Георгий Тушкан - Черный смерч Страница 117

Дакир рассказал, что Анна Ван-Коорен, разведчица голландских войск, попалась возле дерева дуриан. Туда она приехала за плодами. Она такого же роста, как Бекки, и очень похожа на нее. Совсем не боится джунглей. Эта отчаянная разведчица даже охотилась на тигров. Очень любит об этом говорить и еще больше любит, чтобы другие об этом говорили. Любит показывать киноленты, где она заснята во всех видах, — это вместо фотоальбома. Резкая, злая и властная особа. Очень самолюбива. Не терпит ни слова возражения. Она вспыльчива и в пылу гнева может застрелить человека. Был такой случай с ее оруженосцем. Злость ее бывает ужасна.

У нее есть друзья среди Сарекат Ходзо — фашистского союза. Она дала им много денег из кармана своего отца — сахарного «короля». Анна хотела бы быть королевой на Суматре или Яве. Очень любит поклонение и лесть. Это ее слабая струнка. Покровительствует театру теней и марионеток в Сурабайе, где у ее отца дом и вилла в горах. Считает себя неотразимой. У Коорен такие же темные глаза с огоньком, как у Бекки. За это ее прозвали «мисс Матта-Апи», то есть «мисс огненные глаза», и ей нравится, когда ее так зовут…

В этих лесах Коорен ходит без страха и брезгливости, будто она выше всего этого. На прогулках Анна ВанКоорен ходит в бриджах, сапогах или в крагах, со стеком в правой руке. Если она не в духе, то хлопает стеком по краге или, полушутя, по плечам поклонников. На простых людей смотрит, как сквозь стеклянные предметы. Она их просто не замечает…

Бекки с нескрываемым любопытством смотрела на индонезийца. Он был очень хорошо сложен. Глаза темные, губы тонкие, а нос небольшой, короткий. Лицо смуглое, продолговатое, без усов и без бороды.

— Эрл прислал записку, — сказал Франк. Он шумно вздохнул, вытер потное лицо тыльной стороной ладони. — Вам, Бекки, надо сейчас же идти с Дакиром.

— Одной?

— Это наши друзья. Дакир — командир отряда патриотов. Они заметили свет фар нашего самолета и уже искали нас. Да вы не бойтесь! Эрл и Джим будут ждать вас в кампонге.

Бекки уже знала это слово, обозначавшее деревню.

— Откуда вы так хорошо знаете Анну Ван-Коорен и где так хорошо научились говорить по-английски? — спросила Бекки.

— О ее привычках много пишут в газетах. Она любит это. Потом я видел ее… несколько раз… Я студент, учился в Джакарте. Говорю, пишу и читаю по-английски, по-французски… Сейчас учу русский язык… Все, что вам интересно… пожалуйста…

Бекки покраснела от досады на себя за свое любопытство, могущее показаться просто невоспитанностью, и чтобы переменить тему разговора, спросила:

— Что я должна взять с собой?

— Вы пойдете в этой одежде и в шляпе, — сказал Франк.

— А может быть, надеть повязку на голову? — И Бекки кивнула на Дакира.

— У него голова повязана его синей кофтой. Так ходят в здешнем климате. С собой возьмете эту сумочку. Остальное — медикаменты, еду — я уложу в рюкзак, который понесет боец… ну, и резиновый плащ с сапогами туда же…

— А разве будет дождь? — спросила Бекки.

— Обязательно, как по расписанию. Каждый день в одно и то же время.

Бекки посмотрела вверх. Небо затянуло тучами. Пока Франк укладывал рюкзак в кабине, Бекки вошла к нему и шепотом спросила:

— Дакиру можно вполне доверять?

— Я думаю, можно, — так же топотом ответил Франк.

Он проводил Бекки до опушки и сказал:

— Я сейчас же улечу на разгрузку. — Цепкие пальцы Франка схватили Бекки за локоть и не дали ступить на свежеразрытую землю. — Викки, — тихо сказал он.

— Но почему же… почему нет даже насыпи? — с горечью прошептала Бекки.

— Если бы нас нашли враги, они разрыли бы могилу в поисках спрятанного оружия или денег… Ну, до свиданья, друг мой! Держитесь тактично, осторожно, дружелюбно. — Франк протянул девушке руку.

Бекки стало тоскливо. Франк был последним из всей компании, из старого мира, и ей даже захотелось его поцеловать, перед тем как остаться одной в неизвестных лесах с неизвестными людьми. Но она удержалась и только долго и крепко трясла руку Франка, не в силах выпустить.

«Ограничится ли все это одной могилой?» — невольно подумала она, шагая по берегу за Дакиром. Страха она не чувствовала. Но, только оставшись одна, без друзей, она вдруг осознала ответственность доверенного ей поручения: помочь спасти жизнь четырех летчиков. И то, что ей казалось вначале просто приключением в лесах Суматры, теперь приобретало характер героического подвига. Ею овладело чувство гордости за себя и за товарищей. Как у бегунов при длительном беге появляется второе дыхание, помогающее прийти к финишу, так и Бекки вдруг ощутила прилив неосознанных сил. Воистину прав был Джим, сказавший ей при отлете из Америки: «Прощай детство!»

Дакир шел, как казалось Бекки, лениво и вяло, и это ее раздражало. Она шла на героический подвиг. Все в ней кипело. А тут какое-то получерепашье движение. Она намекнула об этом Дакиру, тот повернул голову, улыбнулся чуть-чуть снисходительно и сказал:

— Битьяра. Запомните это слово! Вам часто придется иметь с ним дело, оно означает «терпение».

Он обстоятельно объяснил Бекки, что в знойном, тропическом климате всякое излишне быстрое движение изнуряет человека и кажущаяся медлительность местных жителей вызвана отнюдь не леностью, которую приписывают колонизаторы трудолюбивому народу, а длительным опытом поколений. Они шли вдоль опушки леса по песчаному берегу. Вернее — они шли по дну зеленого ущелья, вдоль отвесной зеленой стены. Близость реки не освещала. Потом река неожиданно повернула влево. Дакир поднял вверх палец и сказал: «Внимание, зыбучие пески». Осторожно ступая по настилу из веток, они подошли к самой реке. Здесь у берега их ждал плот из бамбуковых жердей, перевитых лианами. На плоту стояли два гребца, если так можно назвать людей, толкавших плот бамбуковыми шестами, упираясь ими в дно реки.

Плот доставил путников на другой берег. Дакир, а за ним Бекки и боец прошли линию песков и направились к лесу. Деревья и кустарники джунглей, окаймлявших берега реки, были густо опутаны сплетениями висячих и паразитических растений удивительного разнообразия и обилия. Папоротники и орхидеи свешивались со стволов, и ветки деревьев почти совершенно скрывали их.

— Пойдем без тропинки? — спросила Бекки.

Дакир показал на свежие зарубки, сделанные на стволах деревьев, и пролез в проход, возле которого валялись обрубленные увядшие ветки. Стремящаяся вверх непроницаемая листва обступила путников со всех сторон, закрывая небо и солнце. Жара заставила замолчать даже обезьян и попугаев. По лесу разносился только звон цикад.