Иннокентий Сергеев - Дворец Малинового Солнца Страница 12

"...- Между прочим,- сказал Эмануэль.- Мы с вами можем теперь убедиться в том, насколько утверждение церкви о том, что скрепляя брак на земле, она скрепляет его и на небесах, соответствует истине. Оглянитесь и, если хотите, поспрашивайте этих людей. Много ли найдётся среди них тех, чей брак устоял бы перед силой смерти? Разве что тётушка... - Цинцинатта? - Узнав об участи, уготованной её супругу, она пожелала разделить его жребий, о чём дядюшка, жестокосердно обрадовавшись, немедля доложил его величеству императору. Растроганный и удивлённый, его величество не стал препятствовать этому акту самопожертвования и благословил его. - Как это странно. Мне с трудом верится в то, что она могла выразить подобное желание при том, что она так полно чувствует жизнь и каждое её мгновение... - Вы полагаете, что с её стороны это было не более чем шуткой? - Право, не знаю, что и думать,- признался я.- Я готов допустить, что такой минутный порыв... - Вот именно!- воскликнул Эмануэль.- Вот именно, минутный порыв, но последствия его были куда как серьёзны. - И всё же,- сказал я,- на мой взгляд, поступок вашей тётушки заслуживает восхищения, тем более что она так молода и красива... Отчего же вы рассказываете о нём столь насмешливым тоном? - О нет, я не имею ни малейшего желания насмешничать, однако... она не повторила своего порыва. - Её супруг... ваш дядюшка... умер? - Как видите,- улыбнулся Эмануэль,- она вовсе не убита горем. - Сильные чувства нельзя слишком часто подвергать проверке,- возразил я.Трагедия, повторившись, превратилась бы в фарс. - И всё же,- сказал Эмануэль.- Согласитесь..."

"...- Дядюшка был человек несколько... странный, даже чудаковатый. То ли по крайней своей простоте, то ли по глупости он оказался втянутым в одно запутанное дело, подробности которого мне было бы утомительно излагать; быть может, и было-то это дело пустяковым, но выяснить достоверно, так ли это, оказалось почти невозможно, тем более что главные виновники не могли предстать перед судом - один из них внезапно скончался, двое других, кажется, бежали... И вот, чтобы выйти из затруднительного положения, его величество и предложил дядюшке умереть. - И тот принял это предложение? - А как вы полагаете?- с улыбкой сказал Эмануэль. Я извинился за свой нелепый вопрос. - Он препоручил меня заботам своего друга, в результате чего я и оказался здесь. - Не слишком успешную карьеру вы успели сделать,- шутливо заметил я. - Напротив,- возразил Эмануэль с серьёзностью.- Я сделал карьеру более блестящую, чем та, о которой я мог мечтать, потому что нет, как видно, у человека лучшей карьеры чем должная смерть, тем более что, как вы сами теперь видите, смерти нет, а то, что именуется среди людей смертью, есть ничто иное как восхождение. Я был счастлив начать его так, как я его начал... Между прочим, не хотите ли вы познакомиться с ним? - С кем?- сказал я, не сразу сообразив, о ком он говорит.- С тем господином, которому... - Да, именно. Сегодня утром я видел его во дворце. Его зовут Ментор. - В самом деле?- сказал я. - Во всяком случае, именно так я его представлю вам,- сказал Эмануэль.Думаю, он воспримет этот как шутку. А впрочем, не всё ли равно?.."

"...- К сожалению,- сказал Ментор,- я вынужден подчиниться этим странным порядкам, хоть и попал сюда не по своей воле. - Все рано или поздно попадают сюда,- заметил я.- Имея в виду не только этот дворец, но и множество подобных ему. Он признался, что смысл моих слов представляет для него загадку. Я, однако, почёл за лучшее переменить тему, отчасти из нежелания оказаться втянутым в спор, и рассказал в общих чертах о недавнем заговоре, о нравах нынешнего двора и прочем в том же духе. Он спрашивал, высказывал свои соображения, порой весьма разумные. Всё время нашей беседы мы прогуливались по дворцу, и я представлял его своим знакомым, к слову сказать, весьма немногочисленным. Иных, напротив, он представлял мне. Поначалу он держался несколько натянуто, но вскоре совершенно освоился с непривычной для него обстановкой; время от времени он слегка подмигивал, давая понять, что воспринимает всё происходящее должным образом, то есть, не более чем занятную игру, отличающуюся, правда, некоторой распущенностью, как он выразился, но всё же не лишённую прелести. - И всё же,- наконец заявил он,- я бы предпочёл не играть в неё. - Вот как?- сказал я. - Насколько я понимаю, игра эта сопряжена с немалой опасностью для жизни. Не так ли? - Вы правы,- подтвердил я.- Более того, какую бы роль вы для себя ни избрали, финал будет всегда одинаков, до некоторой степени, разумеется... - Мне же,- сказал он,- вовсе не хотелось бы подвергать свою жизнь опасности. - Каким же образом вы думаете избежать игры?- спросил я.- Ведь игра закон этого мира. - Единственный способ обезопасить себя от проигрыша - это не делать ставок. Я стал возражать, приведя в пример Диоклетиана, который пожелал выращивать капусту вместо того чтобы править, Пилата, надеявшегося умыть руки, Грецию, захваченную македонянами и прочая. - Разве что,- сказал я,- вы по примеру Диогена поселитесь в бочке и будете пить из пригоршни. Он отвечал без раздражения, скорее наставительно, нежели запальчиво, это раззадорило меня, и я принялся спорить с большим пылом. Таким образом полемика наша начала затягиваться, в то время как исход её, несмотря на все мои старания, по-прежнему оставался неопределённым. - Я вижу,- сказал я, уже чувствуя, что теряю выдержку,- что я просто обязан рассказать вам всё. Я знаю один кабинет здесь неподалёку, там нам никто не помешает, и если вы окажете мне любезность проследовать со мной, я расскажу вам нечто такое, о чём вы, вероятно, не подозреваете, и я уверен, что это совершенно переменит образ ваших мыслей. Пойдёмте же. Ментор недоверчиво покачал головой..."

