Эдмонд Гамильтон - В стране приключений.Вып.1 Страница 16

— Очнитесь, — сказал я Бельзену и потряс его за плечо.

— Расчет был правильный, — сказал он каким-то бесцветным голосом. — Я знал, что не ошибусь.

— Я это видел, — ответил я. — Теперь вы — герой дня.

И эти слова прозвучали у меня почему-то горько — сам не знаю, почему.

Он все еще стоял неподвижно, и я оставил его и медленно пошел через улицу.

«Ну, вот мы и сделали это, — сказал я себе. — Правильно или нет, но мы это сделали. К нам прибыли первые существа из космоса, и мы превратили их в пыль. Неужели такая же судьба встретит и нас, когда мы будем прокладывать себе путь в космос, к звездам? Неужели и по отношению к нам будет проявлено так мало терпения, так мало желания найти общий язык? И неужели мы будем действовать так же заносчиво, как действовали золотые жуки?»

Странно, что эти мысли лезут в голову именно тебе, подумал я. Разве не твой дом разрушили жуки?

Впрочем, подожди, — может статься, что они не причинили тебе вреда ни на один цент. Наоборот, может быть, принесли тебе богатство. Вспомни про агат!

Я глянул на свой сад — но камня там не было.

Я бросился бежать, всхлипывая на ходу, и перед самым садом остановился, как вкопанный; на том месте, где лежал агат, теперь высилась аккуратная кучка песка.

Да, я выпустил из виду одно обстоятельство: что агат, тоже, как и жуки, состоит из кристаллов.

Я обернулся и посмотрел назад, через улицу. Меня прямо трясло от ярости.

— Ах, чтоб этому Бельзену, — думал я, — чтоб этому Бельзену, вместе с его звуковым пулеметом!

Но тут я замер. Замер, потому что понял — к нему теперь не подступиться. Ведь Бельзен отныне герой! Он стал человеком, который спас Землю от пришельцев из космоса.

…Каждое утро в шестом часу он включает свой оркестр, и во всей округе не найдется человека, который осмелился бы высказать ему протест по этому поводу.

Послушайте, кто из вас скажет мне, сколько стоит звукоизоляция целого дома?

Роберт Хайнлайн

ЗВЕЗДНЫЙ ЗВЕРЬ

фантастический роман. Перевод с английского И. ПОЛОЦКА

I. Л-ДЕНЬ

Луммокс был в унынии. К тому же, он хотел есть. Это было его нормальным состоянием; такое существо, как Луммокс, всегда было готово слегка закусить — даже после плотного обеда. Уныние было свойственно ему куда меньше и проистекало лишь оттого, что его закадычный друг и ближайший товарищ Джон Томас Стюарт не показывался уже целый день, куда-то исчезнув со своей подружкой Бетти.

Один день без Джона Томаса — это еще куда ни шло. Луммокс глубоко вздохнул. Он понимал, в чем дело. Джон Томас вырос. Он уже достиг такого возраста, когда будет проводить все больше и больше времени с Бетти или с какой-нибудь другой девушкой и все меньше и меньше с ним, Луммоксом. Затем наступит такой долгий период, когда Джон Томас практически не будет уделять времени Луммоксу, но затем появится новый Джон Томас, который подрастет и с ним станет интересно играть.

Опыт научил Луммокса, что от этого неизбежного круговорота вещей никуда не деться. Тем не менее ближайшее будущее представлялось ему мучительно тоскливым. В апатии он бродил по заднему двору Стюартов и поисках то ли кузнечика, то ли малиновки — словом, любого, с кем можно было бы пообщаться. Наткнувшись на муравейник, он уставился на него. Похоже, что муравьи куда-то переселялись: бесконечная вереница насекомых тащила белые личинки, а навстречу спешила за новым грузом толпа муравьев. Так он убил полчаса.

Устав от лицезрения муравьев, Луммокс побрел к своему обиталищу. Его семифутовые лапы раздавили муравейник, но этот факт не привлек внимания Луммокса. Его собственный дом был достаточно велик, располагался в конце ряда постепенно увеличивающихся помещений: первое из них могло вместить разве что крохотную собачку чихуахуа.

На крыше дома сохли шесть охапок сена. Луммокс выдернул несколько соломинок и стал лениво жевать их. От второй порции он отказался, потому что первая — это было все, что, как он прикинул, можно стащить не будучи замеченным. Он мог, не моргнув глазом, сжевать целую охапку — но его останавливало сознание, что Джон Томас будет ругать его и даже, может быть, целую неделю, а то и больше, не будет чесать его граблями. По правилам дома, Луммокс не должен был есть ничего, кроме того, что ему дает хозяин, и обычно Луммокс подчинялся этому закону, потому что терпеть не мог ссориться, а когда его ругали, чувствовал себя просто ужасно. Да и, кроме того, он вообще не хотел сена. Он ел его вчера вечером, будет есть сегодня и, скорее всего, завтра. Луммоксу хотелось пожевать что-нибудь более весомое, которое бы вкусно пахло. Он прошелся вдоль низкой загородки, которая отделяла несколько акров заднего двора от садика миссис Стюарт, положил голову на штакетник и с вожделением посмотрел на розы миссис Стюарт. Загородка была лишь символом, определяющим линию, за которую он не должен был заходить. Как-то, несколько лет назад, он пересек ее и попробовал несколько роз… просто так, для аппетита, но миссис Стюарт подняла такой крик, что он не хотел даже и думать о повторении попытки. Содрогнувшись при этих воспоминаниях, Луммокс поспешно отвернулся от загородки.

Но он вспомнил о нескольких розовых кустах, которые не принадлежали миссис Стюарт и тем самым, по мнению Луммокса, не принадлежали вообще никому. Они росли в соседнем садике семейства Донахью. И Луммокс прикинул, что у него есть возможность добраться до этих «ничейных» роз…

Усадьба Стюартов была обнесена бетонной стеной вышиной в десять футов, Луммокс никогда не помышлял забраться на стену, хотя время от времени обкусывал ее верхушку. За домом в стене был небольшой проем, где дождевые и подпочвенные воды промыли маленький овражек, пересекавший линию владений Стюартов. Проем этот был заделан массивными брусьями восемь на восемь дюймов, скрепленными не менее массивными болтами. Брусья уходили своими концами в ложе ручейка, и подрядчик, оставивший их, уверил миссис Стюарт, что они смогут остановить не только Луммокса, но целое стадо слонов, если те попробуют снести ограждение.

Луммокс знал, что подрядчик ошибался, но мнения Луммокса никто не спрашивал и он оставил это мнение при себе. Джон Томас тоже никогда не высказывался по этому поводу, но, похоже, что он подозревал правду; во всяком случае, он подчеркнуто приказал Луммоксу не болтаться возле загородки.

Луммокс послушался. Он, конечно, попробовал изгородь, но деревянные брусья были отвратительны на вкус, и он оставил их в покое.

Но за естественный ход вещей он не отвечал. Как-то, месяца три назад, он заметил, что весенние дожди размыли ложе овражка, и теперь два вертикальных бруса не были утоплены в его дно, а просто упирались в землю. Луммокс думал об этом несколько недель и наконец пришел к выводу, что легкий случайный толчок может изменить положение брусьев. А если толкнуть чуть посильнее, брусья разойдутся еще шире, хотя заграждение практически останется нетронутым…