Георгий Тушкан - Черный смерч Страница 118

Дакир показывал Бекки деревья и называл их. Бекки несколько раз повторяла их названия, потом старалась найти их в лесу. Дакир показал Бекки гигантские фиговые деревья, дикие бананы, сахарную аренговую пальму с огромными перистыми листьями, из которой жители делают сахар, вино, веревки, кровлю. Он рассказывал о различных видах пальм: кокосовых, лесных, кариотах, имеющих листья, похожие на гигантский веер, а плоды — в виде гроздьев красного цвета. Потом Бекки узнала о породах дикого имбиря. Бекки шла, старательно вглядываясь в зелень, чтобы не наступить на змею. Это было очень утомительно.

Воздух в глубине леса был еще более тяжелый и душный. Они шли много времени. Горячая, парная духота мучительно сжимала грудь и мешала дышать. Если бы Бекки попросили сейчас назвать породы деревьев, вряд ли она могла бы это сделать. Больше других ей запомнился только древовидный папоротник с огромными листьями.

Вскоре Бекки уже не могла сдержать шумное дыхание; она дышала, широко открыв рот, ежесекундно отгоняла комаров и вытирала лицо платком. Ее шея, лицо и открытые руки горели от зуда. Бекки ощутила большую усталость, причем слабость накатывалась волнами.

Грохот грома донесся издалека. Бекки восприняла его с удовольствием, как обещание прохлады.

Дакир шел все так же не спеша, с коротким мечом — клевангом — в руке, и дышал легко. Он то и дело присматривался к зарубкам на деревьях. Иногда ударами своего короткого меча он отсекал куски лиан, и тогда ворох зелени сыпался на землю. Время от времени Дакира заменял боец, также ловко орудовавший своим клевангом.

Удары грома послышались ближе. Дакир остановился, сказал несколько слов бойцу, и тот подал рюкзак Бекки.

— Сейчас будет дождь, — пояснил Дакир.

Бекки вынула резиновый плащ и тонкие, как бумага, резиновые сапоги. Едва она успела их надеть, как тяжелые капли забарабанили вверху по листьям. Налетел вихрь, лес зашумел и зашатался. Дакир с опаской осмотрелся и, не объясняя причины, пошел быстрее. Хлынул дождь, да какой дождь! Это был даже не ливень, а сплошной водопад, в котором попадались прослойки воздуха. Из-за серой пелены воды не было видно дальше двух шагов. Бекки тотчас же вспомнила купанье под небольшим водопадом в Америке… Стало невероятно душно. Не лучше ли было не надевать резинового плаща и сапог? Ее широкая шляпа служила зонтиком, правда укрепленным на голове, и с краев ее свергались потоки воды, создавая перед глазами водяную завесу.

Ноги скользили. Ручьи текли всюду — по земле и по стволам. Бекки остановилась под большим деревом, чтобы переждать дождь.

— Надо идти! — сказал Дакир.

Но на Бекки снова накатила волна слабости, и она не двинулась с места.

— Надо идти отсюда! — настаивал Дакир.

В это время раздался характерный шум. Дакир испуганно взглянул в сторону, откуда он доносился, и, схватив Бекки за руку, потащил ее за ствол дерева, у которого она стояла. Рядом заколыхалась вся масса зелени. Впереди падало огромное дерево, увлекая за собой лианы, ломая ветки и круша деревья. Земля тяжело дрогнула. В лицо стоявшим брызнула вода. Почти тотчас же послышался человеческий вопль и стон. Еще листья, сорванные дождевыми струями, не успели достичь земли, а Дакир бросился на крик.

«Это наш боец», — подумала Бекки, но сейчас же увидела его позади Дакира. Бекки тоже двинулась за ними.

Из-под огромной груды зелени торчала ступня ноги. Человек, запутавшись в лианах, попал под ветки упавшего дерева, ствол его глубоко ушел в землю, а воронка, образовавшаяся на месте вырванных из земли корней, уже наполнилась водой.

Они с трудом извлекли безжизненное тело. Сук падающего дерева размозжил грудь малайца. Рядом с ним лежал карабин.

Дакир спросил пострадавшего по-малайски. Тот был без сознания и дергался в предсмертной агонии. Дакир хладнокровно обыскал его. В широком матерчатом поясе он нашел пистолет, завернутый в прорезиненную материю, и маленькую деревянную коробочку в футляре из тонкой, прозрачной резины. Дакир подозвал бойца и, пользуясь его широкой шляпой, как крышей от дождя, стал под него открывать коробку. Он извлек из нее скатанную в трубку бумажку и развернул. Бекки подошла, чтобы прочесть, и ничего не поняла: она не знала голландского языка.

Дакир медленно прочел записку, сразу переводя текст по-английски: «Анна, не отчаивайся и не глупи! Меры приняты. Т. сообщил твое местонахождение. Если ты не сможешь освободиться с помощью наших людей, посланных к тебе, то мы обменяем тебя на четырех летчиков-контрабандистов и десятерых повстанцев. Доверься подателю сего. Посылаю твои яды. Ян на самолете разыскивает тебя. Условный знак ему: взмахи шляпы и затем лечь плашмя на землю, раскинув руки. Отец».

Бекки не надо было быть особенно проницательной, чтобы догадаться, кому написана записка. Все же она спросила у Дакира:

— Вы понимаете, в чем дело?

— Конечно, — ответил Дакир, но лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым.

— Я передам эту коробку Эрлу, — сказала Бекки.

Дакир вынул из коробки одну из стеклянных ампул, завернутую в кусочек мягкой кожи, и, осмотрев, положил обратно. Бекки вложила коробку в сумку, чтобы не залила вода, и подвесила сумку тесемками на шею.

— Он шел по нашим следам, — сказала Бекки, кивнув на труп. — Если бы дерево не свалилось, он бы вас подстрелил.

Лицо Дакира не выражало ни испуга, ни радости. Он что-то сказал бойцу, и тот поднял карабин убитого. Но Бекки молча отобрала этот карабин и, освободив предохранитель, открыла затвор. В дуле был патрон, и магазин был также заполнен патронами. Это был карабин-тихострел, имевший особый дульный наконечник, чтобы заглушать выстрел.

— Пойдем, — сказал Дакир.

Бекки поспешила за ним, повесив карабин на плечо дулом вниз, чтобы не затекала вода. Под каскадами воды, скользя ногами по листьям и плохо видя окружающее, они прошли метров четыреста и вышли на полянку. Здесь папоротники доходили до груди. Посреди полянки стоял какой-то навес.

— Сюда-то я и хотел прийти до ливня, — сказал Дакир и пошел под навес на бамбуковых столбах. — В лесу главная опасность не тигры, а падающие деревья.

Очутившись под крышей, Бекки облегченно вздохнула, вытерла мокрое лицо и сейчас же сняла резиновый плащ, решив больше никогда не надевать его: все равно мокро. Гром гремел все реже и реже. Шелестели листья, булькала и шипела вода.

«Ну и дождь! Вот так дождь!» — мысленно твердила Бекки, беспокойно вглядываясь в окружающие деревья, не блеснет ли оттуда огонь выстрела, но, кроме темных дрожащих контуров, закрытых пеленой воды, ничего не могла рассмотреть.