Дино Динаев - Контракт Султанова Страница 15

Лазарь, не умолкая ни на минуту и неся всякую чушь про погоду и кормящихся от нее синоптиков, прошел в комнату.

— Не в этих маленьких квартирках есть своя прелесть! — умилился он.

— Особенно, когда вкушаешь эту прелесть втроем, — буркнул Султанов.

Усевшийся на единственный диван, издатель вскочил обратно и со словами: "Да что ж ты стоишь?", усадил подле себя. И вообще Лазарь вел себя так, словно не было предыдущего визита, дыма под обоями и свистящего шепота: "Убить ребенка-это все равно, что задуть свечу".

— Как пишется? — спросил Лазарь.

Будто ныряя головой в омут, Султанов выпалил:

— Два дня не могу написать ни строчки.

Он ждал чего угодно. Крика, даже рукоприкладства, был готов к этому, рядом с диваном на полу лежала скалка, но издатель встретил печальное для него известие с большим пониманием, даже радушием.

— Многие великие писатели не любили писать, — покровительственно сказал Лазарь. — Булгаков вообще писательство ненавидел. Он прямо об этом написал в своих мемуарах.

— А может, он врал? — с вызовом сказал Султанов, но его вызов опять не был принят.

— Вряд ли, — задумчиво ответил Лазарь. — Писатели не врут. Ты об этом не знал? Книги, которые они пишут, полны правды. Правда, это правда об одном человеке — о самом писателе. Смешно сказал: "Правда, это правда". Замечено, что писатели счастливые люди, потому что им суждено выговориться.

— Зачем вы пожаловали? — грубо прервал его Султанов.

Лазарь всплеснул руками, вскочил с дивана и выскочил в прихожку, откуда принес объемистый пакет. Султанов почувствовал, как сердце его тает как сливочное масло на сковородке. Внутри были сигнальные экземпляры его книг. Одну он уже видел, ее приносил Латыш. Зато вторую " Лайнер "Великая принцесса" он держал в руках впервые. Это был полиграфический шедевр. На обложке даже Быстрец выглядел человеком. Он сидел в расстегнутом кителе и задумчиво смотрел на фуражку с двуглавым орлом. Поэтому вся картина горящего трансатлантического лайнера (надо заметить горящего потрясно, на фоне лазурных чрезвычайно реалистично выписанных волн), так вот картина с пожарами, взрывами и красотками, куда ж без них, возникала будто бы у него в мыслях. Взгляд человека был устал и мудр, он словно говорил: "Люди, когда ж вы устанете гробить друга, и нам, специалистам, псам — войны, придется вытаскивать вас из всего того дерьма, в которое вы себя окунаете"? Было в этой картинке нечто двойственное, но Султанов не успел разобрать, потому что Лазарь перебил его мысль, предложив:

— По-моему тебе надо немного отвлечься. Посмотреть на молодых девочек. Я тут узнал совершенно случайно, что в лицее искусств требуется преподаватель мастер класса по писательскому искусству.

— Да какой из меня преподаватель? — стушевался Султанов.

— Нормальный. Научишь девок книги писать. А девки там классные, не целованные. В коротких юбках, а парты без стоек. Можно целый день им под юбки заглядывать. Да, не смотри ты на меня так, горюшко мое. Шутю. Узнаешь, чем молодежь дышит. Кстати, тинейджеры-наши основные покупатели. Стоит познакомиться со вкусами лимонадного поколения. А там глядишь, рука потянется к перу, перо к бумаге. В общем, с директрисой я уже предварительно переговорил. Завтра с утра я за тобой заеду.

Предложение застало Султанова врасплох. Подспудно он почувствовал, что его опять затягивают в новую беду, но не мог понять в какую. Он уже хотел отказаться, но издатель опять шутливо обнял его со словами, что все будет нормально, и опять за голову. Странная у него была привычка — хвататься либо за шею, либо за голову, в общем, за жизненно важные места. Можно и обнять, а можно и убить. Это выводило из состояния равновесия и лишало способности спокойно соображать, сметая любые попытки к сопротивлению.

— Тебе надо будет переодеться, это потребует некоторых расходов, — Лазарь протянул банковскую пачку, и Султанов разглядел в ней вместо привычных сторублевок пятисотки. — Это в счет будущей книги о Быстреце. Оденься в хорошем магазине. Например, "ВДВ".

Издатель быстро попрощался и легко выпорхнул в подъезд. Через секунду во дворе пронеслась, разрезая его надвое, красная торпеда.

— Радуйся Лазарю небесному, — процедил Султанов больше от злобы на себя.

Его отвлек стук на кухне. Зинка не могла открыть дверь. Следующие полчаса он потратил, чтобы освободить заклинившую дверь. Это ему удалось только путем невосстановимого повреждения косяка. Судя по легкости, с которой "Лазарь небесный" закрыл дверь, он имел силу незаурядную, и самое неприятное, что Султанова угораздило оказаться у этой силищи на пути.

Глава 4

Султанов вышел из дома в половине двенадцатого. Солнце в зените, но особо не усердствовало. Осень скоро. Период резкого обострения психических заболеваний.

Султанов шагает к лимузину, и пластинка из чистого золота позвякивает на груди, на золотой же цепочке. Продавщицы из супермаркета "Все для всех", крупнейшего на побережье, утверждали, что они изготовлены в мастерской аргентинский кутюрье Жоржи Аржани, признанного в мире мастера по золоту. На зеленом пиджаке под сердцем золотой лейбл. И на рукаве такой же. Прошел ровно месяц, как Султанов занялся преподавательской деятельностью. Новая сфера деятельности уже успела надоесть. Зато теперь он точно знал, чего не хочет. Он не хотел преподавать, и он не хотел писать романы о Быстреце.

Султанов приехал за час до занятий. Лицей изобразительных искусств "Палитра-21 век" располагался рядом с крупнейшим в Алге крытым рынком. Через дорогу окна в окна застыл трехэтажный Институт рынка и бартера. Ну и шайбы там учились. Было непонятно, как они на паспорт фотографировались. Необходимы были, по крайней мере, две фотокамеры, стоящие рядом, чтобы вместить эти мордатые физиономии. Еще бы. Институт давал верную отмазку от армии и гарантировал тепленькое место в Алгинской Мясной компании. Имеющей, кстати, прямой выход за рубеж.

Впрочем, в "Палитре" тоже мордоворотов хватало. На лицейской стоянке Султанов столкнулся с господами Обанаевыми. Собственной персоной. Почему так получается? Всегда встречаешься с теми, с кем меньше всего хотел бы встретиться. А еще лучше, хотел бы жить на разных планетах.

Султанов остановился, не доехав, потому что представительская "Вольво" Обанаева загородила весь проезд. Рядом возвышался наглухо тонированный "Джип-Гранд Чероки". Охрана. Господин Маркел Обанаев слыл серьезным человеком. Владел многочисленными современными магазинами, в том числе монументальным стеклобетонным "Суперпассажем", и гаражами, среди которых выделялся пятиэтажный цельнокирпичный "Белый кит". "В Алге два авторитета — я и Маркуша Обанаев", — как-то по-пьяному делу разоткровенничался Слон. — "Боевой отряд его нисколько не меньше моего. В нем одни сумиты. Говорят, они раньше в "горных барсах" служили в Суметии. Раньше его надо было душить, пока он не развернулся". Это были известные два антипода. Враждующие банды периодически назначали друг другу стрелки, нередко заканчивающиеся стрельбой. По насмешке судьбы, на элитном кладбище могилы павших бойцов располагались через аллею друг от друга. Даже с того света они с ненавистью взирали на противников с черных мраморных плит.