Андрей Попов - Сломанная вселенная Страница 13

Но мир не исчез, а только стал весь затянут слабой пеленой. Внутри же самого облака, помимо еле уловимой влаги, не было никаких особенных ощущений, кроме крайнего восторга, переполнявшего душу.

– Увы, друг, очень скоро нам придется с ними расстаться. Еще этажей двадцать, и облака будут стелиться у нас под ногами. Но сверху они будут выглядеть еще более привлекательно. Это я тебе обещаю. — Придумаем сделал из кирпичей небольшой стул и присел отдохнуть, раскинув ноги в разные стороны. Но даже во время отдыха (вот трудоголик!) он не расставался со своим мастерком, разглядывая его под разными углами к солнечным лучам, как некую драгоценность.

Максим о чем-то вспомнил, и какая-то тень легла на его лицо. Нет, это не от туч и не от призрачных теней поднебесья. Просто он вмиг стал предельно серьезен. Исчезли вдруг облака, небо, даже сама башня. Остался только он и его проблема.

– Я хотел тебя кое о чем спросить…

– Спрашивай, — Придумаем вяло махнул рукой, как бы отгоняя назойливое насекомое.

– То есть, о вчерашнем событии. Ну, об этом… конце света… ведь я своими глазами видел, как все погибло!

Придумаем кивнул, а потом почему-то зевнул.

– Я очень беспокоился за тебя с Милеусом. И вообще, это было так ужасно, — продолжал Максим. — Все рушилось, куда-то летело…

– А по-моему, чертовски захватывающее зрелище!

Последовала минута молчания — задумчивая минута: ни слова, ни звука, ни даже мысли, — как дань всему Непонятому и Необъяснимому.

– Но… как это объяснить?

Хозяин башни чуть не расхохотался в ответ. Его верхний рот едва сдерживал смех, нижний же произнес:

– Ну даешь! Зачем объяснять очевидное? Разве ты не знал, что каждый вечер после захода солнца наступает конец света? Ты на самом деле к нам с облаков свалился? Впрочем, нет… ты на них уже назад вскарабкался. Дыши веселей, приятель! И не забивай себе голову всякой ерундой.

Облака сразу как-то посерели, праздничное небо подернулось легкой дымкой траура. Максим тупо молчал, потирая пальцами виски, словно расшевеливая заледенелые мысли. Он изо всех сил тужился отличить очевидное от невероятного или хотя бы провести между ними черту. Ум в бессилии бился над этой проблемой, понять которую на данный момент было его первостепенным желанием.

– Но куда? Скажи мне: куда все это делось, когда Мироздание погибло? И каким образом оно появилось снова?

Придумаем зачем-то взял свою «позорную» трубу и поглядел через нее в сторону леса.

– Кажется, я понял, что тебе надо. Увы, друг, хоть я довольно изобретателен, но недостаточно эрудирован. Этакий мелкий изъян в моих многочисленных достоинствах… Тебе необходимо поговорить с господином Философом, он знает все и ответит на любые твои вопросы. А вон и пещера, где он обитает. — Тремя руками Придумаем обхватил Максима и притянул к себе. — Гляди! Видишь, около тех скал река, там же и пещера. Господин Философ проводит дни в строгом аскетизме, ест только хлеб и воду, спит мало, и уверяю тебя, в познании сути вещей стоит выше всех нас!.. Кстати, если хочешь, можем прямо сейчас отправиться к нему.

Искушение было велико, но Максим отрицательно покачал головой. Просто он вспомнил еще кое о чем. В голове варилась такая каша, что казалось, разбухшие мысли сейчас от изобилия полезут наружу — его голова покажется им слишком тесной. Одна из таких мыслей на прощанье пошевелила языком, после чего родилась следующая фраза:

– Вопросы философии подождут — они вечны. — А от себя Максим добавил: — В первую очередь я обещал освободить из заточения принцессу Витинию. Это дело чести.

К только что прозвучавшей реплике не хватало еще нескольких маленьких жестов: схватиться за эфес шпаги, снять шляпу с длинным пером и, как подобает отважному дворянину, слегка склонить голову. Но у него не было ни шляпы, ни пера, ни шпаги — короче, ничего, кроме пылкой юношеской мании к подвигам, о которых то ли слышал где-то, то ли читал, то ли просто лежа мечтал. А его собеседник сделал такую гримасу, что она отпугнула бы любого искателя приключений.

– Впрочем, похвально, конечно… Но дело твое — увы! Еще раз: увы! И в третий раз: увы, практически безнадежное. Послушай, пройти сквозь стены замка, подобно призракам, мы не в состоянии, будь разумен в таких вопросах. Пробираться законным воровским путем, то есть, через кровлю, — не пустят сторожевые псы. А отгадать эти проклятые загадки не удалось даже господину Философу!

– И все же, я надеюсь, ты проведешь меня к замку. Об остальном не беспокойся.

– Да без проблем… Хотя мне придется пожертвовать драгоценным временем своего строительства. — Придумаем откинул в сторону мастерок, поправил съехавший набок колпак и, позванивая колокольчиками, поднялся, тем самым давая понять, что готов к путешествию.

– Послушай, Придумаем, все хотел тебя спросить: а зачем на твоей одежде столько этих бубенцов?

– Ну даешь! А если я вдруг потеряюсь в глухом лесу? Как я сам себя смогу отыскать, если не по звону этих, как ты выразился, бубенцов? Ты что, на самом деле такой наивный?

После этого ответа Максим почувствовал себя полным идиотом. Вдруг внизу что-то зашуршало. Из шороха возник топот семенящих ног. Затем из недра башни вынырнуло ведро полное раствора, и чья-то голова с остроконечными мохнатыми ушами, одно из которых было длиннее другого в 1,4 раза.

– Милеус! — воскликнул Максим.

– И дополнительная порция раствора! — Придумаем увидел в госте собственную радость. — Нет, я непременно должен закончить сто семьдесят первый этаж, а потом отправимся в путь.

Вокруг снова все застучало в усердном труде: бились недолговечные кирпичи, лишались свободы и становились пленниками цемента, по воздуху летали кляксы серого раствора. Под звон мастерка и трель маленьких колокольчиков стены башни становились все выше. Бросая вызов всем мыслимым законам, они желали как можно скорей покинуть мир звуков, движений и суеты, чтобы достигнуть Верхней Бесконечности, где, как предполагалось, властвует тишина и полная безмятежность.

Тем временем Милеус неутомимой только для него самого скороговоркой долго рассказывал о том, как он бродил по лесу, где обнаружил новые породы деревьев, а где разговаривал с быстроногими бурундуками, ну и многое в том же духе. Он в равной степени был усердным рассказчиком и слушателем собственных рассказов. Увы, единственным слушателем, так как Максим замкнулся в своих проблемах и не замечал вокруг ничего, кроме серого мрачного замка, хоть и увеличенного объективом трубы, но такого же далекого и пока недоступного, порой даже казалось: призрачного и нереального.

– Сенсационная новость: мы можем отправляться в путь! — Придумаем кинул мастерок в ведро с водой, и брызги, разлетевшиеся по стенам башни, явились завершающим штрихом его утомительной работы.