Многократор - Художник Её Высочества Страница 115

Cтепан сидит восстанавливает кровообращение. Наука! Это вам не фигушки воробьям показывать, как он в детстве, не письки на заборе рисовать, как… некоторые. Слов нет, получил что хотел — добросовестную консультацию.

— Ответьте просто, пожалуйста. Можно вылечить?

— А кто вы ей?

Кто он ей? Подельщик её отцу. Третий отбойщик.

— Я ей… — и закончил твердо. — Я её люблю! Так можно справиться?

Опять доставание левой рукой правого уха через спину. Бог есть? Вылечить можно?

Врачиха качает головой с выражением лица, будто почувствовала во рту волос. Но тут же спохватилась. Нет-нет, её надо понимать правильно. Полное излечение под вопросом. Стопроцентный идеал, вообще, где существует? Другое дело: современная медицина располагает всевозможными эффективными медикаментами и психотерапевтическими методологиями, можно болезнь остановить, повернуть вспять, контролировать настолько успешно, что масса примеров, когда такие кадры занимают высокие посты (нероны-наполеоны-гапоны…), и несут ответственность в различных обязывающих профессиях. Очень много можно сделать. Поверьте — перебедуем!

Лапша на уши из уст красивой женщины. Первый гений, встреченный Степаном, — Полецкий. Красноярск, первый курс художественного училища, заточенное на нулёвке перо итак самого мельчайшего калибра, китайская тушь, его работы и открытие того, что гении живут среди нас и как надо перевернуть в своей башке мир, чтобы нормальные граждане строили свое жирное будущее все-таки чуть агрессивнее разнузданнее, а потому, опосредованно благодаря искусству, свободнее. Когда стало ясно, что с парнем неладно, прямо в аудиторию явились две мускулистые тетки из психдиспансера и радостно вопрошали: «Где тут у вас, зайчики, сумасшедший, хрм?». И позже, в дурдоме, Степан с яблоками и Полецкий, бывший блестящий денди, товарищ, но не бывший гений — накаченное наркотиками существо, немое страшное в безразличии к миру, который он недавно ещё творчески переделывал по своему образу и подобию, как Бог. «Поверьте — перебедуем», твою мать-прародительницу!

— Подождите, если люди всю жизнь с этим живут, может быть, не лезть, не поджигать бензоколонку, чтобы прикурить? Просто быть рядом и подстраховывать?

Ни в коем случае! Она в состоянии придумать такую роковую фантазию, что если не убьёт… случайного… то сама может в минуту просветления, как откровения…

Увидев степаново перекошенное лицо, даже стукнула кулачком по столу — нечего думать о таком если бы, да кабы. Они справятся, главное — не затягивать. Комплексы имеют свойство развиваться. Заика Демосфен стал знаменитым оратором, а коротышка Наполеон получил компенсацию, став могучим вождем сражающихся людей. У больного такой отдушины может не быть, так стоит ли ждать на бензоколонке курильщика с отключенным Принципом Реальности? В общем, доктор — заведующая отделением, может забрать её к себе. Индивидуальный надсмотр, витамины, фентазин — лекарство для снятия спутанности психики, хорошее средство, верьте на слово, и всё такое: запрём калачём, запечатаем пряником, ничего-о-о, справимся. Приводите всенепременнейше.

О-хо-хо, нет отдушины. Знала бы милая докторша всё. Один только мосфильм что стоит. Искуссная бутафория? Нет, настоящий адская кухня и была. Шеф-поваром ясно кто, совсем не господин Гжимултовский.

— Вылечили, называется, — схоронили, — прошептал, вставая. Пожевал губы, шагнул к двери.

Конец цепочки. Идти больше некуда.

Женщина тоже поднялась, провожая.

— Если бы я тогда знала, какие порой тяжелые моменты в моей профессии случаются. Порой жалею, что не стала аптекарем, как сразу хотела.

Степан взялся за ручку двери.

— Если б знать, что шизофрения инфекционная… Точно знать.

Степан убрал руку.

— Он, конечно, авторитет, но я сомневаюсь, a priori{(лат.) — заранее, без фактического исследования.}

Степан молитвенно слепил ладони, да говорите же, наконец! Почему всё так в жизни сложно?!

— Не кладите в ухо, кладите в руку, медоречивые, ох мамочки мои! Садитесь, пожалуйста и не обнадёживайтесь.

В своё время она проходила практику в местечке Чирчик под Ташкентом и познакомилась там с немецким студентом, приехавшим по обмену между профилирующими университетами. Так вот, герр Штромайер, теперь мировая величина, утверждал на последнем симпозиуме, что им найден радикальный депресант цитомегаловируса, полностью подавлящий инфекционную агентуру.

Нельзя было сразу, вместо биллиардизма в кармане?

— Каким образом можно установить природу болезни?

Достаточно капельки слюны.

Он всё понял и просит координаты.

— Экстремализм какой! Вот же, пожалуйста: Штутгарт, университетская клиника, профессор Эрнст Штромайер. Помнится, мы с ним купались в оросительном, так он, живчик, такой прыжок перед нами, девочками, начирчикал. Записывайте в таком случае особые приметы, ха-ха: шрам на животе от притопленной мочажины как раз под пупком. Сама зашивала. Шрам — корпус буквы, пупок — точка. Как говорится, если нужно поставить точку над i, она была поставлена.

Степан оценив случайную откровенность, высказался в том же роде:

— Штутгарт? Я ж там был! У них там на ихнем Арбате скульптура есть корявая до ужаса, но грудь каменной бабище отполировали руками до того, что сосок стерли заподлицо… И я грешным делом переудополировал, — выловил у женщины руку, поцеловал. — Спасибодосвиданья, — в двери грудью.

Главное сейчас — капельку слюны. Так не уговорить, конечно. Но есть сон, слава Морфею! Взять его, или Вильчевского, или тех же оболтусов — Головатого с Бадей. Если имярек ужрутся до беспамятства водочкой, да лимон сожрут на ночь глядя, — никаких проблем, хоть подушку выжимай под утро. Мужики же — свиньи! Ничего, ничего-о! И у замкнутой ракушечки добудет жемчужину. А там, правда, чем чёрт не шутит!

Позвонил в галерею Калашниковой.

— Пока ничего, Стёпа. Знаешь, художникам не хотелось бы сообщать такие новости, но я должна. «Старого старого бога» больше нет.

— Лена, вы говорите как Ницше: «Небеса пусты. Бог умер» Что значит — нет?

— Мне сообщили: прямо в картину попала ракета. Дом сгорел, люди погибли…

— Так вы куда её продали?

— Ну, ты смотришь телевизор, где сейчас стреляют больше всего? Но не про это разговор. Я не успела сфотографировать. В следующий раз привези мне слайд, фотографию или негатив. Хочу ей свою интернетовскую галерею усилить.

У картин — людские судьбы. Бумажный ведь тоже не удасужился сфотографировать. Почти, как в песне: Что было всем, то стало ничем. Ничто — даже много, по сравнению с невозможностью «Старого старого бога».