Сергей Гомонов - Послания себе (Книга 3) Страница 2

Рената взяла первый попавшийся журнал мод и пролистала его. Девушка, похожая на Дарью... Парнишка с печальными глазами, и уши у него чуть оттопыриваются - как у Артура... Ну вот, снова! Почему, почему так?! Разве плохо ей живется?! У нее хорошая (но какая-то пустая) квартира, умный муж, который по-своему любит ее (но прегрешения которого не забываются, хоть он с лихвой загладил свою вину перед нею), и, самое главное, у Ренаты есть сын - чудесный мальчик с такими глазами, какими нужно смотреть на мир. Что ещё тебе нужно, сумасшедшая?! Тесный, но вполне благополучный мирок - в нем не полетаешь, но зато он без врагов, без нищеты, без излишнего богатства, за которое нужно расплачиваться дорогой ценой... Зачем тебе "заря, свет которой..."?! О, нет! Только не начинай! Ладно, сестренка, молчу, сама всё знаешь...

В ателье - мертвая тишина. Пятница. Завтра будет новый день, новая работа, новые лица. Сегодня народ спешит по домам все, кроме нее...

- Ренат! Тебя подкинуть? - и Маргарита - туда же. Ей некогда думать о прошлом и о будущем: Рита живет сегодняшним, кипучим, днем.

Рената покачала головой. Марго знает ее "задвиги" и не пристает с уговорами.

Как тихо, боже мой!

Закатное солнце пробралось через стекло витрины вовнутрь, и, словно игриво настроенный пес, его пыльно-золотистый луч пополз к ногам Ренаты. Именно в такое время вспоминается детство и хочется раствориться в этом луче, в своем безоблачном прошлом...

В детстве она всегда ощущала, что ТАМ что-то есть. Бабушка выводила ее на прогулку, как сейчас нянька выводит в парк Сашкина. И маленькая рената воспринимала этот парк, как огромную вселенную. Нет, Саша чувствует себя иначе, она уверена. Душа его не понятна ей, но Рената точно знает, когда сыну хорошо, а когда плохо.

Здесь, в Ростове, нет парка ее детства с побеленной кирпичной стеной, на которую однажды брызнули мазутом и оставили черное пятно в виде летящей птицы и пингвина. Нет и осушенного котлована пруда, с краев которого зимой можно было скатываться на санках, а летом - воображать себя в кратере Луны и почему-то представлять в фантазиях пирамиды, никогда не пережитые обрывочные эпизоды полусказочных историй, чувствовать какую-то ниточку, тонкую и хрупкую, протянутую ей из глубины веков... нет в этом чужом городе Саша не может чувствовать что-то подобное. Для этого надо вернуться в город детства Ренаты...

Сколько уже раз ей снилось, что она возвращается в Челябинск, ищет свой дом, находит, прижимается к холодному камню, плачет, задыхается от горького плача - и просыпается в слезах. Сашкина лишили этого города...

Забыть, нужно это забыть! Жить иллюзиями нельзя! Челябинск тоже не был сказочной Фата-морганой, которой "гипнотизировал" её ОН... Однако это была родина Ренаты, там родился и ОН - чьё имя произносилось ею по-другому, только при обращении к сыну... Все думали, что малыша назвали в честь деда, ее отца; в курсе были только двое - самые близкие Ренате люди.

"Мы все потеряли гораздо больше"... Разве можно потерять больше?! Фата-моргана?.. Это сон. Никогда не сбыться ему, никогда в него не вернуться...

Рената стояла в лучах солнца у витрины и, отгороженная от мира стеклянной стеной, смотрела на прохожих. Озабоченные каждый своими проблемами, они пробегали мимо нее по тротуару. В голове промелькнула и угасла мысль, что эти люди, скорее всего, принимают ее неподвижную фигуру за один из манекенов. А затем вспомнился Гарик, откровенно влюбленный в ее оболочку, чокнутый Гарик, исчезнувший из ее снов так же внезапно, как и наяву. Эти человечки - все своего рода "гарики", в них нет и не может быть души, так что лучше все забыть, уподобиться им, сравняться с бесформенной биомассой и не терзать себя глупыми воспоминаниями о том, чего никогда не было и не могло быть...

Звонок телефона. Он заставил ренату вздрогнуть.

- Ателье "Маргарита". Я слушаю вас...

- Ладонька, привет, - послышался голос Ника. - Как настроение?

