Александр Абердин - Дети Сиспилы Страница 19

Стос усмехнулся и ответил юной и неопытной в подобного рода делах арнисе:

— Девочка моя, можешь ни о чем не беспокоиться. Твой Стасик уже обо всем договорился. Сейчас мы заедем в одно место, а в три часа я созвонюсь с Эллис и тот лоб, который её сопровождал, привезёт эту красотку прямо к нам домой.

Лулу восторженно заверещала:

— Стасик, ты просто прелесть! Я даже не знаю, как мне тебя и благодарить. Хотя я и покорена пением Ольхон, мне вовсе не хочется иметь такое тело, как у неё, пусть оно и выглядит почти безукоризненно. Голос, да, но тело, ни за что на свете. Кстати, я успела просканировать голосовые связки Ольхон и теперь, пожалуй, смогу воссоздать в своём теле голосовой аппарат этой девушки. — Внезапно она переменила тему и спросила его — Стасик, а ты правда хочешь, чтобы Гена и Ольхон стали мужем и женой?

— Ну, в общем, я не против. — Ответил ей Стос и тут же добавил — Олька хорошая девчонка, хотя и жуткая экстремалка. Впрочем, Резина тоже фрукт ещё тот. Может быть вдвоём они малость поутихнут. Во всяком случае она весьма благотворно действует на него, так что пусть себе женихаются, если захотят. Меня это действительно нисколько не обламывает.

В это время они уже подъезжали к фешенебельному зданию трипперятника, в котором пользовали от болезней любви богатых москвичей. Именовалась эта венерическая клиника соответствующим образом, — "Эрос", но цены в ней, явно, были не по карману этому пухленькому, розовощёкому мальчику и подхвати он банальную гонорею, ему точно пришлось бы заложить в ближайшем ломбарде свой золотой лук вместе с колчаном и стрелами. Хотя какие карманы могли быть на голой заднице у этого крылатого паскудника, которому следовало выписать сначала очки, а уже затем вручать лицензию на отстрел ни в чём не повинных, бедных людей. Особенно мужчин.

Когда Стос поднимался по ступеням полированного гранита, Лулу, примолкшая на несколько минут, вдруг спросила:

— Стасик, а зачем люди женятся?

— Чтобы трахаться на законном основании. — Коротко ответил ей Стос, входя внутрь фешенебельного здания.

— А что такое трахаться? — Не унималась арниса.

Подходя к стойке, за которой скучала девица в белом халате, он тихо прошептал себе под нос — Сама скоро увидишь, Лулу. А теперь умолкни, Бога ради.

На то, чтобы сдать все анализы и получить в вендиспансере справку с печатью, что он здоров, словно бык-осеменитель, у Стоса ушел почти час времени, зато теперь он мог предъявить Эллис документальное свидетельство об этом и не тратиться на презервативы, которые всегда наводили на него тоску. В том, что ему самому ничто не угрожает, он был полностью уверен. Лулу за эти полтора месяца основательно отреставрировала его организм изнутри и единственное, чего она не сделала, так это не навела марафет снаружи, на его фасаде, а потому он оставался всё тем же розовощёким, русоволосым, высоченным, хорошо упитанным мужчиной в самом расцвете сил.

Впрочем, кое-какие изменения произошли и с его внешним видом. Хотя он и поправился за это время на пятнадцать килограмм, внешне он выглядел даже немного изящнее, чем до того дня, как она влетела в его квартиру. Мышцы его окрепли и налились силой. Не смотря на то, что их равномерно покрывал почти трехсантиметровый слой плотного жира, когда он играл мускулатурой перед зеркалом, было хорошо видно, как они перекатываются под гладкой, загорелой кожей тугими узлами. Из-за этого Стос стал похож на призового борца, если и вовсе на штангиста-тяжеловеса. Единственное, о чём он попросил Лулу, это внести небольшое изменение в свою анатомию и немного увеличить ту часть своего тела, которая хотя слегка и походила на конечность, всё же не давала ему возможности почесаться, но сама, тем не менее, регулярно требовала энергичного массажа, делаемого особами противоположного пола.

Увы, но ему так до сих пор и не удалось испытать в действии свой модернизированный аппарат, которым он теперь, по праву, гордился. Нет, у Стоса и раньше никогда не возникало никаких проблем с этим делом, но всё равно, чисто мужская неудовлетворенность заставила его пойти на этот шаг. Зато теперь он был полностью уверен в том, что уже ни одна женщина не поморщится, когда он расстегнёт ширинку и выпустит попастись своего верного боевого коня на чей-нибудь кудрявый треугольный лужок. Это наполнило его сердце гордостью даже тогда, когда он показал своего красавчика врачихе и та проделала над ним кое-какие манипуляции.

Единственное, о чём он жалел, так это о том, что размеры его хозяйства не были внесены в тот сертификат половой пригодности, который ему вручили в клинике. Тогда бы он точно вставил его в рамочку и повесил в своём новом, сверкающем золочёным итальянским кафелем, здоровенном сортире прямо напротив биде. Зато его обрадовало, что Лулу не стала спрашивать его, зачем он заходил поутру в это заведение и почему у него взяли кровь и иные жидкости на анализы.

Поскольку он отъезжал от клиники в начале восьмого и улица уже была изрядно запружена автомобилями, арниса не стала его ни о чём расспрашивать. Она даже больше него самого боялась попасть в автокатастрофу, так как Стос частенько смотрел телевизор и ей уже приходилось видеть, как разбитые вдребезги машины, так и трупы, заснятые телевизионщиками на месте аварии. Более того, она всегда требовала, чтобы он надевал ремень безопасности и ездил по улицам соблюдая все правила дорожного движения. Очутившись в его теле, она стала по настоящему бояться смерти и ей не хотелось быть закопанной в землю или сгореть заживо в печи крематория.

Добравшись до дома и загнав машину в гараж, под который пройдоха Андраник какими-то правдами и неправдами умудрился переоборудовать большую часть некоего древнего кирпичного строения, стоявшего во дворе, истинного предназначения которого никто не знал, но приватизированного им, Стос снова вышел на бульвар и вошел в дом с парадного входа, чтобы предупредить охрану относительно возможных визитеров. Только после этого он поднялся на лифте на четвертый этаж и оказался в своём маленьком, герметически замкнутом мирке наедине с Лулуаной, с которой очень сдружился за последнее время и даже не представлял себе теперь, как жил без неё раньше.

Первым делом он принял душ, после чего плотно позавтракал. И то и другое юная арниса восприняла, как всегда, с восторгом. Она уже сумела, как бы срастить свои энергетические рецепторы с его нервной системой, и, поэтому, могла ощущать материальный мир, хотя для неё, как для существа никогда не имевшего обычного белкового тела, было куда важнее получить полную информацию о вазамоторике человеческого организма, а так же о тех сложных процессах, происходящих в мозгу и нервной системе, которым вольно или невольно подчинялся организм Стоса.