Дмитрий Поляшенко - Разведение роз вдали от цивилизации (Солдаты истины) Страница 19

- Леонард, - прошептал Борис, не открывая глаз. - То, что вы говорите, мне непонятно. Абсолютно. Видимо, я сегодня очень устал. Или перебрал. Голова совершенно чугунная. Говорите толком, что вам надо... У меня завтра очень много дел.

Леонард, закусив губу, посмотрел на опущенные веки Солонникова.

- Прав Даниил, - пробормотал старик. - Отныне только полная инициация. Никакой больше романтики... - и - громко: - Хорошо! Борис, я прекрасно понимаю ваше душевное состояние, поверьте.

Скрипнул стул.

Солонников открыл глаза.

Старик сделал два мягких шага к книжным полкам и вытащил сильно потрепанную детскую книгу, которую Борис всегда прятал за глянцевый фотоальбом, задумчиво перелистал. Озорно посмотрел на Солонникова.

- Борис Александрович, я вижу вы не то что бы не верите мне, а действительно не понимаете о чем идет речь. Это не в укор вам. Наверняка я бы тоже растерялся. Что ж, будем исходить из фактов и логики. Давайте поговорим о том, в чем вы не можете сомневаться - о вашей жизни. Способ, конечно, примитивный... но при нашем дефиците времени ничего другого не остается. Всего я, сами понимаете, рассказать физически не в силах, лишь некоторые ключевые моменты. Например, это, - он качнул раскрытой книгой, - в большой степени подвигло вас в самом раннем школьном возрасте записаться не в секцию авиамоделизма во Дворце пионеров, на что вас подбивали друзья, а в юношеское отделение социологии при АН СССР, куда бы вы постеснялись даже просто заглянуть в тот день. Вы не были робким ребенком, но очень ценили свой внутренний мир, и даже неловкая шутка, не говоря уже о насмешках, могла вас сильно покоробить. А еще вы не хотели показаться умнее своих друзей. Вы дорожили любой дружбой, интуитивно понимая, что идеального друга не встретить никогда. Уже тогда вы хорошо разбирались в людях. Никто из ваших друзей не знал вашего главного увлечения - интересы большинства были другие, а своих вы никому не навязывали. Ваша дружба и в чем-то сама ваша жизнь тогда были постоянным компромиссом. Вас это тяготило. Причины этого вы понимали, но предпринять шаги к изменению ситуации не решались. Вы ждали. Верили, что мир не жесток и все образуется само собой. И это понятно - ребенку трудно переступить через себя и вообще нарушить привычный ход жизни. В детстве человек абсолютно верит в лучшее будущее, тут-то и начинается уход со своего пути. Большинство привыкает ждать, считая, что все впереди, а когда мир проносит ожидаемое мимо - смиряется. Мол, не судьба, против нее не попрешь. Но мир не зол к человеку - он равнодушен. Итак, книга вас подтолкнула в выборе в тот день. Собеседование. Было вам еще слишком мало лет, но вы слету расщелкали пару задач по массовой психологии, и вас взяли. Вы наверное уже не помните, как у вас оказалась эта книга?

Борис не мигая смотрел на Леонарда.

- Вспомните? - переспросил Леонард.

Борис молчал.

- Потом вы спрашивали об авторе у знакомых, искали в библиотеках, хотели собрать его произведения для своего будущего ребенка, и - ничего, нет такого автора. Точнее, есть, конечно, но тиражи и известность ему не нужны, - Леонард поставил книгу на место и уселся на стул с противоположного торца стола. - Поверьте, это было совсем не сложно. Выглядело как издание за свой счет, маленький тираж. На самом деле книга существовала в единичном экземпляре, страница с выходными данными была виртуозно оторвана - издательство найти было невозможно. Ладно, дальше. Тот же год. За рубеж тогда выехать было проблематично. Петр Михайлович пригласил вас к себе, и за чашкой чая познакомил с Филиппом Кресом из "Глобал Рисерч", приехавшим в СССР на очередное празднование разрушения пресловутого железного занавеса. Кстати, на самом деле он приезжал за материалом для новой книги. Итак, Крес сначала смотрел на вас с веселым недоверием, но после часа беседы подписал и подарил вам свою книгу. Разумеется, такие вещи тогда не переводились у нас - книга была на английском. Забавно, что получая подарок, вы от волнения выпустили его из рук... Впрочем, варенья в блюдце уже не осталось. Ведь варенье из лепестков роз очень редкое в наших широтах. А книга... Леонард оперся о край стола и повернулся к книжным полкам.

- Не надо, - сказал Борис. Он с удивлением посмотрел на свои кремовые штанины, усыпанные табаком, разжал пальцы и выронил размочаленную сигарету. Зачитанный томик Ф. Креса тоже был спрятан - во втором ряду книг.

- Борис Александрович, - донесся издалека голос Леонарда, я пока все верно рассказываю?

Да, книга, думал Борис... Та книга, первая, неизвестно как попавшая к нему и впоследствие ставшая талисманом. Он читал ее на уроках, на переменах, в транспорте, за едой, в очереди за хлебом. Все, что передумал он к тому времени о жизни, воплотилось в этой сказке. Его как громом поразило - весь мир пронизан миллиардами ниточек и простирается в обе стороны до бесконечности. И если это не все видят, то не значит, что этого нет. Уже ничто не могло вернуть прежний простой и плоский мир. Именно в те дни он с беспокойством ощутил, что его совсем не тянет до умопомрачения гонять мяч во дворе. Будто кто-то очень сильный и добрый из далекого и невероятно интересного мира сказал ему наконец самые главные слова, которые он, оказывается, ждал всю жизнь: "ты прав, поступай именно так." И он решился. Появилось странное ощущение уходящего времени. Но он все же вышел во двор к ребятам. Постоял на крыльце. И вернулся за письменный стол. Новое видение мира сдернуло маскировку со сверкающих драгоценостей, лежавших, оказывается, давно рядом - руку протянуть.

На следующий день всем классом был сделан поход во Дворец пионеров. Они галдели, бродя по этажам, дурачились. Их классная охрипла, тщетно призывая к порядку. И Борис действительно сильно удивил друзей, не пожелав пойти в секцию автомоделизма, как они условились заранее, а выбрав какую-то социологию. Никто, кстати, и не подумал острить на сей счет. Впрочем, Борису в тот день было уже все равно.

Отец в первое время даже выходил его встречать, так поздно он возвращался. Поговорив с Михаилом Петровичем, руководителем секции, и недоверчиво выслушав восторженные отзывы о сыне, отец помог Борису оборудовать его первый, почти настоящий кабинет. Потом сонный заходил во втором часу - просил погасить свет, но особо не настаивал, видел как увлечен сын. Увлечен сильно и, оказывается, очень серьезными вещами. А это надо поощрять.

Борис читал тогда тот самый подаренный Ф. Кресом знаменитый "Интеллидженс шок", на языке оригинала. По английскому у него была пятерка, но все равно приходилось продираться сквозь текст со словарем.

На Новый Год Борис получил от родителей в подарок десятитомную энциклопедию. Отец неожиданно перешел из типографии на работу в крупное издательство и с того дня Борис мог поставить себе на полку любую книгу, какой бы редкой или запрещенной она ни была. С книжной полки в его комнате исчезли детективы и почти вся фантастика. Освободившиеся места начали занимать монографии крупных ученых.