Как он некстати! Или, наоборот - кстати? Каким-то немыслимым способом он научился на расстоянии чувствовать ее состояние, словно Саша...

- Ничего. Откуда ты?

- Я собираюсь домой. Заехать за тобой?

- Не надо. Я еще нескоро, а потом прогуляюсь...

Гроссман - по голосу слышно - улыбнулся:

- Устала?

- Извини, у меня клиенты...

Рената и сама не знала, для чего соврала. Не было никаких клиентов. Она положила трубку, сжала голову руками, склонилась над столом.

Как не хочется домой!.. Как хочется Домой...

"Мама с папой - такие странные! Они вечно заняты какими-то неинтересными делами, поэтому у них нет времени заняться чем-нибудь важным. И все остальные взрослые тоже глупые. Ужасно глупые.

Няня Люда водит меня на прогулки в парк. Там столько загадок, что временами я не хочу уходить обедать и спать, когда она меня зовет. Просто я не успеваю все - и на самом интересном месте няня люда кричит со своей скамейки:

- Сашулька! Нам пора, зайка!

Приходится идти, хотя на глаза наворачиваются слезы и мешают досмотреть, куда улетит чайка. Небо расплывается, и птицы превращаются в размытые точки. Интересно, почему так получается? Это как во сне...

Да, во сне мне нравится. Няня Люда говорит, что усыпить меня трудно, но если уж я усну, то могу не просыпаться часами. А все почему? Да потому, что во сне я летаю. По-настоящему. Не на самолете, не на качелях и не на руках у папы. Сам. Отрываюсь от земли, взмахиваю руками - и лечу. Сначала низко, а потом все выше и выше, поднимаюсь к небу и обгоняю чаек с голубями. Мне жалко, что я не могу летать на самом деле. Интересно, почему? Я много раз, когда не видела няня Люда, пытался спрыгнуть со стола и полететь. Если она замечает, что я собираюсь делать, то подбегает и снимает меня со стола или долго-долго ворчит, что я непослушный, что так делать нельзя. Но ведь птицам можно, ведь они не разбиваются! Они вот так - свободно, плавно расправляют крылья, чуть-чуть приседают, отталкиваются и... Ай!

Нет, плакать нельзя. Приходится сопеть, и я растираю ушибленные коленки. Интересно, почему, когда ударишься, сначала нет ничего, потом появляется болючая шишка, а потом, когда уже не так больно, через много-много времени вместо шишки остается синяк? Я сижу и рассматриваю ушиб; мне уже совсем не хочется плакать, только обидно, что я снова не полетел...

Няня Люда читает мне перед сном книжки. Некоторые я знаю наизусть, но все равно люблю их слушать снова и снова. Няня Люда всегда так смешно говорит за всяких зверюшек, что я хохочу, а она сердится:

- Заяц, а заяц! Кто уже полчаса, как должен спать?! Надо соблюдать режим, не то мама будет недовольна.

Я притворяюсь, что верю ей, а потом - что сплю. Неправда: мама не будет ругаться. В воскресенье (а я люблю и всегда жду воскресенье, потому что тогда мама остается дома, со мной) она не заставляет меня спать или идти домой. Мы гуляем, пока не становится совсем-совсем темно. Но, хотя птиц в темноте и не видно, вместо них появляются летучие мыши, луна и звезды. И мы с мамой смотрим на звезды. Мама говорит, что звезды, эти маленькие мигалки, на самом деле такие же большие, как солнце, а некоторые даже больше. Когда я был малышом, я думал: разве такое может быть?! Одновременно большие - и маленькие?! Ну, уж нет, это надо выяснить! А потом я забирался маме на руки, и мы продолжали смотреть в небо. Это было так хорошо, так здорово. Я что-то вспоминал... это было когда-то... давно, не теперь; наверное, я тогда просто был еще маленьким и почти все забыл... Ведь я иногда вижу себя в каком-то чужом городе, вижу дома, которых здесь нет, вижу людей, вижу звезды, которые совсем не такие, как сейчас... Мы с мамой молчим, а эти звезды что-то тихо мне говорят, только я их не понимаю. Однажды я видел среди звезд лицо феи из сказки. Потом, утром, я спросил маму, кто это такая, но она ответила, что я, как всегда, уснул у нее на руках и мне все это приснилось. Но мне это не приснилось! Я заснул после этого, а фея соткалась из облаков и пыли и тоже что-то говорила голосами звезд...