Поцелуй небес - Людмила Григорьевна Бояджиева Страница 36

Рано поняла девочка, что надо брать ответственность и за мать и за себя в свои руки, иначе не выжить. Кобелей пьяных метлой разгоняла, пару раз за милицией бегала, подружив с участковым — отвадила-таки алкашей от дома. Но поздно было — пила мать горькую, проваливаясь по несколько дней в тупые запои.

Еще на практике в девятом классе определилась Лана в Промтоварный магазин, да там и осталась — помощницей продавца, а потом и до Зав. секции дошла, окончив специальные курсы. Смекнула, что торговля самая прибыльная в наши дни сфера. На школьных диспутах все галдели: «мечтаю стать космонавтом», «физиком», «учителем», а то еще, аврал — «на целину, ура!» При этом хлеб брали по талонам и по пол дня за колбасой и мукой толкались. А Ланке все в магазине принесут — самый дефицит, за это она своим девчонка что-нибудь импортное под прилавком придержит. К тому же и по подружкам пройдется, с их матерями — офицерскими женами пообщается — кому пудру, кому колготки или бюстгальтер предложит, а переплата — совсем мизерная, зато — с доставкой на дом.

Женька Дорогова была на четыре года младше Светланы. В школе они вообще не видались, а вот в подъезде довольно часто. Всего один этаж разделял дворницкий полуподвал и полковничьи апартаменты, а вот в социальном плане — бездна. Это только в лозунгах пишут: «нынче всякий труд в почете» и снимают в кино симпатичных дворников с усами и в белых передниках с номерной бляхой. А в жизни совсем другой расклад. Видела Чекануха Рая из своего урезанного оконца, как выходила к казенному газику полковничья жена под руку с супругом, в каракулевой длинной шубе и модных румынках — в Москву, наверное, в Большой театр ехали! А духами — так и прет, даже помойку перешибает, это не какой-нибудь там «Шипр» или «Кармен». Наверное Рижские. И Ланку Татьяна Ивановна к своей Евгении — отличнице близко не подпускала, дурного влияния улицы опасалась. Да и правильно делала, не чета ее дочери — безотцовщина подвальная. Вот картинка к примеру: моет Ланка подъезд с вонючей тряпкой по лесенкам корячится, а перед дороговской дверью жених с букетом к звоночку тянется. Да, какие уж там, подруги!

И все же, как ни странно, не было у Евгении более близкой наперсницы, чем вульгарная Ланка, да и ту, компанией не обиженную все в полковничий дом тянуло: что-то подхватывала она от Евгении, уча ее уму-разуму, неуловимое, но ценное. Вроде школы благородства что ли. Потому что была Евгения явно, не от мира сего, а скорее от того, другого, о котором грезила Ланка.

С годами разница в возрасте как-то исчезла — кто разберется 23 или 27, да и Татьяна Ивановна к старшей продавщице, Ударнице соц. труда — висел над прилавком у Светланы Кончухиной такой вымпел — стала терпимее.

Выглядела Светлана совсем девчонкой, а уже когда на вечера курсов «Выстрел» собиралась и вовсе кралей — умела себя подать. Юбчонка колоколом топорщится, английские лаковые шпилечки, прическа самого модного вида «бабетта» — начесанная залаченная светленькая копна, да реснички игольчатые «бархатной» тушью надраенные, невинно так хлоп-хлоп… Хотя насчет невинности… Это можно было выпускникам военных курсов «Выстрел», особенно иностранным лапшу на уши вешать. А уж в городе все кавалеры Ланкины были известны наперечет. Что душой кривить — много она по молодости ошибалась, замуж хотела выскочить, из подвала своего выбраться. Влюблялась даже по уши, а однажды с горя одну вену успела ножом вскрыть. А когда повзрослела и глянула на женихов своих потерянных, сбежавших некогда от легкодоступной Чеканухиной дочки, то ахнула: слава Богу-то, пронесло! Вон Виталька по скверику коляску с двойней катает — рожа кислая, так по движущимся мимо предметам женского пола и зыркает. К Ланке приставал, под свитер лапу запустил, ты говорит, моя первая любовь. А раньше-то что молчал? Другие и того хуже — ходят кодлой бухие «по Бродвею» — от пивной стекляшки к вокзалу, рубли у знакомых стреляют. У кого привод, у кого судимость. Ни одного лауреата Гос. премии, ни одного заслуженного артиста. Вот прорва-то и куда все ушло… Вадик Лобачев, лучший школьный баскетболист, кандидат в мастера спорта, каланча — лбом кольцо доставал, драчун, лидер и что? А сидит на 150 р. в своей конторе «от и до», жену, дедсадовского врача, затрахал уже третьего родила, все в обносках ходят. Стоило из-за него вены-то резать… Нет, Ланка, поумнела быстро, выработав собственную программу, которая, в сущности, не слишком отличалась от Программы КПСС по духу интернационализма и оптимистическому настрою. Лана постановила, что непременно будет жить в светлом будущем, ориентируясь на плодотворное сотрудничество с развитыми державами. И ничего в ее программе, такого уж безумного (в отличие от государственной) не было. Возникла она не сама по себе, не из лживых теоретических домыслов, а на конкретной реальной почве.

Высшие артиллерийские курсы «Выстрел» набирали в соответствии со своей международной направленностью абитуриентов из дружественных стран прокоммунистической ориентации. Вроде института Патриса Лумумбы что ли, только на военный лад. Наехали черномазенькие, желтенькие, узкоглазенькие. Холостые, между прочим, а кое за кем, как ходили слухи, стояли весьма мощные папаши, загребающие миллионы где-то там в жарких странах на изумрудах, алмазах или нефти. И эти женихи, — полным полно, хоть отстреливай, — толкались каждую субботу в Красном уголке училища под записи отечественных и зарубежных музыкальных исполнителей в поисках эмоциональной разрядки. А с темпераментом у них, между прочим, все было в порядке — не чета нашим. Ланка это сама выяснила. Был у нее Зеймар-Али, потом Фурим или Хурим, а потом… да разве вспомнишь. Все так парнишки — ничего особенного. Потискаться под кустами или в общаге, во время увольнительной, устроить белесенькой подруге гормональный праздник — и ничего серьезного. Один раз, правда, привез ее дружок в Московскую «Березку» и зелененькими сертификатами (самыми дорогими) под носом пошуршал — выбирай, мол, красивая, что приглянется. Ланка обмерла, аж вспотела вся: на прилавках сплошной дефицит и даже такое, что и в дефиците-то не числилось — запредел какой-то. А народу — никого! Дядька мордатый у двери сидит, входящих на предмет платежеспособности проверяет, продавщицы с тобой даже разговаривают, разные модели предлагают… Уж лучше было бы не ходить туда Ланке, не знать, что такое бывает. Выбрала она сапоги лаковые «чулок» до колен на платформе, костюм кримпленовый васильковый и макаронку к нему в тон, чтобы можно было