Килгор Траут - Венера на раковине (фрагмент)

Траут Килгор

Венера на раковине (фрагмент)

Килгор Траут

Венера на раковине

Глава из романа

Перевод отрывка из романа известного американского фантаста Килгора Траута "Венера на раковине" нам любезно предоставлен одним из хабаровских клубов любителей фантастики "КТК" (Kilgore Traut Club), хорошо знакомого хабаровским фэнам.

Герой романа Саймон Вагстафф по прозвищу "Космический странник" - последний житель Земли, пережившей очередной всемирный потоп - отправляется в космическое путешествие в сопровождении собаки и совы. Он посещает множество планет с разнообразнейшими формами жизни. И вот очередная планета под названием Шалтун...

Глава 6.

ШАЛТУН, ИЛИ ПЛАНЕТА РАВНОГО ВРЕМЕНИ

Саймон приказал кораблю совершить посадку на большом поле возле самого большого здания в городе. Поскольку население этого города было больше других городов, вероятно, здесь находилась столица.

Здание было высотой в шесть этажей и построено из какого-то белого камня с фиолетово-красными прожилками. Сверху оно напоминало трехлепестковый клевер на длинном стебле. Окна были похожи на букву "дельта", двери - овальные. При виде крыши вы вспоминали корку хлебной буханки. Здание было окружено балконами без крыш. Балконы держались на колоннах. Те, что поддерживали торцы балконов, имели форму перевернутой буквы "У", другие, установленные за дельтоидами, выступали от пола балкона под углом 45 градусов, так что их концы проходили через дельтоиды. Наверху у них были шары-фонтаны, разбрызгивавшие молочно-белую жидкость. У основания лежали камни, напоминающие большие орехи, с крестообразными насечками на поверхности.

Люди, выходившие из здания, отличались от землян лишь остроконечными ушами, желтыми кошачьими глазами и острыми зубами. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь все известные гуманоидные расы происходили от обезьян, собак, медведей или грызунов. На Земле в эволюционной гонке к разуму победили обезьяны. На других планетах у потомков кошек, собак, медведей, бобров или кроликов лапы развились в пальцы, и первыми к финишу пришли они, а не обезьяны. На некоторых планетах обезьяны и другие животные достигли цели одновременно и делили власть над миром. Кое-где одна команда истребила другую. Здесь же, как видно, кошки раньше всех встали на ноги. Что касается обезьян, то они, возможно, прятались в окрестных лесах.

В обзорных экранах Саймон увидел, как к "Хван-Хо" приближаются местные жители, вооруженные копьями и луками. Саймон вышел из корабля и поднял руки вверх - известный всем жест миролюбия. Улыбаться он не рискнул, потому что на некоторых планетах улыбка означала то же, что враждебный оскал зубов.

-Я - Саймон Вагстафф, человек без планеты, - представился он.

Через пару недель Саймон выучил местный язык достаточно хорошо, чтобы общаться с аборигенами, да и они прониклись к нему некоторым доверием. Как выяснилось, он не был первым землянином, прибывшим на Шалтун. Около двухсот лет назад здесь уже побывал веселый говорун с Земли по имени П. Т. Тауб. Прежде, чем шалтуниане успели полюбить его, он исчез, прихватив на память корону, усыпанную драгоценностями - вместе с принцессой, только что получившей первую премию на конкурсе красоты "Мисс Шалтун".

Саймон с трудом убедил их, что ему не нужны ни корона, ни принцесса. Если ему что и нужно от них, неустанно повторял он, то нечто нематериальное. Ему нужны были ответы на его вопросы. Кто, например, построил наклонную башню в виде сердечка?

Сопровождающие Саймона шалтуниане ответили, что единственное, о чем они знают, это следующее: в этой галактике строителей башни называют Глерун-Гоуф, и кто-то где-то когда-то должен встретиться с ними, что же касается башни, то она стоит здесь непонятно зачем с тех пор, как у шалтуниан появился разум, и наверняка стояла и раньше. Древняя легенда гласила, что когда башня упадет, наступит конец света.

Саймон был человеком общительным. Он любил людей и умел с ними контачить. И люди любили общаться с Саймоном. Но с шалтунианцами у него дело не клеилось. Вначале он думал, что все дело в кошачьем происхождении шалтунианцев. Но на Земле ему приходилось общаться с кошкоподобными инопланетянами, и все было в порядке. Честно говоря, Саймон вообще предпочитал кошек собакам, и не его вина, что спутником в его странствиях стал пес, а не кот.

Может быть, думал он, причина в сильном мускусном запахе, который висел над городом, перекрывая даже запах навоза с близлежащих ферм? Этот запах происходил от каждого шалтунианина, которого он встречал, и был удивительно похож на запах мартовского кота. Спустя время, он понял причину: все шалтуниане были в брачном периоде, который длился здесь весь год. Любовь была главной темой их разговоров, но даже о любви они не могли говорить долго. Спустя примерно полчаса они начинали суетливо извиняться и покидали Саймона под любым благовидным предлогом. Если Саймон следовал за ними, то замечал, как он или она входили в дом, где их уже встречал шалтунианин противоположного пола. Дверь закрывалась, и через несколько минут из дома неслись жуткие звуки.

Из-за этого Саймон не мог поговорить толком даже со своими сопровождающими, потому что они сменялись каждые полчаса, и все нужно было начинать сначала.

Больше того, когда его спутники появлялись на следующий день, они абсолютно не помнили, о чем шла речь вчера. Саймон решил, что именно короткая память тормозила прогресс шалтуниан и не позволяла им перейти от сельскохозяйственного общественного строя к индустриальному.

Саймон любил поговорить, но умел и послушать. Овладев языком, он обнаружил, что интонация у его охранников меняется день ото дня. Наконец, Саймон решил, что ему неловко потому, что он не может, подобно шалтунианам, день и ночь думать о любви. Он даже почувствовал к аборигенам нечто вроде зависти. Эволюция, решил Саймон, обманула землян, сформировав общество, подавляющее тягу к любовным отношениям. Может быть, эволюция закоротила эту тягу на мозг человека, чтобы он использовал освободившуюся энергию для изготовления инструментов и придумывания новых религий, способов заработать больше денег и достичь более высокого положения.

Земляне стремились забраться на самый верх, в то время, как шалтуниане ограничились более прозаическими рекордами.

Вначале Саймон подумал, что шалтуниане нашли мудрый выход. Ведь одним из недостатков человеческого общества была невозможность достижения любовного идеала. Может быть, шалтунианцы, с их системой жизни, достигли счастья и полны любви? Но оказалось, что он ошибся. Даже такого слова - "любовь" - не было в словаре Шалтуна.