Андрей Попов - Сломанная вселенная Страница 14

– Сенсационная новость: мы можем отправляться в путь! — Придумаем кинул мастерок в ведро с водой, и брызги, разлетевшиеся по стенам башни, явились завершающим штрихом его утомительной работы.

Снова бескрайнее поле, раскинувшееся во все концы света, и лишь с одной стороны огражденное стеной дремучего леса — там где-то находился Центр Мироздания. Трудно было поверить, что все это лишь творение слепой безликой природы. Вблизи поле больше походило на кем-то выращенную оранжерею. Аккуратный настил травы, словно за ней велся уход, переливался всеми оттенками зелени и создавал фон, на котором были рассажены цветы. От яркого солнца и пестрых красок с непривычки рябило в глазах, но приглядевшись, можно было оценить творческий вкус незримого садовника. Цветы росли группами, строго по своим семействам. Встречались поляны маленьких оранжевых огоньков, другие сплошь были усеяны розами различных окрасок, но сочетавшихся так, что глядя на поляну, мы бы увидели некий рисунок-загадку со многими отгадками. Были еще поляны больших высоких орхидей. Казалось, они о чем-то задумались, слегка наклонившись от собственной тяжести.

Рельеф самого поля был холмист, извилист и совершенно непредсказуем. Вот здесь-то точно поработал хаос. Никакой гармонии или закономерности. Земля была беспорядочно выпучена в некоторых местах, образуя подъемы и впадины. А вдали, на границе отчетливой видимости, поле превращалось в нечто средне арифметическое всех цветов и рельефов, и от этого выглядело ровным и монотонным.

Трое путешественников передвигались по извилистой тропинке, капризно меняющей свое направление. Впереди с традиционным позваниванием колокольчиков шел Придумаем. Несколько его ног быстро семенили по земле, а остальные болтались в воздухе. Потом происходила замена ног, так что Придумаем практически не знал утомления. Максим немного отставал. Честно сказать, усталость была ему свойственна, но вдохновение рыцарским подвигом и мысль о принцессе-пленнице производили рекреацию сил. Как душевных, так и телесных. Хотя, если быть еще откровенней, на протяжении всего пути его не покидали вкрадчивые подозрения, что все это чей-то необузданный вымысел. Вот сейчас придут они к замку, увидят пустые, давно вымершие стены, Придумаем виновато пожмет плечами и что-нибудь сочинит в продолжении той легенды… Он чуть не растянулся на траве, еле удержав равновесие. Подвернулась какая-то задирчивая кочка. Сзади плелся Милеус, тот частенько останавливался, чтобы разглядеть какой-нибудь незнакомый цветок, а потом вприпрыжку догонял остальных.

– Придумаем, послушай! А мы можем с ней поговорить? — в голосе Максима сквозило крайнее нетерпение.

– Конечно. Это, пожалуй, самое большое, что мы вообще можем. Но даже ради простого разговора нам придется вскарабкаться по стене замка на самый верх. Пардон… нам-то зачем? Тебе и карабкаться! Если принцесса будет на кровле самого верхнего яруса, то ты ее увидишь.

– Но неужели…

– Друг мой! Я хорошо понимаю, что ты хочешь сказать. Неужели мы не в состоянии как-то выкрасть принцессу или сделать ей веревочную лестницу, или произвести подкоп? Все эти варианты безнадежны. Я уже говорил, что внутри замка по всему периметру его стены сидят сторожевые псы, так что ни внутрь, ни наружу проникнуть невозможно. Они разорвут в клочья всякого, кто приблизится к ним на расстояние десяти шагов.

– А подкоп?

– Дело менее рискованное, но более безнадежное. Фундамент, на котором стоит замок, до такой степени глубок, что говорят, достигает почти Нижней Бесконечности.

– А если сделать воздушный шар и попытаться проникнуть к принцессе по воздуху? — он, впрочем, сам не верил в то, что спрашивал.

– Бесполезно. Над замком тяготеет проклятие злых сил, и любой летающий предмет будет поражен огнем, едва пересечет границу каменных стен. Сама принцесса много раз говорила, что к ее ногам часто падают мертвые птицы с опаленными крыльями.

У Максима было заготовлено еще несколько «если», но даже в его собственных глазах они казались бессмысленной тратой слов. Поэтому он надолго замолк и погрузился в философскую задумчивость.

– Да… мне-то казалось, что в этом мире нет страданий… — его голос тонул в глубоком вселенском разочаровании, и все вокруг уже не выглядело той первозданной идиллией, как было вначале.

Небо, торжествующее над землей, и земля, держащая небо в своих объятиях, увы, оказались полны изъянов и недостатков. Придумаем резко остановился и повернул свое лицо, по выражению которого сразу можно догадаться, что он очередной раз собрался учить Максима уму-разуму.

– В этом мире — да! Но разве ты не заметил, что замок построен прямо на оси Y, так что большая его часть захватывает территорию Смешанного царства, где зло вполне возможно.

Максим уже боялся спросить какую-нибудь очередную глупость и предпочел просто помолчать. Они шли дальше и, каждый увлекшись собственными мыслями, не замечали ни прекрасных цветов, ни нарядных деревьев, ни вообще торжественной обстановки вокруг. А повосхищаться этим стоило, хотя бы ради приличия. Но все как бы исчезло для взора, мыслей и чувств. Рядом с каждым, как случайный навязчивый попутчик, следовала его собственная усталость. Даже Придумаем слегка притормозил в ходьбе. А Максим все грезил и грезил: он видел только плачущую принцессу да озлобленных псов, как будто уже находился там. И впервые он почувствовал зарождающиеся в душе сомнения и неуверенность в собственных силах, даже страх, который уж кому-кому, а рыцарям никак не к лицу.

– Послушай, Максим, — раздался позади писклявый голос Милеуса, — господин Философ много думал над этой проблемой. И он сказал, что нет иного пути освободить принцессу, как отгадать загадки. Кто знает, может у тебя получится?

Святая простота! Но и она порой бывает необходима хотя бы для элементарной поддержки жизненного духа. Что касается загадок, то они пока витали в области чего-то не совсем серьезного.

– Кстати, вот и первое препятствие на нашем пути! — торжественно объявил Придумаем, давая понять, что приключения начинаются. — Препятствие не столь затруднительное, сколь романтическое — это река!

Тут только Максим уловил шум перекатов и тихие всплески воды. Впереди пространство разрезала синяя ленточка, внося яркое разнообразие в картину бесчисленных холмов и долин.

– Заодно познакомишься с Лодочником, — добавил Милеус. — Он добрый. Перевезет нас на пароме и даже не возьмет за это платы.

«Просто крышу сносит от такой доброты», — равнодушно подумал Максим и попытался вспомнить название реки: то ли Иностранная, то ли Безымянная… да, впрочем, какая разница? Когда река была уже совсем близко, она вдруг стала довольно широкой, ее темная синева являлась признаком большой глубины, а у берегов, где самое быстрое течение, состязались неугомонные волны. Там же покачивался огромный неуклюжий плот, связанный из стволов деревьев.