Рэй Брэдбери - Сборник 13 КОШКИНА ПИЖАМА Страница 14

Когда Линда ушла, Сьюзен почувствовала себя лучше. Ей казалось, что вот теперь, когда дочь унесла с собой свое дурное влияние, Ричард Борден непременно приедет. Он только и ждал, чтобы Линда ушла, чтобы они остались наедине!

Он где-то там, думала она, в этом поезде. У нее защемило сердце. А что, если он и правда сидит в вагоне-ресторане и выпивает, как говорит Линда? Нет! Может быть, он забыл, может, он даже не знает, что находится в родном городе! Может, проводник по ошибке забыл предупредить или еще что-нибудь. Она нервно сплела руки. Сидит себе в теплом вагоне и попивает. Вот так, прошло пятнадцать лет, и он сидит себе там, в ночи. И все эти яркие желтые огни в окнах поезда, медленно поднимающийся пар. Ну, давай же, Ричард! Если не приедешь ко мне, пожалуюсь твоей маме! Сьюзен глубоко и тяжело дышала. Она почувствовала себя такой старой. Если через минуту не явишься, я сделаю так, как сказала Линда: дойду и сама поговорю с тобой!

Нет. Она не может так поступить. Поставить Ричарда в неловкое положение перед его друзьями. Только не это. Ладно, пускай уж сидит там. В любом случае, все это какое-то недоразумение. Часы спятили.

Поезд издал предупреждающий гудок.

Нет, подумала она. Не может быть, чтобы они собрались уезжать.

Она видела, как пассажиры возвращаются в вагоны. Наверное, он болен, думала Сьюзен. Его вообще нет в этом поезде. Может, он заболел в Чикаго. Точно. А если он все-таки там, в поезде, прямо сейчас, выходил ли он из вагона, попытался ли он хотя бы поймать такси? Может, ему не досталось такси? Может, он бродил по станции или по городу, или даже поднял глаза и взглянул на этот дом, где она живет? Позвонит ли он ей завтра из Нью-Йорка? Или вообще когда-нибудь, чтобы объясниться? Нет, никогда; то есть, если он действительно был в этом поезде. После этого он уже никогда не напишет ей больше.

Снова раздался свисток поезда. Огромный столб пара поднялся в ночное небо.

Затем, раскачиваясь, поезд тронулся, набрал скорость и скрылся из вида.

Сьюзен по-прежнему стояла у окна. В доме было тихо. Она смотрела на западный горизонт. Должно быть, это был не тот поезд. Через минуту придет другой. Сьюзен подняла с пола будильник. Он тихо звякнул в ее руке.

– Глупая старая хреновина, не умеешь показывать время! – крикнула она и выбросила будильник в мусорное ведро.

Она снова подошла к окну.

Прозвонил телефон. Она не обернулась. Телефон зазвонил снова, очень настойчиво. Сьюзен по-прежнему смотрела на горизонт. Телефон прозвонил еще шесть раз – и переставать не собирался.

Наконец она повернулась и подошла к телефону. На какое-то время ее рука задержалась на трубке, прежде чем поднять ее. Затем все же взяла ее и приложила к уху.

– Алло, мам?

Это была Линда.

– Мам, приходи, переночуешь у меня. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – раздался ее голос.

– Что ты имеешь в виду? – сердито закричала Сьюзен в трубку. – Он только что был здесь!

– Что?

– Да, высокий и красивый, приехал на желтом такси, заскочил всего на минутку, и знаешь что я сделала? Я крепко-крепко обняла его, расцеловала и закружила по комнате!

– Да что ты, мама!

– А он со мной разговаривал, смеялся, был со мной очень мил и подарил мне десять долларов, а потом мы вспомнили старые добрые времена, все и всех, вот так, а потом он снова сел в желтое такси, вернулся на поезд и уехал. Он настоящий джентльмен!

– Мама, я так рада!

– Так-то! – сказала Сьюзен, глядя в окно, не выпуская из дрожащей руки телефонную трубку. – Настоящий джентльмен!

OLE, ОРОСКО! СИКЕЙРОС, SI!

Сэм Уолтер ворвался в мой кабинет, пристально оглядел все коллекционные постеры на моих стенах и спросил:

– Каких ты знаешь знаменитых мексиканских художников?

– Ривера, – ответил я. – Мартинес-Дельгадо.

– А как насчет этого?

Сэм швырнул мне на стол яркую папку.

– Прочти-ка!

Я прочел то, что было написано большими красными буквами.

– Сикейрос, si, Ороско, ole. – И дальше. – Галерея «Гамбит». Бойл-Хайтc. У них на том берегу что, выставка Ороско-Сикейроса?

– Читай то, что мелким шрифтом, – Сэм ткнул пальцем в брошюру.

– Выставка, посвященная памяти великого художника Себастьяна Родригеса, наследника величайшего искусства Сикейроса и Ороско.

– Беру тебя с собой, – сказал Сэм. – Посмотри на дату.

– Двадцатое апреля. Черт, это ж сегодня, в два. Черт, через час начало! Я не могу…

– Можешь. Ты ведь эксперт по живописи, верно? Это не открытие, а закрытие. Похороны.

– Похороны?!

– Художник, Себастьян Родригес, будет присутствовать, но только мертвый.

– Ты хочешь сказать, что?..

– Это поминки. Там будут его мать с отцом. Придут братья и сестры. Кардинал Махони заскочит.

– Боже правый, неужто он был таким талантливым художником? Какие люди!

– Изначально предполагалось устроить вечеринку, но он упал и расшибся насмерть. И вместо того чтобы все отменить, они притащили туда тело. Так что теперь это будет что-то вроде заупокойной мессы со свечами и хористами в кружевах.

– Боже мой! – произнес я.

– Вот именно, можешь повторить это еще раз.

– Боже мой. Заупокойная месса по неизвестному художнику в третьеразрядной галерее где-то в мексикано-испано-еврейском районе Бойл-Хайтс?

– Листай дальше. Ты увидишь на этих страницах дух Ороско и Сикейроса.

Я перевернул несколько страниц и ахнул:

– Ничего себе!

– Вот именно, – сказал Сэм.

Мчась по автостраде, ведущей к еврейско-испанскому району Бойл-Хайтс, я постоянно твердил себе:

– Этот парень гений! Где ты его откопал?

– В полиции, – ответил Сэм, ведя машину.

– Где?

– У копов. Он нарушил закон. Провел несколько часов в КПЗ.

– Несколько часов? А что он натворил?

– Что-то ужасное. Невероятное. Но не настолько, чтобы засадить его в кутузку. С одной стороны, ужас, с другой – ничего особенного. Посмотри наверх!

Я поднял глаза.

– Видишь этот пролет наверху?

– Мост? Но мы его уже проехали! А что?

– Вот оттуда он и упал.

– Спрыгнул?

– Нет, упал. – Сэм нажал на газ. – Больше ты ничего не заметил?

– Где?

– На том пролете. На мосту.

– А что я должен был заметить? Ты ехал слишком быстро.

– На обратном пути. Увидишь.

– Место, где он погиб?

– Место, где он пережил свой звездный час. А потом погиб.

– Место, где в него вселились духи Ороско и Сикейроса?

– Ты попал в самую точку!

Сэм свернул с автострады.

– Приехали!

Это была не художественная галерея.