Сергей Герасимов - Дети одуванчиков Страница 2

– Дядя, а ты тоже стал на своего папу? – спросила девочка.

– Нет, солнышко, – ответил Барсуков, – у меня просто широкие плечи. Когда я их раздвигаю еще шире, сжимающая сила выталкивает меня наверх. Это закон гидростатики.

– А я могу так сделать? – спросила девочка. У нее были большие серые глаза с пушистыми ресницами и движущаяся татуировка на лбу в виде алой лягушки.

– Нет, не сможешь, даже когда вырастешь.

– А почему?

– Девочки устроены так, что их всегда давит вниз.

– Вот почему папа не берет маму на пикник, – догадалась девочка. – У нее толстая попа. А ты был когда-нибудь на Земле?

– Я там живу.

– Там так же как у нас, или лучше?

– Там намного лучше, – сказал Барсуков, – только намного больше народу.

– Разве может быть еще больше? – удивилась девочка.

– Вся Земля, кроме нескольких зоопарков и пустынь, это один большой город, такой, как здесь. На Земле все люди, кроме самых богатых, никогда не сидят и не лежат. Они даже спят стоя. Для того, чтобы лечь, просто нет места. На Земле живет почти миллион миллиардов людей. Каждый год они заселяют несколько тысяч новых планет, и этого все равно мало.

– Ура! Я хочу на Землю, – обрадовалась девочка.

К вечеру он оказался на своей даче. Собственно говоря, дача принадлежала Управлению космической разведки, но Барсуков пользовался ею постоянно и уже привык считать своей. Дача была не столько местом отдыха, сколько большим тренажером: как известно, космонавт-исследователь довольно много времени проводит в одиночестве, а для современного человека это просто непереносимо, – если только он не закаляет свой дух постоянными тренировками. Именно поэтому дача была расположена в тихом уединенном месте.

Он просмотрел почту, разобрал багаж и поставил одуванчик в банке на подоконник. На этот раз подоконник был настоящим. С удивлением он обнаружил, что сорванный цветок отрастил корни и чувствует себя отлично. Но тогда он еще не придал этому значения. Краем сознания он отметил, что испытывает к жизнелюбивому цветку необычное теплое чувство – как будто к старому знакомому, которого встретил после долгой разлуки.

Его корабль будет готовиться к следующему полету еще четырнадцать дней. Все это время Барсуков проведет на даче, тренируясь и составляя отчеты.

На следующее утро он заметил, что одуванчик из желтого стал белым. Барсуков попробовал поднять банку с живучим цветком, но не смог этого сделать: одуванчик прорастил свои корни сквозь стекло и прирос к подоконнику. Корни оказались такими прочными, что Барсуков не смог их разорвать. Еще через два дня одуванчик заметно вырос, а его корни доросли до пола и приподняли паркет. Они были гибкими, но прочными, как стальные тросики. И тогда Барсуков наконец-то поверил, что обнаружил феномен, о котором обязательно нужно сообщить на Землю.

От этой мысли ему сразу стало жарко. Существовало много теорий, пытавшихся объяснить число двести два миллиона, они противоречили друг другу, но все сходились на том, что неизвестных видов просто не может быть. Это как таблица химических элементов, только большая: есть элемент с номером семь и с номером восемь, но нет элемента с номером семь с половиной. И вот какой-то несчастный Барсуков открывает новый вид растений! Двести два миллиона первый! На мгновение он ощутил себя, как минимум, Эйнштейном.

Возможно, что впервые была найдена уникальная форма жизни, неизвестная на Земле. Это означало бы сенсацию века.

Скорее всего, я ошибся, – сказал он сам себе, – я чего-то не понимаю. Этого просто не может быть. Но это было бы так замечательно!

Он сдул пушинки одуванчика и долго смотрел на то, что осталось, смотрел, будто пытаясь взглядом проникнуть в тайну цветка. Серо-зеленый наперсток торчал на длинной перламутровой трубке в полметра длиной. Великовато для обыкновенного одуванчика, явно великовато. Он аккуратно разделил пушинки на две кучки, одну из кучек упаковал в целлофан и отправил на Землю по гиперпространственной почте.

Вторую он решил изучить самостоятельно.

Вскоре он заметил, что семена одуванчика вели себя более чем странно: они передвигались. При этом они передвигались именно тогда, когда человек не смотрел на них. Это значило, что они имели органы передвижения и ощущали человеческий взгляд. Барсуков положил несколько семян на лист линованной бумаги. Через минуту стало ясно, что он не ошибся. Кроме того, семена очень быстро увеличивались в размерах. Сутки спустя каждое семечко стало со спичечную головку величиной.

Однажды утром Барсуков не нашел семена в той коробочке, где он их оставил с вечера. Семена расползлись по комнате. Двенадцать штук Барсуков выловил в течение дня, причем одно семечко забралось в его кровать, а два сидели на зубной щетке и грызли щетинки. Семена сбросили пушок и отрастили маленькие членистые лапки. Сейчас они напоминали неповоротливых упитанных насекомых. Барсуков покормил детей одуванчика хлебными крошками. Угощение им явно понравилось.

Дети одуванчика продолжали расти. Вскоре они стали размером с фасолину, затем размером с картофелину. Кроме того, теперь они двигались очень резво. Семена как-то между делом, походя, перегрызли все кабели связи в доме и вывели из строя все восемь передающих антенн, включая гиперпространственную. Барсуков начал беспокоиться. Ситуация выходила из-под контроля. Еще сильнее он забеспокоился тогда, когда семена привели в нерабочее состояние его автомобиль, вертолет и гравиглиссер. Можно было, конечно же, добраться до города пешком, при экстренной необходимости, но когда Барсуков попробовал отойти от дома, на его пути оказалось десятка два проворных маленьких существ, вооруженных солидного размера жвалами. Получив несколько болезненных укусов, Барсуков был вынужден отступить. Итак, уйти он не мог. Оставалось спрятаться.

Он заперся в доме и включил системы защиты. Системы были ненадежны, ведь на планете Брайер никогда не существовало никакой серьезной опасности. Брайер – это почти то же самое, что и Земля: люди здесь уже давно ни от чего не защищались. На Земле уже триста лет как не было хищников, ураганов, землетрясений, революций, войн, пожаров и наводнений. Нападение пришельцев исключалось. Люди перестали заботиться о безопасности и разучились сражаться за свои жизни. Люди стали беззаботными и мягкими. Системы защиты, даже здесь, на Брайере, были не более реальны, чем театральные декорации.

Он надеялся на то, что через шесть дней, когда корабль будет готов к вылету, его обязательно хватятся и постараются найти.

Системы проработали всего двенадцать часов, а затем отключились. Тогда Барсуков вооружился универсальным самонаводящимся карабином и отправился в подвал, чтобы проверить блок питания. В подвале он обнаружил множество существ, напоминающих крупных саламандр. Существа громко шипели и медленно подползали. Возможно, они были ядовиты. В стенах подвала имелось несколько дыр. Выстрелом из карабина он расстрелял двух саламандр, остальные успели забиться в щели. На кирпичном полу он нашел остатки панцирей, и это подтвердило его догадку: после очередной линьки дети одуванчика из насекомых превратились в саламандр.