Стивен Моффат - На краю зрения Страница 2

О боже, Том! Кто это был, как он там оказался?

ТОМ пишет:

Почти дошёл до этого.

Наши глаза встретились на долю секунды.

Он выглядел сконфуженным и испуганным и, думаю, я тоже не отставал.

И так мы стояли, в эту бесконечно долгую секунду, уставившись друг на друга.

Когда я говорю, что он был маленький, я не имею в виду, что он просто был невысокого роста — я хочу сказать, что он был каким-то миниатюрным.

Как уменьшенный человек, размером в две трети; аккуратный, бледный и какой-то — я хочу сказать блестящий.

Как если бы он был настолько чистым, что искрился.

Из тех людей — не знаю, важно ли это? — которых ты видишь, и понимаешь, что у них ужасно маленькие руки.

Меня всегда смущали люди, с очень маленькими руками.

И он действительно БЫЛ ТАМ, Кэти.

Я это не выдумал, это не было иллюзией — одно полностью реальное мгновенье он действительно, физически, был ТАМ.

Что произошло дальше трудно описать, даже вспомнить трудно, потому что он как бы — ну не знаю — отошёл.

Просто снова ускользнул от взгляда позади меня. Но это было так гладко и быстро, что он, казалось, просто перестал существовать.

А я стоял там, пена для бритья капала с подбородка, по шее бежали мурашки, в ушах отдавалось мое дыхание.

Знаешь, ведь как бывает, когда что-то эдакое случается, и ты какое-то время пытаешься убедить себя, что всё это просто почудилось? Световой обман, уверял я себя.

Сон наяву.

А затем я осознал что-то, из-за чего мне стало не по себе.

Мое дыхание раздавалось в ушах, как я уже говорил, — но я неожиданно осознал, что затаил дыхание с тех пор, как увидел человека в зеркале.

Я не осмеливался дышать с того самого момента — так кто же тогда дышал так близко от моего уха…

Я обернулся так быстро, как только мог. Никого.

Я обернулся в другую сторону.

Никого.

Но каждый раз что-то мелькало на краю зрения, как движение настолько быстрое, что его невозможно заметить.

Я поворачивался снова и снова.

Каждый раз — ничего.

Каждый раз — проблеск.

Оно было странным, это мелькание, потому что оно не казалось чем-то новым.

Помнишь наш медовый месяц, четвертую ночь в том отеле, когда ты сказала, что звук водопада не дает тебе заснуть?

КЭТИ пишет:

Ты сказал, что водопад там был всё время.

ТОМ пишет:

И ты сказала, «да, но я ЗАМЕТИЛА его только сейчас».

То же самое было и с мельканием.

Как будто оно всегда было там, но только сейчас я начал его замечать — мельчайший проблеск кого-то, постоянно растворявшийся мгновением раньше, чем я мог его рассмотреть.

У тебя когда-нибудь было такое? Я думаю, у нас у всех было.

Но для меня, это было внезапной, страшной истиной.

Дыхание восстанавливалось, стихало, пока я почти не перестал различать его — будто это создание, кто бы это ни стоял вне моей видимости, успокаивалось и приходило в себя.

Я снова застыл.

Был так напуган, Кэти — я даже не могу это описать.

В конце концов, я заговорил — но все, что я додумался сказать, было: «Я видел тебя».

Повисла долгая пауза.

А потом мягкий, похожий на женский голос, практически фальцет, и так ужасно близко, что дыхание увлажнило мою шею: «Этого не случится снова».

Кэти, у меня было чувство, будто весь мир вертится вокруг меня.

Казалось, что пол вздымается у моих ног словно море, готовое меня поглотить.

И все, о чем я мог думать, были эти, в точности эти слова: «Я проклят», — думал я, — «Я видел, что живёт на краю зрения».

КЭТИ пишет:

О Боже.

Том.

Скажи, что это был сон, скажи, что ты проснулся.

ТОМ пишет:

Я еще не рассказал тебе самое худшее.

Я узнал это лицо.

Спустя мгновение, все еще стоя там, я осознал, что видел это лицо раньше много-много раз.

КЭТИ пишет:

Где? Том, где? Том? Ты еще там? Пожалуйста, я здесь одна, я потерялась в темноте, ПОЖАЛУЙСТА, говори со мной.

ТОМ пишет:

Да, еще здесь.

Все эти слова режут меня по-живому.

И воспоминания об этом, иногда заставляют меня… не важно.

Ты помнишь большую коробку с фотографиями в шкафу в холле?

КЭТИ пишет:

Я много их перебирала и рассортировывала, конечно, я помню.

ТОМ пишет:

Конечно, помнишь.

Я сидел на полу посреди холла и просматривал каждую фотографию.

Их так много с тех давних пор.

Когда этот большой, насквозь продуваемый дом был полон друзьями, родными и тобой.

Моментами я почти плакал.

КЭТИ пишет:

Но ты нашел его? Маленький лысый человек был на какой-нибудь фотографии?

ТОМ пишет:

Да, я нашел его.

Я думал, что уже был напуган до этого, но тот страх не сравнится с тем, что я ощутил теперь.

Да, Кэти, маленький лысый человек был на фотографиях.

Он был на ВСЕХ них.

То есть на каждой фотографии, которую я когда-либо делал или на которой я снят, если долго и упорно присматриваться, можно было найти его.

Иногда выглядывавшего из-за кого-то с коварной ухмылкой, иногда отражавшегося в окне, иногда его лысину, высовывавшуюся из-за чьего-нибудь плеча, — всякий раз он был где-то на фотографии, хитро улыбаясь из каждого уголка моей жизни.

Во мне росла оцепеняющая уверенность.

Это создание, стоявшее в нескольких дюймах позади меня, даже когда я просматривал фотографии, вертелось у моего плеча и ускользало от моего взгляда на протяжении всей моей жизни.

КЭТИ пишет:

Том, это невозможно.

Ты ДОЛЖЕН это понимать.

Это всего лишь сон или история, которую ты сам сочинил.

Ничто из этого не может быть правдой, это просто какая-то ужасная фантазия.

ТОМ пишет:

А где ты сейчас, Кэти? Это тоже просто ужасная фантазия? Ты должна доверять мне, или ты никогда не поймешь, что с тобой случилось.

КЭТИ пишет:

Просто это настолько НЕВЕРОЯТНО.

ТОМ пишет:

А я даже еще не упоминал Доктора.

КЭТИ пишет:

Доктора?

ТОМ пишет:

Тише.

Всему свое время.

Забавно было то, что чем дальше я погружался в фотографии, тем меньше мне становилось страшно.

Может быть, потому, что у меня было доказательство, что я не придумал маленького человечка.

Возможно, в конце концов, я опасался безумия больше, чем преследования.

Я взял лучшие фотографии на кухню, — на лестнице я прислушался к движениям позади меня, но ничего не услышал, — сел за кухонный стол и уставился на лицо этого человечка.