Элинор Арнасон - Кольцо мечей Страница 17

АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД

ВКЛЮЧИТСЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ

Гисласон открыл ее, и ничего не случилось. Только холодный ветер хлестнул дождем.

Гисласон сделал приглашающий жест. Анна застегнула куртку, надела капюшон и вышла под дождь. Небо начинало темнеть, и заметно похолодало. Дождь как будто зарядил надолго. Гнусный вечер.

Он последовал за ней и закрыл дверь.

- В такую погоду в океан выходить не стоило бы, - сказала Анна.

Он прижал палец к губам. Они направились в обход лагеря по тропке, утоптанной в пружинящем ковре псевдомха. У главного входа их тропка влилась в дорожку, которая вела вниз по склону, - настоящую, проложенную машиной и утрамбованную галькой с пляжа. Камешки были предательски скользкими, Анна шла медленно. Гисласон шагал сзади.

Чем дольше она думала, тем сильнее становилась ее неуверенность. Никлас знал о военной разведке куда больше, чем она. И его состояние объяснялось вовсе не трусостью. Он знал, что с ним намерены сделать, вот чем объяснялся его ужас. Никогда еще она не видела, чтобы человек испытывал подобный страх.

Ей вспомнились секретные службы современной истории - гестапо, ЦРУ, КГБ и другие - их названия она забыла, так как узнала о них только в университете из курса лекций, анализировавших звериную жестокость. Теоретически теперь с подобным было покончено. Но так ли это на деле?

И вот, спускаясь с холма туда, где желтели огни научной станции, Анна сообразила, что дипломаты, возможно, не санкционировали похищения - ничто на их участие не указывало. А в таком случае, если майор действует на спой страх и риск, то она, Анна, предает не только Никласа и себя, но и свое правительство.

Дерьмовое положение, дальше некуда.

Холм остался позади, и идти стало легче. Дорожка вилась между зданиями поселка. За стеклами освещенных окон в кабинетах и лабораториях работали люди. А в комнате отдыха они собрались выпить перед ужином. Она увидела рюмки, бокалы и представила себе их содержимое: аперитивы, вино, какая-нибудь фантастическая вода. Такая уютная, такая домашняя обстановка. О, черт!

Здесь струи дождя блестели серебром в свете фонарей. По сверкающей черной гальке ползали подобия мохнатых голубых гусениц.

- Что это за омерзительные твари? - спросил Гисласон.

- По сути, черви. Покров у них не волосяной и не служит для сохранения тепла. Собственно, это органы пищеварения.

- Что?

- Ясмин, зоолог, который ими занимается, называет эти волоски ресничками, но полагает, что это название вряд ли привьется. Реснички вырабатывают пищеварительные ферменты и всасывают растворяемую ими пищу. У них имеется кишечник, но нет рта - только анальное отверстие. Пища поступает в организм через реснички, а шлаки выбрасываются из задницы.

- Чем они питаются?

- По словам Ясмин, всем, что им попадается. Главным образом микроорганизмами в почве, но еще и падалью, а также, по мнению Ясмин, корнями живых растений. Они обитают в норках в своего рода питательном бульоне из пищеварительных соков и того, что эти соки переварили.

Словно внутри собственного желудка. Поразительные существа!

Гисласон неопределенно хмыкнул.

- Выползли они из-за дождя. Их норки залило.

Червей становилось все больше. Анна старалась не наступать на них и молчала - отчасти, потому что должна была следить, куда ставить ногу, но главное, потому что напряженно думала. Она не хотела выходить на катере в океан в такую погоду и не хотела участвовать в межпланетном инциденте. И еще она - совсем уж иррационально - не хотела быть соучастницей в том, что сделают с Никласом Сандерсом.

Но как ей поступить? Бежать? Закричать? Гисласон рядом - высокий, сильный. Она почувствовала, как он хватает ее, душит или оглушает каким-нибудь особым приемом (их же обучают всяким тайнам рукопашной схватки). И она проснется под замком, восстановив против себя майора, а катер все равно уйдет в океан. Ей представилось, как он поднимает волны в бухте, пугает ее инопланетян, безвозвратно нарушает хрупкий мир брачного сезона.

Если она и сумеет привлечь чье-то внимание, то лишь сотрудников станции. А что они смогут сделать против разведки?

Последнее здание осталось позади. Впереди лежала бухта, непроницаемо темная в эту минуту. Ее инопланетяне еще не начали ночную демонстрацию, или же дождь затуманивает вспышки. Однако фонарь у причала горел ярко, и они различили очертания катера.

Анна сошла на причал первой, ступая еще осторожней. Червей тут не было, но металлическая поверхность стала очень скользкой от дождя. В воде неподалеку она заметила слабую бледную вспышку неопределенного цвета. Кто-то из инопланетян заявлял о себе, но без настойчивости и убедительности. "Я это я. Мне кажется, я почти убежден, что я это я."

Гисласон почти наступал ей на пятки. Бежать некуда. И уж конечно, она не прыгнет в воду, повсюду пронизанную стрекательными щупальцами.

Иоши ждал на катере в дверях каюты, прячась под зонтиком из солнечно-желтой промасленной бумаги. Едва они поднялись на борт, он сказал:

- Это очень удачно, Анна. Я потом объясню. Добрый вечер... э... держатель. Так ведь?

- Да, - ответил Гисласон. Анна покосилась на него. Он нахлобучил капюшон куртки на самые глаза, и не было никакой возможности догадаться, что он не Никлас.

- Будьте как дома. Желаю приятно провести время. - Он поднял зонт и прошел мимо них, кивнув Гисласону.

Анна вошла в каюту. Гисласон присоединился к ней через минуту.

- Он ушел. Можно отчаливать.

- Надо отсоединить кабели аппаратуры на плоту, - сказала Анна. - И я должна предупредить псевдосифонофор.

- Как так?

- В бухте их полно, и они достигли той стадии, когда не замечают ничего кроме друг друга. Мы можем натолкнуться на них, и, конечно, разрежем щупальца.

- Как вы их предостережете? - Он нахмурился.

- На плоту есть фонари - на большом, посреди бухты, и мы располагаем программой, переводящей английские фразы в световые сигналы. Они общаются именно так. Световыми вспышками.

- Нет. - Он решительно покачал головой.

- Я не отчалю, пока не предупрежу животных в бухте. Возможно, они разумны, но в любом случае очень уязвимы. И я отказываюсь причинить им вред. Такой ответственности я на себя не возьму.

Бледно-зеленые глаза впились ей в лицо, на вытянутом лице появилось задумчивое выражение. Он взвешивал возможности, анализировал последствия, и у него возникло ощущение - абсолютно четкое - что некоторые из этих возможностей ничего хорошего ей не сулят.

- Ну, хорошо, - сказал он наконец. - Просигнальте им. Но я буду следить за вами.

Она кивнула, отошла к компьютеру и отыскала директорию для перевода, включавшую две программы. Одна переводила английский на световой язык. Вторую составил Иоши, когда взялся научить животных петь "Был ягненочек у Мэри". Эта программа переводила английский на международный сигнальный код.