Джек Вэнс - Марун: Аластор 933 Страница 19

— Лиссолет Маэрио.

— Именно, именно! Эта, пожалуй, была подружелюбнее, но... Вы меня поймите правильно, я не жалуюсь. И потом, с нами был канг Дестиан — какой-то весь язвительный и мрачный, а вы... Вы обращались ко мне любезно, хотя и формально. Я до тех пор никогда не говорил с рунами, а когда узнал, что вы — наследный канг, так и вообще решил, что не зря потратил время и деньги.

Так вот, сидели мы себе, пили вино, слушали музыку. Точнее, вино пил я. Вы и лиссолет Маэрио время от времени отваживались пригубить по глоточку за ширмами. А те двое заявили, что их это не интересует. Барышни пялились на студентов и поражались беспредельной низости их себализма. Я по уши влюбился в лиссолет Стелани — о чем она, конечно, не подозревала. Я изо всех сил распускал хвост и курлыкал — а она изучала меня с отвращением, как опасное насекомое. В конце концов Стелани и Дестиан отправились в отель.

Вы и лиссолет Маэрио держались молодцами, пока не явился Дестиан — передать, что Маэрио приказали немедленно возвращаться под его присмотром. Мы с вами остались вдвоем. Скоро начиналась моя смена в «Трех фонарях», пора было закругляться. Мы прогулялись вверх по Джиббери. Я пошел на работу, вы пошли в отель. Вот и все.

Эфраим глубоко вздохнул:

— Вы не провожали меня в отель?

— Нет. Мы попрощались у «Трех фонарей», причем вы были чем-то изрядно расстроены — уж не знаю, может быть, на вас вино так действует. А теперь простите меня за смелость, но я хотел бы знать, почему вас так беспокоит тот давний умбер?

Эфраим не видел причины скрывать правду:

— Мато Лоркас! В тот давний умбер я потерял память. Я помню себя только после прибытия на космодром в Карфонже на планете Брюс-Танзель. В конце концов мне удалось добраться до Нуменеса и поступить в госпиталь коннатига. Эксперты определили, что я — рун. Вчера я вернулся в Порт-Мар. В «Королевском руническом отеле» я узнал, как меня зовут. Узнал также, что унаследовал титул кайарха Шарродского. Больше ничего не помню. Никого и ничего не узнаю . Прошлое — пустота. Как я буду править Шарродом и отвечать за судьбы людей, если не могу отвечать за себя самого? Я обязан поставить вещи на свои места. С чего начать? И кто виноват? Кто лишил меня памяти? Кто отвел меня на космический вокзал и посадил в звездолет? Что я скажу в Шарроде — как объясню, что произошло? Если в прошлом ничего не осталось, в будущем тоже ничего нет, кроме ошибок, сомнений, замешательства! Подозреваю также, что по возвращении домой не встречу никакого сочувствия.

Лоркас, отозвавшийся на невероятный рассказ тихим восклицанием, откинулся на спинку стула. Глаза его блестели:

— Вы знаете, я вам завидую. Вам повезло. Вам предстоит разгадать великую тайну своего прошлого!

— Не разделяю вашего энтузиазма, — угрюмо возразил Эфраим. — Прошлое нависло надо мной, мне душно, тесно. Враги меня знают — а мне остается только размахивать кулаками в потемках. Я возвращаюсь в Шаррод слепой и беспомощный.

— В вашем положении есть несомненные преимущества, — пробормотал Лоркас. — Кто не прочь стать владетелем горного предела — или, если уж на то пошло, какого бы то ни было предела? Жить в замке под одной крышей с лиссолет Стелани! Я бы не отказался.

— Сами по себе эти обстоятельства, может быть, и привлекательны, но они не помогут мне установить личность обидчика!

— Если допустить, что обидчик существует.

— Существует! Кто-то провел меня на борт «Берениции», кто-то заплатил за билет до Брюс-Танзеля!

— Брюс-Танзель — далекая планета. У вашего врага, видно, деньги водятся.

Эфраим крякнул:

— Кто знает, сколько денег у меня было с собой? Не исключено, что на билет ушли все озоли из моего кармана.

— В этом была бы определенная ирония, — согласился Лоркас. — В таком случае замысел вашего врага не лишен своеобразного изящества.

— Существует и другая возможность, — размышлял вслух Эфраим. — Что, если всю мою теорию следует вывернуть наизнанку?

— Любопытный вопрос. Наизнанку — в каком смысле?

— Что, если я совершил отвратительное преступление, и одно воспоминание о нем настолько для меня невыносимо, что я впал в беспамятство — после чего некий доброжелатель, а не враг, отправил меня как можно дальше от Маруна, чтобы я избежал расплаты за преступление?

Мато Лоркас не удержался от скептической усмешки:

— В моем обществе, по крайней мере, вы вели себя благопристойно.

— В таком случае каким образом я потерял память сразу после того, как попрощался с вами?

Лоркас помолчал несколько секунд:

— В этом может и не быть никакой особенной тайны.

— Мудрецы Нуменеса в тупике. А вас решение моей загадки озарило, как только вы о ней услышали?

— Я знаю одного полезного субъекта — только он не мудрец, — ухмыльнулся Лоркас и тут же вскочил на ноги.

— Пойдемте, навестим его.

Эфраим с сомнением встал:

— Насколько это безопасно? Вдруг во всем виноваты вы? Не хочу опять очутиться на Брюс-Танзеле.

Лоркас рассмеялся:

— Вы больше не рун. У рунов нет чувства юмора. Они ведут жизнь настолько сумасбродную, что любая нелепость им кажется в порядке вещей. Уверяю вас, не я ваш тайный враг! В любом случае, даже если бы я украл ваши деньги, я сам сбежал бы на Брюс-Танзель вместо того, чтобы тратить их на вас.

Эфраим едва поспевал за Лоркасом. Тот продолжал болтать на ходу:

— Мы направляемся в довольно странное заведение. Хозяин — большой чудак. Злые языки говорят, что у него сомнительная репутация. На сегодняшний день его теории вышли из моды — теперь популярен бенкенизм, в колледже только и говорят, что о бенкенистах. Они придерживаются принципа стоической невозмутимости по отношению ко всему, кроме их собственных внутренних норм, а нумерованные микстуры Скогеля существенно подрывают убежденность в реальности таковых норм. Что касается меня, я отвергаю любые моды и поветрия — кроме тех, которые я изобрел сам. Знаете, чем я увлекся в последнее время?

— Чем?

— Руническими пределами! Родословными, накоплением и растратой наследств, поэзией и напыщенными декламациями, церемониальными курениями, легендами о галантных героях, утонченными любезностями и романтическим бахвальством, безумствами эрудитов и учеными изысканиями. Монографии рунов знамениты по всему Скоплению — о них знают даже в Ойкумене, представляете? А вы знаете, что руны вообще не занимаются спортом? У них и понятия такого нет. Никаких игр, никаких легкомысленных развлечений — даже для детей!

— Мне это в голову не приходило. Куда мы идем?

— Вон туда, вверх по улице Смышленой Блохи... Понятное дело, вы не прочь узнать, почему эту улицу так называют.