Сборник Забытой Фантастики №6 - Эдмонд Мур Гамильтон Страница 10

Поэты всегда расходились во мнениях относительно цвета луны, одни воспевали ее серебристый свет, другие – золотой блеск. Но теперь шар не был ни серебристым, ни золотистым. Его общий цвет стал цвета полированной латуни, как видно при красном освещении. Его сияние быстро тускнело, и было странно отметить, что черные тени его гор становились все менее отчетливыми.

Это изменение было еще более примечательным, если смотреть в телескопы обсерватории. Казалось, что гигантские линзы приблизили каждую деталь на расстояние прикосновения. Астрономы теперь видели морщинистый лик Луны почти так же ясно, как если бы они находились на самой ее поверхности, а ее цвет под стеклами приборов был тускло-серым.

Близость спутника принесла много новых знаний о его физических характеристиках. Было показано, что его горы более сложны, чем считалось ранее, и наука теперь была уверена, что Альпийская долина была результатом контакта с каким-то блуждающим небесным телом. Его кратеры, по-видимому, были остатками или основаниями гигантских пузырей, поднятых вулканическими газами, когда спутник был расплавлен.

На сфере не было никаких признаков жизни, но доказательства того, что она когда-то была населена, были неоспоримы. Открытие, которое привлекло наибольшее внимание, заключалось в том, что на склоне горы Хэдли рядом со странными отметинами, обнаруженными профессором Берком, была вырезана гигантская фигура горгульи. Ее черты были слишком расплывчаты, чтобы дать четкую картину. Что касается иероглифов, то наука теперь была уверена, что они содержали математические вычисления.

Болометры4 показали, что температура Луны была далеко не такой низкой, как считалось, и что ее поверхность отражала заметное количество солнечного тепла – около одной 400 000-й части. Был ли этот факт вызван близостью земного шара к Луне, оставалось предметом догадок. Однако во время лунной стигийской ночи температура упала почти до ста пятидесяти градусов ниже нуля, но это было не так холодно, как предполагала наука.

Профессора Шерард и Берк в своей отапливаемой обсерватории тратили почти каждую свободную минуту на изучение спутника, и Милдред Ример была в полном восторге. Все трое долго размышляли над иероглифами на горе Хэдли в поисках ключа к расшифровке, который, как полагал Эрнест, заключался в математических построениях.

– Я хотел бы знать их значение, даже в этот поздний день в жизни мира, – сказал он Милдред однажды вечером. – Я верю, что это записи оставлены погибшей цивилизацией. И эта странная фигура там наверху, должно быть, принадлежит лунному богу. Я удивляюсь, почему я не смог увидеть его до того, как произошла Великая перемена. Должно быть, его очертания не так бросаются в глаза, как у иероглифов. Но теперь я могу поклясться, что у него два огромных сверкающих глаза. Странно, однако, что никаких других признаков лунной цивилизации обнаружить не удается. Лунный человек, должно быть, жил в каких-то домах и строил храмы своим божествам. Кажется, что такие сооружения все еще должны находиться в хорошем состоянии сохранности из-за отсутствия воздуха.

– Ну, если такие руины существуют, они должно быть на другой стороне Луны, – сказала Милдред, отрывая взгляд от телескопа. – И, конечно, это маловероятно, поскольку температура на другой стороне должна быть невообразимо низкой. Обратная сторона Луны – как бы мне хотелось исследовать ее! И что-то подсказывает мне, что когда-нибудь я это сделаю. Луна всегда звала меня, и теперь, когда она так близко, что, кажется, я могла бы протянуть руку и коснуться ее, у меня возникает искушение протянуть руки и заплакать о ней, как, по словам родителей, я делала, когда был ребенком. Кажется, она притягивает меня к себе, как притягивает приливы и отливы. Интересно, почему.

– Потому что ты все еще моя Лунная девочка, – засмеялся Эрнест. И затем нежно добавил, – В конце концов, твое желание может исполниться. Позволь мне открыть тебе секрет. Я планирую отправиться на Луну, когда жизнь на этом земном шаре станет невозможной, и я думаю, что это путешествие можно совершить. Конечно, вы отправитесь со мной – вы и профессор Берк.

Милдред посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Радостное восхищение и предвкушение отразились в них, когда она обрела голос:

– Замечательно! Ты действительно это имеешь в виду, Эрнест? Расскажи мне, как ты собираешься совершить это путешествие.

– Посмотри в телескоп еще раз, – ответил он. – А теперь внимательно изучи тени Апеннин и скажи мне, что ты видишь.

– Их контуры больше не четкие и черные, – сказала она после минутного наблюдения. – Они гораздо менее отчетливы, чем были неделю назад. Что это значит?

– Это значит, – медленно ответил Эрнест, – что на Луне есть воздух – Луна начала дышать.

– И как ты это объясняешь?

– Мы уже заметили, что наша атмосфера ослабевает. Сам воздух разряжен. На мой взгляд, есть только один ответ – его тянет к Луне!

ГЛАВА IX. "

Давайте отправляться"

Три дня спустя профессор Шерард сделал еще более поразительное открытие.

Луна замедляла свой ход!

Тригонометрические расчеты показали, что зловещий спутник теперь приближался к Земле со скоростью 4447 миль за двадцать четыре часа – почти на три сотни медленнее, чем его скорость неделей ранее.

Эрнест Шерард немедленно передал эту информацию оставшимся обсерваториям и радиостанциям народа вершин. Это открытие сразу же поддержали другие астрономы, в том числе профессор Джозефус Сэйр из Йеркса.

– Я поздравляю вас, – раздался из приемника голос профессора Сэйра. – Вы сделали все самые важные открытия с тех пор, как Берк обнаружил, это Великое изменение. Но я сам иду по следу чего-то большого. Что случилось с тенями на Луне?

На следующий день профессор Шерард передал свои последние слова всему миру. Это было послание последней надежды, призыв к переселению на Луну.

– Пусть каждый атолайнер и атоплан будут немедленно готовы, а все открытые машины будут закрыты кожухами, чтобы противостоять космическому холоду, – призвал он. – Луна – это единственное убежище, если кто-то из жителей Земли намеревается выжить.

– Сейчас до Луны всего шестьдесят шесть тысяч миль пути, – продолжил он. – В течение обычной недели он станет не более пятидесяти тысяч, несмотря на замедление скорости сближения. Тогда воды