Наталья Соколова - Фантастика-1965. Выпуск 3 Страница 14

Легким движении кисти премьер пригласил Человека зайти.

– Не успели обыскать, - сказал адъютант, белея, теряя всю свою почтительную наглость. - Одну минуту…

Обыск? Во Дворце Республики? Это тоже была новинка.

Человек почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо,

– Не надо, - сказал премьер после паузы. - Так пропустить.

И то же слабое движение кисти сбросило со счетов рослого адъютанта с его испугом, служебной ошибкой и, вероятно, серьезными неприятностями в недалеком будущем.

Изысканный строгий кабинет премьера, решенный в черносерых и лиловых тонах, был почти пуст. На полу лежал ковер без цвета и без рисунка, чем-то напоминающий современную музыку без мелодии и даже почти без звуков. По стенам висели на длинных шнурах полотна без рам. На голом простом столе извивалась странная статуэтка из черного камня, заломив руки. Бумаг нигде не было видно.

– Рад вас видеть. Не курите?

– Нет. Благодарю.

– Как вам работается?

– Нормально.

“Он принимает меня в полночь, чтобы спросить, как мне работается, - подумал Человек. - Трогательно. Как добрый король из старой сказки”.

– Ваше письмо я читал. Но сделать ничего не мог. Есть нечто, что выше меня, - он папиросой, зажатой между тонкими пальцами, небрежно указал на потолок, - мой долг. - Глаза его смотрели, но не видели, их заволакивала дымка равнодушия, усталости. - Вы должны понять. Я не могу творить произвол, - он быстрым острым взглядом кольнул Человека, - пусть даже произвол милосердия.

И опять глаза стали равнодушными, пустыми.

“Так для этого он меня позвал? Чтобы оправдаться, извиниться? Очень странно”. Человек терялся в догадках. Он чувствовал себя настороженно - как будто был один на один в клетке с опасным хищником.

– Как вам нравится мой кабинет? Мои картины?

– Я плохой знаток живописи.

– Напрасно. Искусство расширяет наше “я”. Если хотитe, приближает нас к богу, к природе. Но только современный художник, вместо того чтобы копировать природу, пытается изобразить вселенную как мощный поток изменчивых явлений, ещё не успевший породить определенные, знакомые нам формы…

– Боюсь, что мне, как технику, приходится иметь дело как раз c определенными, законченными формами, - сказал Человек, чуть улыбнувшись. - Но у каждого, конечно, свое видение мира. И свое право отстаивать его.

“Лекция о современном искусстве. В половине второго ночи. В кабинете Главы Правительства. Кто бы этому поверил?” Напряжение все росло.

– Как технику… как технику. - Премьер опять сел за свой голый странный стол. - Кстати, скажите, что такое лурдит?

Вопрос был задан вскользь, легко.

Вот он где, главный разговор. Вот она, опасность. “Берегись, - предостерегал Человека внутренний голос, - будь осторожен! Думай над каждым словом”. Он еще не понимал, в чем дело, но весь подобрался.

Лурдит - так называлось взрывчатое вещество, над созданием которого Человек работал последний год. Эта идея созрела в нем после того, как Зверь едва не погиб, пробиваясь сквозь горные породы. Человек решил: на случай непредвиденных осложнений Зверь обязательно должен нести с собой запас взрывчатки большой разрушительной силы. Работы с лурдитом находились еще в стадии эксперимента. В печати о них не было ни слова.

– Благодарю, - сказал Глава Государства, выслушав объяснение. - Скажите, а где хранятся наличные запасы лурдита? А кто имеет к ним доступ? - В глазах его уже не было скуки, равнодушия. - А каков порядок выдачи?

О лурдите знали всего несколько человек. Доступ к лурдиту имели двое: сам Человек и Ученик.

Человек сказал:

– Доступ к лурдиту имел только я один.

Премьер облокотился о голый стол, который очень подошел бы для разделки туш. Или трупов.

– Вы уверены?

– Да.

– И никто другой? Прошу вас подумать. - Премьер был изысканно вежлив. - Я подожду.

Человек мельком вспомнил обо всех этих генералах у него за спиной, о десантниках, которые плодились и размножались в узких дольках зеркал.

Какой трудный поединок! Какой изнурительный…

“Выгораживай себя, - говорил внутренний голое. - Спасай свою шкуру. Ты ведь действительно тут ни при чем. Ты ведь ничего не знаешь”.

– Доступ имел я один.

– А допускаете ли вы, что могли иметь место случаи пропажи лурдита?

– О, - сказал Человек беззаботным голосом (может быть, чуточку слишком беззаботным), - у нас дважды была нехватка лурдита при перевешивании. Замок в этой комнате был несколько дней неисправен, так что возможно…

– Отчего не сообщили о краже, да еще повторной? Отчего храните взрывчатку такой силы в неопечатанном помещении?

– Я как-то не придавал значения… Не задумывался…

Повисло молчание. Премьер вертел в пальцах черную, гладкую, блестящую статуэтку, корчащуюся, как от боли, напряженно изогнутую, как под пыткой. Потом резким движением поставил ее на место.

– Завидую мужам науки, рассеянным, не замечающим презренной прозы. - Он улыбнулся, укоризненно покачал головой, и Человек понял: пронесло. - Если бы мы, политики, столь беззаботно и легкомысленно относились к идеям большой подрывной силы, то, возможно, Европа уже взлетела бы на воздух. И вы не имели бы удовольствия беседовать со мной в этом кабинете. По счастью, опасные идеи у нас на замке, и замок всегда исправен. - Он дружески, почти интимно взял Человека за локоть и повел к картинам. - Я хочу, чтобы вы еще взглянули на этот этюд Люсьена Фрейда, внука знаменитого психолога. Он соединяет, как мне кажется, наивный подход примитивиста с изощренным чувством фантастического и призрачного, характерным для сюрреалистов. А в то же время близок к немецкому экспрессионизму, к так называемой “новой вещественности” Дикса и молодого Гросса…

Прощаясь с Человеком на пороге кабинета, пожимая ему руку, премьер сказал подчеркнуто серьезно, весомо:

– Я не хотел бы вас терять. Вы мне нужны. Помните это. - И назвал его официальным титулом: - Помните, Создатель Зверя. Но вокруг меня могут остаться только люди, которые думают и действуют синхронно со мной, без отклонений. Настанет время, когда я не смогу - даже если захочу - терпеть инакомыслие. Ни в чем! Не спасут заслуги, не спасет дарование. - Он небрежным движением кисти показал на полотно, висевшее за его спиной, где было изображено подобие дерева с лазоревым стволом и огромными золотыми грушами. - Больную ветку отсекают беспощадно, даже если на ней полно плодов. Ведь она может заразить все дерево…

И створки белых с золотом дверей закрылись.

Предостережение. Да. И довольно внятное. Что ж, пусть будет предостережение.