Михаил Башкиров - Осеннее усекновение

Башкиров Михаил

Осеннее усекновение

С БЛАГОДАРНОСТЬЮ

ПОЗНИКОВУ С. Г.

ПОСВЯЩАЕТСЯ ИРКУТСКИМ

УЛИЦАМ:

КОТЕЛЬНИКОВСКОЙ

И ЛАНИНСКОЙ

Не рекомендуется подросткам, домохозяйкам и людям с неустойчивой психикой.

КОГДА РЕДЕЮТ НЕБОСКРЕБЫ

В столице Восточной Сибири (неофициальный титул, но исторически оправданный) — в меру интеллигентной, в меру провинциальной — потряхивает не так часто, как в неунывающей карликовой Японии, Чилийских Андах или жлобском Лос-Анжелесе.

По крайней мере раз в год Байкальский тектонический разлом выдает достаточно щедрую чувствительную порцию на радость остепененным сейсмологам Института земной коры.

Слуховой панической волной накрывает близлежащие и среднестоящие населенные пункты, будоража запластованную память о рекордном провале, унесшем под сверхпрозрачные взметнувшиеся студеные воды тридцать пять рубленых, проконопаченных изб с рублеными же банями, амбарами, стайками, двести четырнадцать душ обоего пола, включая грудничков и беззубых старух, пятьдесят одну крупнорогатую голову, сорок два конских хвоста, тридцать поросят и скарбу примерно на тысячу золотых червонцев царской чеканки по курсу 1862 года.

На этот раз сентябрьский робкий серийный катаклизм с затухающей амплитудой не вызвал интереса даже у бдительного аспиранта.

В учреждениях, закрытых по причине вечернего времени, чуткая сигнализация не поддалась на провокацию стихии.

На экскоммунистической гидроэлектростанциипервенце Ангарского каскада ничего не замкнуло и ничего не сгорело.

Лишь самый маленький колокол на Крестовоздвиженской церкви отреагировал нотным касанием чугунного языка холодного запотевшего нутра.

Да женщина тридцати двух лет на девятом месяце тревожно скинула одеяло и потянулась к мобильному телефону.

Беременная супруга частного предпринимателя, ускоренно сколотившего удовлетворительное состояние на продаже устаревших политически и морально ракет средней дальности раскосому соседу (на металлолом), ожидала в наипрестижнейшей палате, оснащенной стараниями независимых депутатов и анонимных спонсоров, близких родовых схваток.

Раскочегаренный, взвинченный очередным советом директоров преуспевающего банка, отец еще не проклюнувшегося наследника движимого и недвижимого только что отзвонился и цыпочным шепотом проинформировал о нечаянно затянувшемся решающем заседании.

Будущая мать зло перевела сотовый из режима ожидания в режим недоступности.

Одеяло съехало на пол.

Первый толчок.

Второй.

Третий.

Но странные колебания — не в чреве, уставшем и непослушном, а где-то в нечувствительных подошвах отекших ног.

Дверной проем — цитата из инструкции по безопасности.

Окружающая никелированная кривизна издевательски отразила неуклюжий переход к матовому прямоугольнику.

В дежурном освещении коридора выделялась живым успокаивающим сиянием ординаторская — почти напротив, в двух шагах.

Весь персонал сгрудился у телевизора.

На посторонний вскрик белые и синие халаты отпрянули от ящика, и она увидела на экране, как эффектно рушится нью-йоркский небоскреб, знакомый ей по рождественским праздникам, проведенным в Штатах.

По истеричной скороговорке английского комментатора, по бестолковщине российского ведущего, по лицам не выполняющих профессиональный долг высокооплачиваемых медиков она вдруг поняла — началось…

Воды отошли прямо у телевизора.

ЭТИОЛОГИЯ НЕЯСНА

Между заключительным внутримышечным уколом и последним сеансом дюжего мануальщика успел побриться казенной безопасной бритвой — с инвентарным номером на дешевом пластиковом футляре.

Полгода маяты.

Реанимация — хирургия — реанимация — терапия.

И расплывчатый, уклончивый, терминонасыщенный, с неясным прогнозом диагноз военно-медицинских светил.

Вчера угрюмый порученец доставил прямо в изолятор туристическое имущество дезертировавшего с семейного фронта генеральского зятя — рюкзак с прожженным клапаном, застиранный противоэнцефалитный костюм и вибрамистые разношенные ботинки.

Примерка — минут десять.

Сопровождающий порученца румяный детина высыпал на оголенную кровать (соседи не полагались) консервы и пакеты с полуфабрикатами, а в опорожненную коробку сложил аккуратно и споро фиолетовые кардиограммы, шуршащие справки, разноформатные анализы, черные пугаюшие снимки.

На прощание суетливый порученец виновато, без дежурной формулировки, вручил новенький орден и добавил к нему пакет с прежними, так ни разу и не засвеченными медалями.

Отпускник с открытой датой мелькнул в мутном трофейном (Великая Отечественная) с манчжурскими иероглифами вестибюльном зеркале.

Тщедушный абсурдно-реальный турист, ковыляющий к парадному выходу; зато не в инвалидной коляске с рифлеными шинами, с подлокотниками из кожзаменителя, не на поскрипывающих новеньких протезах, да и облупившиеся костыли временного пользования остались наверху, как и медали, и орден.

Старшая сестра догнала у центрального поста и принудительно вернула в рюкзак забытый пакет.

Без наград это учреждение не покидали даже покойники.

Внутренняя охрана (халаты на камуфляже) добросовестно про сканировала, индифферентно проидентифицировала.

Никто не встречал на официальном пятачке, обсаженном черными махровыми георгинами в три ряда, и наступивший тихий час нарушало лишь суматошное чириканье воробьев.

В февральском налете на Российский филиал всемирного антитеррористического центра из служащих и обслуживающих выжил один.