Готфрид Майнхольд - Лиана Хальвега

Готфрид Майнхольд

Лиана Хальвега

Хальвег, выведший в свое время знаменитую лиану halwegia — растение, определившее судьбу человечества, — не дожил, к счастью, до дней, когда жизненная сила и неприхотливость его создания раскрылись в полную силу. Цветущая и плодоносящая практически непрерывно, лиана, плоды которой отличались фантастическим содержанием питательных и биологически активных веществ, к тому же допускали самые разные способы переработки, в считанные годы начала триумфальное шествие по земному шару; шедевр приспосабливаемости и устойчивости, хальвегия подходила для любых климатических зон, она прекрасно произрастала в высокогорных областях, в зоне вечной мерзлоты, в песчаных и каменистых пустынях, щедро вознаграждая за вынужденную полугодовую спячку под снегом и льдом в два-три раза возрастающей плодоносностью в сезон.

Удивительнейшее растение! Из него можно было приготовлять муку, запекать целиком или употреблять в сыром виде, тушить, жарить, сдабривать пряностями, употреблять в засахаренном виде — возможности применения похожих на тыкву плодов были практически не ограничены. Всего за несколько лет зерновые, рис и картофель — прежде основные продукты питания — были окончательно побеждены, проблема голода на земле перестала существовать.

Поистине блистательный итог неутомимой исследовательской деятельности Хальвега; впрочем, при вручении ему Нобелевской премии за три года до смерти он держался чрезвычайно скромно, без какого-либо следа горделивой удовлетворенности, в ответной речи он тактично, но весьма отчетливо сузил границы собственных заслуг, решительно отказавшись от сопровождавших высокую награду почестей и славы.

Победное шествие хальвегии по континентам было к тому моменту завершено, всем очевидна была ее жизнеспособность, неприхотливость, интенсивнейший обмен веществ. Ничего подобного в растительном мире прежде не было. По скорости размножения хальвегия превосходила во много раз даже известный своей плодовитостью сорт лилий, она требовала внимания и ответственности от ухаживавших за нею людей. Малейшая небрежность при прополке или обрезке, неубранные опавшие листья, оставленный без присмотра отросток оборачивались через какое-то время огромными новыми трудозатратами; в теплое время года жизненная сила растения и неостановимый его рост выходили из-под контроля, оно давало под землей и на поверхности многочисленные отростки, оторванные листья прорастали буквально за одну ночь и тут же пускали корни, отростки тесно сплетались друг с другом и если упустить этот момент, то всего за несколько дней на аккуратных и отделенных друг от друга грядках образовывался непроходимый растительный клубок, не поддающийся обычным садовым инструментам.

Хальвегия была чрезвычайно плодоносной, но и разрасталась она стремительно — с этим приходилось считаться. Уже к моменту присуждения Хальвегу премии эта весьма неприятная биологическая особенность доставляла неприятности, пока только отдельные, но о них уже говорили всюду. Ряд центральноамериканских сортов культуры именно в то лето вышел из-под контроля, потребовались чрезвычайные меры по локализации стремительно разраставшихся на территории свыше ста квадратных километров лиановых джунглей, хальвегия там достигла высоты многометровой башни и в этом запущенном состоянии существенно снизила свою плодоносность. И хотя собираемые урожаи были пока приемлемыми, затраты, которых они требовали, потери в энергии и технике грозили стать непомерными. Почти миллион человек, сменяя друг друга несколько раз в течение суток, заняты были локализацией разрастающихся джунглей, участок за участком обследовали они глубокие рвы, которыми окружен был неистово разрастающийся лиановый комок, пресекая все возможные попытки вегетации. Еще где-то повторилось подобное. Ручная обработка была тяжелой и удивительно трудоемкой, все попытки механизировать сложный процесс оказывались до сих пор неудачными, да и в борьбе с лиановыми джунглями внимательный взгляд и быстрые ловкие руки оказывались незаменимыми рядом с самой мощной техникой. Нельзя было оставить в земле даже самого крошечного корешка, дать ему хотя бы малейший шанс — а ведь корни хальвегии тянулись глубоко в почву.

В инструкциях по уходу за фантастической лианой, составленных лично Хальвегом, содержались неоднократные предупреждения о последствиях невнимательности, небрежности и халатного отношения; все советы по обрезке в период вегетации, по подготовке к зиме, все тщательно продуманные параграфы неизменно заканчивались выделенным жирным шрифтом предупреждением о последствиях.

Но не везде предупреждения эти оказывали нужное действие, а может, их просто не принимали всерьез, упуская из виду, что в сравнении с арбузами, огурцами или кабачками хальвегия представляет собой принципиально иной, новый тип растения.

В последний год жизни Хальвег много поездил по миру, посещая одну за другой плантации хальвегии, в том числе те семь или восемь находящихся на грани катастрофы областей, которые к тому времени возникли. Всюду его встречали с почетом, он, однако, почти не высказывался по существу, производя впечатление довольного жизнью остроумного человека. Интервью его трактовали скорее поведение людей, нежели лианы, он много говорил о добросовестности и ответственности, о том, что радикально победить вырвавшуюся из-под контроля хальвегию невозможно ни химическими, ни биологическими средствами — разве только отравив на долгие века, например с помощью ядерной техники, землю, в которой она произрастает.

Второго большого наступления хальвегии, на сей раз решающего, гениальный селекционер уже не застал: спустя два года после его смерти лиана распространилась по всему североафриканскому побережью, захватила большую часть Апеннинского полуострова, спустилась с Пиренеев на Францию и Испанию, похоронила под собой значительные области Центральной и Восточной Европы вплоть до Урала, огромные пространства Азии, всю Центральную Америку, а также весь бассейн реки Амазонки. Города, где жили прежде миллионы, поросли теперь лиановыми лесами, переходящие один в другой промышленные районы, огромные пространства земли оставлены были людьми и брошены на откуп хальвегии. Более трети человечества самоотверженно боролось с дальнейшим распространением растения — в тяжелейших условиях, вручную, применяя мощную технику только для земляных работ. Сложилась парадоксальная ситуация: несмотря на полную обеспеченность продовольствием — небольшой доли ежегодного урожая хальвегии хватало, чтобы прокормить десять миллиардов человек, — наука и промышленность резко пошли на убыль. Товары, не считавшиеся предметами первой необходимости, постепенно исчезли, за два года как-то незаметно растворились предметы роскоши, сошли на нет индустрия моды и развлечений, утвердилась новая, аскетичная мораль неукоснительного исполнения долга на фронте борьбы с хальвегией. Ученые в сотнях лабораторий во всех частях света изыскивали возможности усмирения неистовой лианы, но первые попытки их были безуспешны. Исследователи блуждали в потемках, ставили эксперимент за экспериментом — в лучшем случае они добивались сомнительных частных успехов, сопряженных с рискованным побочным воздействием на окружающую среду.