Андрей Морголь - Арсенал эволюции Страница 17

    — Послушай,  у  тебя, несомненно,  есть  к нам  вопросы.  Мы  тоже

кое-чем интересуемся. Почему бы  нам не обсудить  это в более  удобном

месте? В трактире, за кружкой доброго вина?

    Хм… А вот  глотнуть винца  после скопившегося стресса  и вовсе  не

помешало  бы.  Знает  председатель  местного  колхоза,  чем  подкупить

славянскую душу.  Волшебник тоже  не  протестовал. Наверное,  тот  еще

любитель выпить.

    — Согласен. Только местных тугриков у меня нету, поэтому банкет за

ваш счет.

    — То есть на халяву? — угрюмо попробовал Скокс новое выражение.

    Я глянул в  его сторону, не  выдержал и весело,  но как-то  нервно

хохотнул. Стресс все-таки.

    Мы шли довольно широкими  улочками между бревенчатыми, в  основном

одноэтажными срубами и сколоченными из досок сараями. Заборы здесь, не

считая наружного  частокола,  явно были  не  в моде,  поэтому  частные

дворики со свирепыми собачками, охраняющими территорию, отсутствовали.

Хотя пару раз что-то мелкое и  в меру злобное тявкнуло на нашу  троицу

из-за угла.  Отовсюду прескверно  пахло канализацией,  а еще  домашним

скотом и  сеном. Горлан,  чтобы заполнить  ночную тишину,  презентовал

жителей всех  домов, мимо  которых мы  проходили, причем  делал это  с

упоением базарной бабки, торгующей семечками:

    — Вот  тут живет  наш кузнец  Азит, —  мэр села  кивнул в  сторону

широкого, похожего на  ранчо, дома.  — Толковый мужик,  но стал  много

пить после того, как пачвары утащили в лес его жену. Свою  благоверную

он встретил потом еще раз,  когда она уже стала  одной из них, и  убил

собственными  руками.  А   вот  здесь,  —   Горлан  махнул  рукой   на

противоположный  край   дороги,   где  красовались   два   симпатичных

двухэтажных коттеджа, — хаты купцов,  Кампила и Цикрофа. Они возят  от

нас в  соседний  город Крипет  дерево,  а сюда  приезжают  со  всякими

товарами. Иногда берут  с собой  местных, если  кому надо  в город  по

делам или  на  ярмарку  —  повеселиться.  Говорят,  что  хотят  они  в

ближайшем времени  съехать  куда-нибудь,  где спокойнее.  Если  так  и

случится — пиши пропало: ведь лошади есть лишь у них да у  трактирщика

Игмата. Пешком  до  Крипета  за  сутки  не  добраться.  Ночью  нагонят

нечистые, а еще хуже, если колдуны! Пропадем без лошадок….

    — Какая  душераздирающая история,  — зевнул  Скокс. —  Неужели  ты

думаешь, что хоть кто-нибудь среди  ночи способен выслушать эту  смесь

отборных сплетен с нытьем и не уснуть?

    А спать  как раз  совсем и  не тянуло.  Занесло же  меня, судя  по

всему, в самую горячую точку чужого  мира, и если я намереваюсь  ждать

возможности вернуться  обратно именно  здесь, то  надо постоянно  быть

начеку и  обзавестись  информацией  о  местных  особенностях  хотя  бы

гигабайта на три.  Вопросов появилось множество,  правда, было  решено

для начала дождаться трапезы — желудок вспомнил, что пустует с  самого

утра,  и  обиженно  подавал  знаки  нетерпения.  Горлан  же  пропустил

язвительные замечания волшебника мимо ушей и невозмутимо продолжал:

    — Останешься на первое время у Игмата: в трактире на втором  этаже

есть комнаты для гостей. За последний год вы с его могуществом  будете

там единственными жильцами — не балуют нас гости. Вот, кстати, пришли.

    Трактир абсолютно  ничем не  отличался  от обычных  домов,  только

размерами был  явно  больше.  Рядом располагались  пустые  стойла  для

лошадей. Своего скакуна хозяин, видимо,  держал в другом месте,  менее

приметном.  Над   двойной  входной   дверью  в   кабак  была   прибита

незамысловатая  деревянная  табличка  с  вырезанным  наспех   рисунком

здоровой кружки. Кривая  надпись чуть ниже  гласила: «Трактир  Волот».

Войдя внутрь, Горлан  продолжал говорить, только  уже почти шепотом  и

мне на ухо:

    — У Игмата дочка есть, Арлета. Не повезло девчушке, Девоя {{ Девоя

— богиня невинности, сопровождает каждую девушку до замужества.

    }} отчего-то знатно ее  обидела — худая как  щепка, взяться не  за

что. Вот и не берет ее никто в жены. Хоть и слабая с виду, зато внутри

— огонь. Как поняла,  что как нормальная  девка ухажеров не  дождется,

так и придумала  себе занятие не  как у всех  баб. Охотницей стала!  С

утра в  лес  уйдет, а  к  вечеру непременно  возвращается  с  добычей.

Правда, отец ее  за это ругает,  иногда бивал даже.  Больно уж за  нее

боится.

    Трактир изнутри  был чист  как  в плане  мусора,  так и  в  смысле

декора. Местные жители, видимо, светских мероприятий изрядно чурались,

поэтому народу внутри  не было вообще.  По бокам от  двери вдоль  стен

стояли широкие деревянные столы  с лавками. По  четыре штуки с  каждой

стороны. До стеклодутия местная цивилизация уже развилась, поэтому над

каждым столом находилось небольшое застекленное окошко. Практически по

центру помещения стояли два несущих столба, на которых горели  факелы.

Зал они освещали тускловато, но  современные кафешки нашего мира  тоже

предпочитают кутать гостей в приятный полумрак, чтобы новые посетители

не пугались уже изрядно захмелевших  рож тех, кто пришел пораньше.  По

бокам от противоположной входу  стены вверх поднимались две  лестницы,

между которыми располагалось некое подобие барной стойки, откуда вылез

слегка заспанный  мужичок  невысокого  роста, лысый,  как  дельфин,  и

бородатый, как партизан.  Он зевнул  и стал осматривать  новое лицо  в

заведении:

    — А,  это  ты ночью  за  забором шляешься,  Паляндру  дразнишь?  —

Наверное, прослышал,  о  чем  посыльный  старосты  недавно  докладывал

Скоксу.

    За меня ответил Горлан:

    — Да,  он.  Игмат, нам  тут  надо бы  обдумать  кое-что.  Подай-ка

харчей, вина и карту Поляны.

    Халдей, не изменяя  сонного выражения лица,  медленно поднялся  по

лестнице, что-то прокричал там, отдавая указания, потом так же  нехотя

спустился вниз  с потертым  свитком и  бросил его  на ближайший  стол.

Отсутствие здоровой  конкуренции  вконец  обленило  хозяина  трактира,

отчего  страдали  и   сервис,  и   клиенты.  Мы   уселись  на   лавки,

отполированные явно не руками, а  другой человеческой частью тела,  за

тот стол, куда Игмат бросил свиток.