"...Внимательно выслушав всё, что я рассказал ему, он некоторое время молчал, погружённый в задумчивость, после чего сдержанно рассмеялся, как бы отгоняя от себя наваждение. - Какую, однако, шутку вам удалось сыграть со мной,- сказал он.- Ведь я уже, кажется, был близок к тому чтобы поверить во всё это. - Следовательно, мои слова вас не убедили,- заключил я. - Не огорчайтесь,- по-отечески мягко сказал он.- Должен признать, что теория ваша весьма оригинальна и остроумна. - Что же вы можете возразить мне? - Ну что вы,- сказал он.- Я вовсе не хотел бы навязывать вам своё мнение. Мне это ни к чему, да и вам это едва ли принесёт пользу. Возражения же мои чисто практического свойства и не имеют никакого отношения к абстрактной философии. Их можно свести к одной простой фразе: "Я в это не верю". - Но почему же!- воскликнул я. - Да потому, мой друг,- сказал он,- и именно потому, что теория ваша чересчур умозрительна. - Вы полагаете этот дворец не существующим?- сказал я с иронией. - Отнюдь,- покачал головой он.- Он вполне реален, но это вовсе не обитель смерти, напротив, это тайный дом помилования. - Помилования? Но позвольте... - Кем, по-вашему, был выстроен этот дворец? Я признался, что не вполне понимаю суть его вопроса. - Что же тут непонятного?- сказал Ментор.- Ведь это очень простой вопрос, неужели он ни разу не приходил вам в голову? Кто построил этот дворец? - Не имею ни малейшего представления,- сказал я. - Если это, как вы говорите, небеса, то и дворцы строить должны были бы обитатели небес, то есть, мы с вами. Но я нигде не видел ни одного строителя. - Может быть, этот дворец иллюзорен?- предположил я.- Или он существовал всегда, от сотворения мира... - Иллюзорен? Что ж, допустим. Но для чего было так строго и наглухо отгораживать его от внешнего мира? Почему в этом дворце нет ни единого окна, почему из него никуда нельзя выйти, кроме как, разве что, во внутренний двор? Странная это, доложу я вам, иллюзия. И уж совсем странно было бы предполагать, что столь многим и совершенно разным людям могла придти в голову в точности одинаковая иллюзия. Кроме того, исходя из иллюзорности дворца следовало бы сделать неизбежный вывод об иллюзорности его обитателей. Иными словами, вы, излагая мне свою теорию, полагаете меня ничем иным как иллюзией. Подумать только, вы всерьёз пытаетесь убедить меня в том, что я не более чем ваша иллюзия! Он рассмеялся. - Вы правы,- сказал я.- Реален этот дворец или нет, мне никогда не убедить вас в том, что он иллюзорен. - Не естественнее ли признать, что дворец этот есть воплощение чьего-то замысла, а осуществление замысла столь грандиозного по силам лишь одному человеку - самому императору. - В этом дворце правит не император,- возразил я,- а Королева. - Королева?- удивлённо сказал Ментор. - Богиня! - Богиня?- удивился он ещё больше. - Вы сами увидите её,- сказал я.- Однако, наш друг что-то задерживается. Не пойти ли нам поискать его? Признаться, ваши доводы звучат весьма убедительно, и мне не терпится услышать, что возразит на них Эмануэль. - Вот как? Так это он всё придумал? Что ж, насколько я могу судить, это вполне в его духе. - Пойдёмте же,- сказал я.- Послушаем, что он скажет на это..."