Остин Рейн - Безымянная земля Страница 14

Отправляясь на корабль, Рикон ломал себе голову над тем, под каким предлогом, не вызывающим подозрений, он мог бы снова остаться караулить «Ундину». Но все оказалось очень просто – капитан, встревоженный болезненным видом матроса, сам решил не брать его с собой, когда они отправятся… При одной мысли о том, куда и зачем они направляются, у Рикона буквально темнело в глазах. А капитан еще явно сочувствовал ему, не сомневаясь, что тот просто жаждет приложить руку к этой… бойне, иначе не скажешь.

И все же сколько он ни бился, но придумать способ помешать остальным делать их черное дело Рикон не мог. До тех самых пор, пока не понял, что все уходят, а Сонк, чье сознание витало неизвестно где, остается на корабле. По крайней мере, на некоторое время. Даже не сам Сонк, а его тело, беспомощное и беззащитное. И тут Рикона осенило. Если вывести из строя знаменитого Владыку Вьянко, остальные наверняка откажутся от своего намерения. Ибо знают, что без Сонка они – ничто! И еще потому, что если с одним из них случалась беда, все остальное сразу же отступало на второй план.

Рикон не думал о том, что срыв одной этой экспедиции, даже если он удастся, ничего не изменит по существу. Не беспокоила его и собственная судьба. Он только что пережил гибель одного своего собрата, утонувшего в реке, и готов был на все, лишь бы подобная участь не постигла остальных, не подозревающих пока ни о чем. Команда Вьянко и людей, возглавляемая Владыкой Сонком, была умела и безжалостна, у пауков практически не оставалось ни малейшего шанса уцелеть.

Если им не поможет он, паук в обличье человека по имени Рикон.

Сонк медленно повернулся и посмотрел на матроса. Возникло впечатление, что сам он еще не здесь, что этот поворот головы – просто инстинктивная реакция уставшего стоять в одной и той же позе тела, осуществляемая без участия сознания. Глаза Владыки были устремлены не на матроса, а мимо него или, точнее, сквозь него, а тело было все так же напряжено и неподвижно.

Рикон замер на мгновение, но тут же сделал несколько шагов назад и в сторону, сжимая в руке молот, позабытый Мэлом. Оказавшись за спиной у Владыки, он замахнулся и… Сердце пронзила острая боль – это все человеческое в нем, задавленное, загнанное вглубь, внезапно рванулось из последних сил, пытаясь освободиться.

И… снова кануло в темную пучину. Остался лишь слабый, дрожащий в воздухе звук рыданий, и через мгновение Рикон понял, что это плачет он сам.

Слезы застилали ему глаза, и, наверно, поэтому удар пришелся немного вскользь. Молот не пробил череп Владыки, а лишь содрал клок кожи и обрушился на правое плечо. Сонк рухнул на палубу как подкошенный, а из раны на голове тут же потекла кровь. Пораженный тем, что справиться со знаменитым Владыкой Вьянко оказалось так просто, Рикон снова замахнулся и… дико вскрикнул: молот, зажатый в кулаке, внезапно раскалился добела. Предатель выронил его и затряс рукой, пронзенной жгучей болью. Потом стало еще хуже. Налетевший неизвестно откуда смерч закружился вокруг него, туго стягивая тело. Стало нечем дышать, глаза вылезли из орбит. Рикон ослеп, оглох, перестал сознавать, где он, что с ним, ощущая одно – боль, рвущую голову на части. А потом вообще исчезло все, поглощенное черным омутом тьмы.

Очнувшись, он увидел над собой усыпанное крупными звездами небо и понял, что лежит на палубе лицом вверх. Попробовал повернуться, но тщетно. Тело онемело, Рикон его просто не чувствовал. Не слышно было никаких звуков, кроме плеска воды. Потом негромкий голос произнес: – Сядь.

Тут же тепло побежало по телу, оживляя его. Заныла обожженная ладонь. Засаднил затылок. Движения давались с трудом. Рикон тяжело перевалился на бок, одной рукой поддерживая на весу другую, раненую, и сел, прислонившись к бочке с плевицами, которые бойко ворочались внутри. В нескольких шагах перед ним, у самого планширя, скрестив ноги, в неестественной, какой-то перекошенной позе сидел Владыка Сонк, прижимая ладонь к ране на голове. Между пальцев сочилась кровь, стекая по лицу и шее. Правая рука висела плетью. В темных глаз сквозила боль.

Рикону показалось, что ладонь, которую Сонк прижимал к голове, вдруг начала слабо светиться. По спине пробежал холодок страха, который только усиливался оттого, что Владыка молчал.

«Да, – понял Рикон, – теперь он знает все».

Неожиданно ночь прорезала яркая вспышка. Над головой Владыки словно ниоткуда появился и завис, покачиваясь, сгусток переливчато-сиреневого огня, озаривший все призрачным светом. По форме он походил на каплю, а по размеру был чуть больше человеческий ладони.

– А, Маленький Доктор, – пробормотал Сонк. – Это хорошо. – И добавил, не сводя взгляда с Рикона: – Ты мне плечо сломал… паук.

Он отнял левую руку от головы и положил ее на правое плечо. Ладонь и вправду светилась, причем с каждым мгновением все ярче. Ткань одежды под ней поползла, сгорая в бездымном огне, и в образовавшуюся дыру стало видно голое тело – плечо, предплечье, часть груди. Свечение погасло. Сонк поднял руку, пошевелил пальцами – огонь скользнул в подставленную ладонь, растекаясь по ней, точно густая, светящаяся мазь. Сильным движением Владыка прижал ее к плечу, в стороны полетели огненные шарики брызг. Один из них, чуть крупнее остальных, заскользил в сторону Рикона, и тот испуганно отшатнулся. Морщась и продолжая втирать свою «мазь» в плечо, Сонк сказал:

– Поймай его обожженной рукой. Ну! Рикон несмело протянул вперед скрюченные пальцы, и шарик юркнул в них.

– Сожми! – тем же приказным тоном продолжал Сонк, и моряк снова послушался.

Ощущение было такое, будто он держит кусок льда. Саднящая боль исчезла, рука онемела, потеряв чувствительность.

– Держи, не отпускай, пока не скажу. А, привет, Хуар!

Рикон вздрогнул и повернулся в ту сторону, куда смотрел Сонк. На баке, прижимая к груди Карлоса и удивленно глядя на них, стоял Прыгун.

– Что тут у вас стряслось, черт возьми? – воскликнул Хуар. – На вас напали? Кто? И почему я не слышал тебя, Сонк? Ты был без сознания? Долго?

Владыка убрал ладонь с плеча, кожа на котором теперь лишь слабо светилась. Сделал – безо всякого напряжения, свободно – несколько движений правой рукой. Искоса взглянул на Рикона и сказал, обращаясь к нему:

– Можешь разжать пальцы.

Рука моряка понемногу начала обретать чувствительность, но все еще была как чужая. Он удивленно уставился на свою ладонь – светящийся шарик исчез, но, похоже, вместе с ним исчез и красный, воспаленный рубец от ожога! Остался лишь еле заметный след – новая розоватая кожа. Рикон недоверчиво провел по ней пальцем и не ощутил никакой боли. Владыка и Хуар, который теперь сидел на корточках, не отрываясь, молча смотрели друг на друга – лица у обоих напряжены и серьезны, губы у Сонка плотно сжаты, а у Прыгуна слегка приоткрыты, как бы в удивлении. Зная, кто перед ним, Рикон подумал, что Сонк, скорее всего, мысленно пересказывает Хуару, что тут произошло. Возможно, они решают также, что делать дальше. С ним. И с пауками.