Бим Пайпер - Бог пороха Страница 15

Калван кивнул сидевшему рядом мальчишке. Мальчик подобрал аркебузу и направился назад, где стояли главные силы Птосфеса и Чартифона.

А еще Рилла! Калван энергично выругался по-английски: упоминание имени Дралма всуе или богохульство в адрес Стифона не приносили того удовлетворения. Рилла объявила, что участвует в операции. Он ей сказал, что она ничего подобного не сделает, и его слова подтвердили и ее. отец, и Чартифон, Она устроила дикий скандал, и не один.

Кончилось тем, что она в операции участвует. Когда они поженятся, с ней будет очень непросто управиться.

— Ладно, — произнес Калван. — Давайте отрабатывать свое жалованье.

По обеим сторонам от него поднялись солдаты, по два копья или косы на каждую аркебузу, хотя у некоторых копейщиков были на поясе пистолеты. Калван и Веркан пошли вперед, остановившись на опушке, где заняли позицию за кустами стрелки, и увидели в четырехстах ярдах Тарр-Домбру, крепость, которую нельзя взять. Белокаменные стены поднимались над пропастью, обрывавшейся прямо от вершины горы. Подъемный мост был спущен, ворота подняты. В воротах слонялись солдаты в черных с оранжевым шарфах — старые цвета его колледжа, не стрелять бы в них. Еще несколько стояли на наблюдательных постах на стенах.

Чартифон и Птосфес подвели своих людей, по одной пике на каждые три аркебузы, поднимая страшный треск и грохот, от которого у Калвана волосы под. шлемом встали дыбом, но в замке, кажется, никто не услышал. Чартифон накинул поверх кирасы мешок с дырами для головы и рук, а шлем обернул чем-то вроде старого посудного полотенца. Птосфес был одет в коричневое, и броня окрашена в коричневый цвет, как и у Риллы. Все поглядели налево, где по склону горы к вершине поднималась дорога.

На ней появились четыре всадника в черных с оранжевым шарфами и вымпелами на пиках. Это были поддельные принстонцы, даст бог, они не забудут сорвать эти цвета, пока другие хостигцы их случайно не пристрелят. За ними шел длинный фургон, запряженный быками, нагруженный сеном, под которым сидели восемь хостигских пехотинцев, за фургоном — еще двое всадников в цветах Ностора, еще один фургон и еще шесть всадников. За ними — еще два фургона.

Первые четыре всадника въехали на мост и заговорили со стражниками, потом проехали внутрь. За ними проехали два фургона. Третий загрохотал по мосту и остановился точно под подъемными воротами. Погонщик, очевидно, перерезал упряжь, и фургон застрял. Четвертый фургон, нагруженный доверху камнем, остановился на дальнем конце моста, придавив его. За воротами хлопнул пистолетный выстрел, еще один, послышались крики «Хостигос! Хостигос!». Сено в первых фургонах будто взорвалось, когда из него полезли люди.

Калван дунул в полицейский свисток, и рявкнули полдюжины слоновых мушкетов оттуда, где — можно было бы присягнуть — никого вообще не было. Взвод стрелков Веркана открыл огонь, послышались резкие хлопки, которых никогда не бывает у гладкоствольного оружий. Оставалось надеяться, что стрелки не забудут заделывать пули — это для них была вещь новая. Калван дважды дунул в свисток и бросился вперед.

Показавшиеся на стенах люди уже все исчезли — снайперы сняли их всех. Калван пробежал мимо человека с рыбьей сетью на голове; он забивал заряд в мушкет. В воротах висел серый пороховой дым, слышались крики «Хостигос!», «Ностор!», выстрелы и лязг клинков изнутри. Калван приостановился и обернулся — его двести человек летели за ним, держа нужную дистанцию друг от друга, аркебузиры пока не стреляли. Огонь велся оттуда, где Чартифон и Рилла — Как он надеялся — расположили бойцов цепью на расстоянии двухсот ярдов от стен и поливали бастионы, успевая только перезаряжать. Когда Калван был уже на мосту, сверху бухнула пушка, и опускные ворота запоздало рухнули вниз, остановившись в семи футах от земли, упершись в деревянную раму, скрытую сеном третьего фургона.

Все шестеро быков последнего фургона были мертвы — для этой цели погонщикам были выданы короткие топоры. Быков фургона, застрявшего под воротами, тоже убили. Ворота башен с обеих сторон уже были взяты. Черные с оранжевым шарфы валялись там, где их сбросили, а больше всего их было на трупах. Но из цитадели раздались выстрелы, и из ее ворот на внешний двор выплеснулась толпа носторцев. Калван подумал, что самое время потратить несколько патронов кольта.

Расставив ноги и держа левую руку на бедре, он навел кольт и расстрелял весь барабан, убив шесть человек шестью выстрелами, уложившись во временной норматив. В тире выступал не хуже, и здесь было то же самое.

Он свалил шесть в первой шеренге, остальные на миг остановились, и тут из-за его спины повалили солдаты Хостигоса, заговорили аркебузы, бросились вперед копьеносцы, Калван сунул в кобуру пустой кольт — у него осталось только восемь патронов, и выхватил рапиру. На внешней стене опять бухнула пушка — оставалось только надеяться, что Рилла и Нартифон не оказались перед ней. И Калван стал прокладывать себе путь через ворота цитадели.

Позади к крикам «Ностор!» и «Хостигос!» стали примешиваться иные слова. А именно:

— Пощады, друг! Пощады, я сдаюсь!

Чем дальше, тем больше было этих выкриков. Еще до полудня носторский гарнизон либо получил пощаду, либо в ней уже не нуждался. Было всего два пушечных выстрела, хотя между ними хостигцы тоже потеряли пятьдесят человек убитыми и ранеными. Не было на свете сумасшедших, способных атаковать Тарр-Домбру, и потому пушки не были заряжены, а времени хватило только на то, чтобы зарядить и выстрелить из двух. Вряд ли удастся второй раз подловить Гормота на этот трюк.

Самый упорный бой шел внутри цитадели. Там Калван увидел Риллу, Чартифон пытался от нее не отставать. На коричневом шлеме была яркая царапина, меч блестел кровью. Она смеялась счастливым смехом. Калван ожидал, что арсенал придется брать еще большей кровью, но как только цитадель оказалась в руках нападавших, арсенал сдался. К тому времени патронов для кольта у него больше не осталось.

Черный флаг Гормота с оранжевой лилией сорвали и подняли синюю алебарду Птосфеса на красном фоне. Трофеями взяли четыре бомбарды, метавшие стофунтовые каменные ядра, воротом развернули их в сторону городка

Дисса возле устья ручья Пайн-Крик (река Красивая в «здесь-и-сейчас») и дали по выстрелу из каждой — пусть все знают, что у Тарр-Домбры новые хозяева. Замковых поваров поставили разделывать и готовить туши быков из двух задних фургонов. Потом занялись пленниками, согнанными во внутренний двор.

Сначала разобрались с наемниками. Они поступали на службу к Птосфесу, хотя их нельзя было посылать против Ностора, пока не кончится срок договора, заключенного с Гормотом их капитанами. Придется их направить на границу Саска. Потом пошли собственные войска Гормота: Их вообще нельзя было использовать для войны, но можно было поставить на работу, если платить им как солдатам и стращаться как с солдатами. Потом наступил черед коменданта замка, графа Феблона, двоюродного брата князя Гормота, и его свиты. Они будут отпущены под клятвенное обещание прислать в Хостигос свой выкуп серебром. Жрец Галзара решил сопровождать свою паству в Хостигос.