Федор Березин - Экипаж черного корабля Страница 12

Однако и такая методика имеет свои «подводные» камни…

21. РАССТАНОВКА ФИГУР

Имперский штаб континентальной обороны теоретически был готов ко многому. Однако, даже если бы браши не нанесли своих громящих ударов с помощью сохраненных в резерве бомбардировщиков, а также подкравшихся к берегу подводных левиафанов, у него все равно не хватило бы сил перекрыть все побережье Северного континента равномерным слоем охранников. Береговая линия была просто-напросто велика. В некоторых случаях сама природа шла на помощь защитникам. К примеру, существовали места, в которых горы примыкали вплотную к океану, и это, естественно, затрудняло высадку войск, тем более техники. Однако даже тут кивать на маму-природу во всех случаях не стоило — какие-нибудь специально воспитанные горные стрелки-водолазы могли пробраться и здесь.

Но, по известной поговорке, тот, кто обороняет все, не обороняет ничего. Тем более в период главенства в мире Геи гига-калибров и прочих чудес военной инженерии не стоило полагаться даже на систему крепостей, так полюбившуюся временам рыцарей и галер. Значит, не везде и всюду, а только в нужных местах требовалось иметь стремительную подвижность мобильных армий. Еще лучше — мощный флот, способный истребить враждебные десанты еще до высадки. И, конечно же, сверх всего этого хорошую разведку, позволяющую концентрировать силы там, где необходимо.

Кто мог думать, что удар Южной Республики выведет из строя все звенья сразу, пусть даже локально и пусть даже на не очень долгое время?

Тем не менее это случилось. Однако палка, как водится, имеет два конца. Берущие в клещи мегаконтинент Севера браши были не очень уверены в том, что уже забили достаточно гвоздей в гроб ИШКО и потому продолжали колотить.

Беспрепятственно вошедший в залив Северного Сияния линейный корабль «Многоликий Молох», не приближаясь к берегу, выпустил с предельной дистанции три атомных и несколько десятков обычных фугасов в места предположительного размещения войск Империи. Затем он поспешно ушел прочь, но по причине, абсолютно не связанной с акцией: дежурный геодезист доложил капитану линкора об уровне заражения воды залива радиоизотопами, и тот запаниковал.

Так что, когда к Берегу Вдвойне Теплого Утра подошли крейсеры сопровождения, а за ними четверка спаянных атомоходов притянула «корыто», высадке «Сонного ящера» абсолютно никто не помешал. Так, кстати, смалодушничавший капитан «Многоликого Молоха» к тому времени уже отсиживался в отдельной, запертой снаружи каюте под присмотром РНК (Расового Наблюдательного Комитета), а сам линкор стоял посреди Теплого Северного моря в ожидании скоростного эсминца, должного доставить командира корабля, дезертировавшего с указанного района патрулирования на заседание спешно созываемого адмиральского трибунала. По стечению обстоятельств суда никто не дождался: адвокаты и судьи — по причине неявки обвиняемого, а подсудимый — по случаю потопления вверенного ему ранее корабля лодкой-охотником эйрарбаков, жалкой крошечкой недавно утопленного Флота Закрытого Моря. Вообще-то утонул не весь экипаж, большинство спаслось, но капитан находился в запертом пространстве, да еще пристегнутый наручниками. Произошло нечто вроде досрочного приведения приговора в исполнение. Тем не менее неопределенность его судьбы для сохранившегося на плаву мира возросла: теперь стало трудно определить, где значатся его имя и фамилия — среди пропавших без вести героев или среди находящихся в розыске преступников.

22. РОМАНТИКА

И романтика курсантских грез поперла с избытком, правда, пока только в своем механическо-потовом обличье. И лег под гусеницы неведомый доселе эйрарбакский континент, загородившийся от солнечного света жутким черным одеялом, надвинутым до бровей. И раскинулись в пыльную тьму смерзшиеся после внезапного торможения лета дороги. И застыла подернутая грязным инеем трава, оторопев от мороза, родившегося из миллионоградусного жара. И двухсоттонные «Циклопы» сжались в маленьких аккуратных мышек, вплотную пристроившихся друг к другу и отчаянно мчащихся вслед за светом фар, бегущим по уже умершей, но полной жути, а может, просто прикинувшейся окоченевшей суше Эйрарбии. Но иногда вдвинутому в командирскую башенку Хорису-Тату казалось, что, наоборот, «Циклопы» его не маленькие пылинки на бильярдном столе континента, где катается из угла в угол тяжелый шар «Сонного ящера», а сами они разрослись, вздулись в пятигорбовое чудище, так вздулись, что горизонт придвинулся, прикинулся черным туманом и не позволяет заглянуть за край. И тогда броне-лейтенанту Хорису-Тату хотелось откинуть выпуклость люка, высунуться по пояс и убедиться, что мир вокруг действительно так непрозрачен, как видится в перископ. То есть почти совсем не видится и почти совсем не наблюдается. Только в экране, отображающем всевидящее око светоумножительной камеры, он демонстрирует свою реальность. Но является ли реальностью то, что нельзя проверить воочию?

А романтика курсантских грез еще не докатилась до стадии воплощения в ромашечно-розовые букеты и в милые дамские лица, встречающие защитников-победителей. Но из предварительной фазы — тренажерно-гаечной возни в нутре «боевой горы» она уже окончательно выпрыгнула и, уверенно встав на гусеницы, воплотилась в красно-бурые от перископной резины круги и в одеревенелость седалища от сотрясений машины на плохо рассмотренных дорожных препятствиях. А еще она воплотилась в напряжение нервов, в ожидание опасности, исходящей от царящей дни и ночи напролет черноты. И вместе с приевшейся вонью прикипевшего машинного масла в ноздри вошло предчувствие неизбежности будущих сражений, когда бухнет сквозь шлемные подушечки на ушах степенное дуло главного калибра и затарахтит через вату глухоты тяжелый башенный пулемет. И теперь Хорис-Тат знал, что это окажутся битвы не с реальными противниками, выдающими себя блестяшками затаившихся в кустиках прицелов, а бои с призраками, которые будут наблюдаться только в экранах локаторов и никак, никоим образом воочию. Да, это не совсем та романтика, которая виделась в дали броне-академии, но привкус того абитуриентского выбора профессии ощущался и сейчас. И броне-лейтенант Хорис-Тат вращал свою командирскую башенку, прощупывая перископом невидимость окрестностей. Что еще он мог предпринять для сближения с развязкой?

23. БУЛЬДОГИ

Странно, подумают некоторые, как можно планировать войну вот так — на авось? Как может быть, что дорогущий, долго-предолго тренируемый танковый легион заброшен на чужое побережье без четко расписанного графика: когда, где, сколько и как? Однако война — дело сложное. Ну, пусть так. Но ведь тогда можно хотя бы иметь варианты: делать так, а если случилось эдак, тогда так и так, в крайнем случае — перетак-эдак. Но ведь и этого нет. Точнее, что-то, конечно, есть — некая привязка по месту и весьма слабая по времени. Но разве это план?