Юрий Хабибулин - Рассказы Страница 14

На темени незнакомца, посреди густой растрепанной шевелюры тёмных волос, предательски сверкала большая проплешина. Надо полагать, что она обычно маскировалась ковбойского вида соломенной шляпой с загнутыми полями, которая лежала на углу стола.

Мужчина явно обдумывал какую-то сложную и архиважную для себя задачу. Время от времени, он потирал пальцами лоб, чесал затылок или другие части тела, а взгляд его бессистемно блуждал от носков собственных коричневых туфель-плетенок и предметов на столе, до крон близлежащих деревьев и дальнего, скрывающегося за горизонтом конца запыленной улицы.

Мучения трудного выбора читались на напряжённом лице толстяка, в его неуверенных дёрганых движениях. Временами мужчина напоминал позой, то известную скульптуру Родена 'Мыслитель', то почёсывающего разные части тела в поисках блох, здоровенного орангутанга.

За последним занятым столиком, слева от меня, расположилась троица: крашеная блондинка старшего школьного возраста, с фигурой фотомодели, в более чем лёгком полупрозрачном платьице василькового цвета и двое парней лет двадцати, двадцати двух. Один из них, в сетчатой тёмной футболке, с рельефными мышцами на крепком торсе и загорелых руках, выглядел грубее и крупнее второго — стройного худощавого юноши интеллигентного вида в белой рубашке, разговаривающего спокойно и рассудительно.

Если первый из парней больше смахивал на профессионального спортсмена, из-за приплюснутого носа, скорее всего, боксёра, с довольно-таки развязными манерами, то второй походил на классического профессорского сынка-вундеркинда, разве что очков не хватало для полного сходства. Судя по долетающим до моих ушей обрывкам разговора и сопровождающему их накалу страстей, в компании происходила нешуточная разборка между двумя претендентами на руку и сердце присутствующей юной дамы.

'Вундеркинд' что-то вдумчиво объяснял, аргументировал, призывал к логике и здравому смыслу собеседников, периодически приглашая глазами девушку принять его сторону и поддержать.

'Спортсмен' доводам не внимал и даже не слушал их. Весьма характерным движением пятерни и презрительной мимикой он начисто отвергал аргументацию оппонента и пёр, как бульдозер, напролом к поставленной цели, снося всё, что могло этому помешать.

Девицу происходящее развлекало. Она прямо не поддерживала никого из парней, возможно, ей не нравились оба, даже, скорее всего так. Но сам процесс, ощущение, что эти двое ребят выясняют тут отношения именно из-за неё, как на старинных рыцарских турнирах во имя прекрасных дам, заставляло сильнее биться маленькое девичье сердце.

Блондинке наверняка нравились умные, сильные и красивые мужчины. С деньгами. Но в данном случае упомянутые достоинства были разделены очень уж по-разному между обоими претендентами на её снисходительное внимание.

Она ещё не выбрала для себя и пока ничем не выделила ни одного из этих двух ухажёров, но ей было страшно любопытно узнать, кто из них победит в развернувшейся словесной дуэли и каким именно образом.

И совсем необязательно, что именно победителя она сделает своим фаворитом.

Неожиданные повороты в споре её то смешили, то вызывали искреннее изумление. А сама атмосфера лёгкого флирта и, одновременно, состязания в находчивости, в двусмысленности высказываний, в ощущении некой романтической игры во взрослых внутри их маленькой компании, кружила девчонке голову, пьянила в дополнение к уже выпитому пиву и притупляла здравый смысл, чувство контроля над происходящим.

Вполне возможно, что за последним столиком назревала драка, и мне это совсем не нравилось, но вставать и идти куда-то, искать другой уютный уголок, не хотелось. Да и девушку-официантку не стоило оставлять в этой ситуации одну.

Авось, всё ещё обойдётся и мне не придётся вмешиваться и растаскивать драчунов.

Я постарался не отвлекаться на посторонние шумы, доносившиеся от соседей, и просто заткнул пальцами уши, как делал в детстве, когда крики одноклассников на переменах мешали мечтать или готовиться к устным ответам на следующем уроке.

Минуты две я наслаждался полной тишиной, а потом… Потом появился новый посетитель. Неизвестно, откуда взявшийся, обыкновенный, чёрный, как уголь, кот с белыми отметинами на лапах и внимательными зелёными глазами.

Нет, всё-таки, наверное, не совсем обыкновенный. Кот был чем-то необычен, а чем именно сразу понять не удавалось. Я присмотрелся повнимательнее. Что-то в нём было этакое царственное. Неторопливая вальяжная походка, какая-то особенная грация, уверенность и манеры хозяина, который осматривает свои владения и подданных. Белые отметины на всех четырёх лапах резко выделялись на фоне лоснящейся антрацитовой шёрстки.

Кот повернул голову ко мне, и я увидел его усатую мордочку.

Левое ухо у гостя оказалось разорванным и свисало весьма оригинальным образом, как съехавшая набекрень шапка у подгулявшего мужика, что придавало данному экземпляру семейства кошачьих, довольно-таки залихватский вид и одновременно подсказывало окружающим о большом жизненном опыте этого чёрного то ли короля, то ли разбойника. Скорее, наверное, всё-таки разбойника.

Котяра посмотрел на меня долгим и, как показалось, вполне осмысленным изучающим взглядом настороженных зелёных глаз, затем неторопливо огляделся вокруг, понюхал воздух и безошибочно направился к страдающему толстяку с пивом и недоеденной сосиской. Было непонятно, как кот мог запеленговать её, учитывая, что лакомый кусочек лежал на тарелке, почти в середине стола, не был виден снизу, а со стороны находящейся всего в двух метрах стойки кафе била мощная струя запахов варёных и жареных сосисок, легко ощущаемая даже мной.

Ну, да ладно, мне трудно судить, не будучи котом, о его скрытых способностях находить себе пропитание. Может быть, если б мне пришлось пару недель поголодать, я б ещё и не такие умения в себе открыл…

Чёрный разбойник неторопливо подошёл к столику мужчины, похожего на киноартиста, выбрал местечко у самых его ног и чинно присел на задние лапы, не сводя немигающего взгляда с владельца сосиски. Тот по-прежнему витал в мыслях где-то далеко и не замечал просителя.

Кот негромко и воспитанно мяукнул несколько раз, пытаясь привлечь к себе внимание.

— М-м-я-у. М-м-у-р-р, м-м-у-у-р-р, — голос у него был чуть с хрипотцой, полон внутреннего достоинства и звучал, как приглашение к диалогу.

Заинтересовавшись происходящим, я вынул пальцы из ушей. Мне показалось, что в переводе на человеческий язык увертюра переводилась примерно так: 'Здрасьте, уважаемый! Я — Василь Васильич! Право, какая сегодня ужасная жара. Такой тяжёлый день… А Вы что думаете? Может, познакомимся?'