков был непреложный закон мира, точно такой же неоспоримый, как бытующий в природе закон сохранения энергии и естественного отбора.

— Вот ты чучело, — простонал Матфей, сглатывая металлический привкус крови во рту, — а объяснить нельзя было нормально? Больно же!

— Ты меня не слушал! — огрызнулся Сидор. — Мне пришлось.

Матфей достал Сидора из кармана и долго смотрел на него, вскоре шарик расфокусировался, превратившись в красное облачко.

— Я буду скучать, хоть ты и дебил, но буду ужасно скучать.

— Да, я тоже, наверно, — голос его дрогнул. — Позаботься о моей маме и сестренке.

— Сидор. Я ведь тоже мертв, — напомнил Матфей.

— Ты пока в игре, — хмыкнул Сидор. — Давай уже, не тяни!

Матфей поднялся и протянул душу Сидора к ядру.

Труднее всего было разжать пальцы, они как будто прикипели к душе друга. Но все же, преодолев себя, он отпустил.

Душа Сидора пару мгновений парила в воздухе, а затем примагнитилась к ядру, слившись с ним в единое целое. Он стал частью остальных душ, и хотелось бы, чтобы это сделало его счастливым.

Матфей еще долго стоял плача и шепча что-то Сидору вслед. Сфера размылась от слез, и ему даже казалось, что он различает в ней душу Сидора.

Он слишком поздно понял, что его прощание стало мини представлением, за которым наблюдали все демоны и Варя в их числе.

Матфею нужно было побыть одному. Он развернулся и пошагал прочь от чужих глаз. Но все пещеры завалило. Все же решил поискать какой-нибудь отдаленный уголок, и ноги сами привили его в ту пещеру, где они играли с чертями. Она оказалась лишь слегка забросана камнями.

Он сел, уткнув голову в колени, и сидел так долго, пока голова не опустела. Думал о всяком. Обрывками крутились воспоминания о Сидоре вперемежку с мамой и Аней. Отсюда собственная жизнь казалась такой маленькой.

Жизнь маленького человека очень просто раздавить об огромный мир. Об этом писал Чехов, Гоголь…

— Ты поступил правильно, Матфей, — он поднял голову — рядом сидела Варя. — Так для него будет лучше.

— Лучше? Что ты об этом знаешь? Что понимаешь в человеческих отношениях? В любви? — скривился Матфей. — Иди к своему папочке.

Варя не шелохнулась, наоборот, вся подобралась и тихо процитировала: