Ловушка Пандоры 2 (СИ) - Кузнецов Стас Страница 38

Аня находилась в пустоте, хотя не могла даже вообразить её себе. Пустота ощущалась не как внешнее, а как слепое продолжение её самой. Разум дезориентировано пытался нащупать хоть какую-то опору в привычных точках и осях координат, и, не находя её, бился в панической агонии. Должно быть, подопытные, которые носили инвертоскопические очки, позволяющие видеть мир вверх ногами, поначалу испытывали похожие чувства.

Сознание раскачивалось все сильнее, и, когда казалось, что его сейчас затопит волна безумия — Аня неожиданно нашла опору в Илье. Пустота наполнилась им. В ней проявилось его пятно. Сжатый комок паники кардиограммой тахикардийца пульсировал в пространстве.

Аня потянулась к нему, и Илья в свою очередь смог нащупать опору в ней. Он прекратил метаться и успокоился.

Теперь в пустоте вырисовывались едва намеченные очертания его фигуры, раскрашенной какими-то невероятными цветами: тут было много стального и все оттенки синего, начиная от почти черного и заканчивая бледно-голубым.

— Ты как? — обеспокоенно спросил Илья.

— В порядке, — все еще завороженно разглядывая его суть, сказала Аня. — А ты?

Акустика сбивала с толку — слова опускались, как в пустой колодец, а потом эхом возвращались в виде ответов Ильи.

— Тоже, — задумчиво протянул он. — Интересно, где Варя с Матфеем? Как ты нашла меня?

— Случайно, — призналась Аня.

Илья ругнулся. Они представляли собой цветовые пятна на пустом холсте, лишенные всякой возможности к передвижению, и необходимых ориентиров вокруг не существовало: ни времени, ни пространства, ни материи, ни формы.

Илья первый сообразил, что делать. Пока Аня раздумывала, он стал звать Варю и Матфея. Сообразив, что это единственная доступная тактика, Аня присоединилась к нему. Вскоре их старания возымели успех. Из пустоты к ним эхом вернулся мрачный ответ Матфея:

— Где вас так долго носило?!

В сознании Ани выросло еще одно цветное пятно в форме Матфея. На этих мазках глаз мог бы отдохнуть, если бы они были менее хаотичны и более сдержаны в своих экспрессивных проявлениях. Однако суть Матфея нельзя было отразить точнее, чем та палитра цветов и оттенков, которые выбрал неведомый художник для характеристики его «Я».

— Нигде. Мы зашли сразу за вами, — заметила Аня, опережая резкий ответ Ильи, который грозил очередной затяжной перепалкой.

— Ясн, значит, Варя была права и это особенности этой дыры, — разочарованно буркнул Матфей, он явно специально пытался спровоцировать Илью, и сейчас не мог скрыть своей досады на Анино вмешательство.

В отношении Матфея Аня сама себе удивлялась. Она столько лет бережно хранила все воспоминания о нем. Столько лет мечтала о встрече, представляя ее в мельчайших деталях. Каждый раз в ее воображении судьба сводила их при новых и самых невероятных обстоятельствах, но неизменно было одно — ее чувство к нему.

И вот этот час настал — встреча состоялась. Но ничего из того, что она представляла себе не сбылось. Все переменные смешались и дали совершенно непредсказуемую эмоциональную реакцию. Увидев Матфея, Аня обрадовалась, но больше растерялась, даже испугалась. И с каждым его словом ей делалось все более очевидно — то, что было между ними давно прошло. Он больше не был вспыльчивым мальчишкой — он стал мужчиной. И она уже не была как раньше забитой девочкой. Они оба как будто выросли из своих чувств. И от этого ей было грустно и немного досадно.

Вся это эмоциональное смятение осложнялось невозможностью отрефлексировать свои переживания. Ане казалось несусветной глупостью на фоне надвигающейся катастрофы думать о чувствах.

— Так вот значит какой он — вожделенный сад, — грустно заметила она, чтобы вернуть себя к действительности.

— Нет, это всего лишь его руины, — возразил Илья. — Такой станет и Земля — после того как её поглотит Хаос.

— Раньше тут было сказочно красиво, — грустно подтвердила Варя.

Она и здесь представляла из себя изящное пятно рассвета.

Стало интересно, как выглядит она сама, наверняка как всегда — неказисто и посредственно.

Аня не то, что ревновала Варю к Матфею, но никак не могла прекратить все время сравнивать себя с ней. И к своему огорчению, на фоне этой эльфийки ощущала всю свою безнадежную серость в лягушачьей шкурке. Мозгами она понимала, что Вариной судьбе не позавидуешь, что девушка заслуживает только сочувствия и уважения, но никак не могла избавиться от банальной женской зависти.

— Что делать будем? — спросила Аня, вновь мысленно обругав себя за глупость и пытаясь сосредоточиться на действительно важном деле. — Как искать ящик в пустоте?

— Никак, — с убийственной уверенностью припечатал Матфей. — Пока вы собирались в дорогу, мы с Варей перепробовали все, что только здесь можно. Как вы понимаете, можно тут только болтать и видеть пятна друг друга. Тут ничего нет, следовательно — ничего и найти нельзя.

Аня мысленно пыталась опровергнуть эти слова, но ни одного аргумента против найти так и не сумела.

— Тревожно. Мы с Матфеем стали замечать, что стоит нам что-то вспомнить, как воспоминание стирается, — грустно дополнила пессимизм Матфея Варя. — Мы забываем себя.

— Мы нигде и становимся ничем, — обреченно подытожил Илья.

Аня разозлилась на его пассивную готовность принять самое худшее без всякого сопротивления.

С Ильей её вообще бросало из крайности в крайность от жгучей неприязни к совершенно немыслимой после его признаний нежности и сочувствию.

— Ага, мы, находясь в Эдемосе, который слопал Хаос, находимся в Хаосе, — паясничая в духе: «я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь», хмыкнул Матфей. — А я-то думал, что в аду было плохо.

— Ту мач! Зачем ты это проговорил? — возмутился Илья. — Итак, мозги как будто вывернули наизнанку.

Аня, решив проверить Варины слова, прислушалась к себе, выуживая из памяти то, чего было не особо жаль.

Перед глазами замелькали картины, от которых она была бы рада избавиться, но они врезались клещами ей в душу и не отпускали даже в самые светлые дни.

Ей тогда было лет двенадцать, она нашла в подъезде блохастого котенка и притащила домой. Когда отец узнал, то в пьяном угаре сильно избил Аню. Она всю ночь проплакала, прижимая к себе теплый комочек. Котенок, будто понимая её горе, утешающее тарахтел. Наутро, протрезвев, и по обыкновению раскаявшись, отец разрешил котенка оставить, даже горшок с миской купил.

Но кошка прожила у них не больше года. Отец убил её, когда обнаружил, что запуганное им животное ссыт ему в ботинок. Он на Аниных глазах схватил кошку за задние лапы и ударил об дверной косяк. Аня ничего не успела сделать. Ей оставалось лишь положить мертвую кошку в коробку из-под обуви и похоронить её в березняке.

Все это пронеслось у нее перед внутренним взором так отчетливо и детально, что даже нос защекотало от въедливого запаха кошачьей мочи.

Однако, когда она вновь попыталась вернуться к этим событиям, то поняла, что кроме самого факта убийства кошки отцом вспомнить больше ничего не может. В памяти на том месте зияла пустота.

Тяжелое горькое воспоминание, но оно было её. Она вся есть лишь набор этих воспоминаний. И если они исчезнут, то исчезнет и она. Память же, запустив механизм воспроизводства, калейдоскопом подсовывала картину за картиной, вопреки её дерганью за стоп кран. Сделалось страшно и она, перебив очередную перепалку Матфея с Ильей, поспешно предложила:

— Давайте тогда поскорее вернемся туда, где еще можно побыть, хотя бы недолго.

— Мы уже пробовали, — мрачно ответил Матфей.

— Может у Ильи получится, — виновато прошептала Варя.

Но и у Ильи не получилось ничего кроме нехороших слов.

В этот момент Аня впервые осознала, что это на самом деле конец. Напряжение вдруг отпустило, и она ощутила небывалую легкость. Все в ней как-то сразу опало, обмякло.

Почему-то вспомнилось, как однажды девочкой она пряталась от гостей в шкафу. Тогда еще была жива мама, и в дом всегда приходило много гостей. Аню везде искали, а она подглядывала в щелку. Из окна струилась полоска света, и она воображала, что за эту черту никто не сможет зайти, что это её защита.