Наталья Дмитриева - Зов Страница 2

— Хочешь попробовать?

— Что?

— Услышать.

— Я… а… — Ничего подобного Аглае и в голову не приходило. — Да, хочу.

Безошибочным движением Сол вынул из гнезда наушники и протянул ей.

— Надевай.

Он вывернул подлокотник, открыв сенсорную панель. Та отозвалась легчайшей вибрацией.

— А как же ты? — неуверенно спросила Аглая.

— Я могу и без них. Готова?

Она кивнула. Во рту сразу сделалось сухо и сладко.

— Контакт.

Аглая замерла. От острого желания услышать у нее на миг закружилась голова. Но ничего не произошло, в наушниках стояла тишина. Она ждала, прижимая ладонями наушники. Мерцание силового экрана отвлекало, словно жужжание назойливой мухи.

— Я ничего не слышу.

— Расслабься, не думай об этом. Глаза лучше закрыть…

Она последовала его совету, но голубые отсветы просачивались и сквозь сомкнутые веки. Раз, раз-два… раз, раз-два… Тишина рыхлыми комьями прилипла к ушам. От разочарования Аглае хотелось плакать. Она сглотнула шершавый комок, и он покатился вниз, разрастаясь и распирая ей грудь. Внезапно девушке перестало хватать воздуха. Потом два раскаленных пика с размаху вонзились в виски.

Беззвучно вскрикнув, Аглая сорвала наушники. Сол повернулся к ней.

— Все в порядке? — спросил он тревожно.

— Да… — Она с трудом перевела дыхание. — Что это было? Зов?

— Сверхновая, я думаю, — Сол виновато усмехнулся, опускаясь в кресло. — Извини, я забыл, что это может быть больно.

— И так всегда?

— Нет. Да, то есть… Настоящая красота может причинять боль. Но когда перестаешь об этом думать, все становится гораздо чище и… гармоничнее. И я начинаю понимать то, что слышу. Жаль, ты не можешь услышать, потому что… это так прекрасно. Я не знаю, как объяснить тебе… но это то, ради чего стоит жить.

Сол затих, подействовали релаксанты. Двигаясь, точно сомнамбула, девушка вернула наушники в гнездо, перевела рабочую панель в режим ожидания и вышла наружу.

Когда шлюз отделил ее от тон-камеры, случившееся показалось Аглае похожим на сон. Ярко-белые полосы диодных панелей резали глаза, зато мир в их свете обрел привычные очертания. Жужжание зуммера на запястье вернуло девушку к реальности.

— Оператора просят в медотсек. Пожалуйста, пройдите в медотсек.

Механический голос действовал успокаивающе. Он напоминал о главном — о ее обязанностях. Гении, вроде Сола, могут пренебрегать правилами, но остальным тем более необходимо их соблюдать. Под защитой металлического корпуса и экранов как-то не думаешь о бескрайней пустоте вокруг, но она в любой момент может сомкнуться и раздавить корабль, как скорлупку. В холодной пустыне космоса человек беспомощен и одинок. Единственная надежа для каждого — четко выполнять то, что ему назначено. В этом залог общего выживания.

Аглая поправила рабочую сумку и решительно зашагала к медотсеку. Там ее ждал один из механиков, чье имя она постоянно забывала, — лысый, длиннорукий и морщинистый, как обезьяна. При виде нее по его выпяченным губам пробежала неуверенная улыбка.

— Привет, сестричка. Что-то датчики сегодня барахлят…

— Сейчас посмотрю, — привычным движением Аглая извлекла из сумки продолговатым ящик «диагноста». — Дышите. Не дышите.

Механик послушно задержал дыхание, потом спохватился:

— Шутишь?

— Конечно. — Она заправила ленту в «диагност» и стала наблюдать за показаниями на дисплее. — С датчиками порядок. А вот вашей машине проверка не повредит.

Похоже, он это знал, потому не стал возражать и лишь спросил:

— Надолго бодяга?

— Два часа. Зато потом будете, как новенький.

— Да уж, новенький, — заворчал механик, стаскивая комбинезон и укладываясь в мягкое нутро медицинской капсулы. — Ты бы это… посидела со мной.

— Хорошо, посижу, — согласилась Аглая, опуская над ним полупрозрачный колпак. — Хотите поспать?

— Вахта закончится, тогда отоспимся.

— Может, музыку поставить?

— На кой мне эта музыка, я ж не слухач, — буркнул механик и тут же спросил: — Слышала, чего этот учудил вчера?

— Вы про Сола?

— Ага. Выдал сообщение, что якобы рядом с сектором доставки возникла сверхновая. Каково? И теперь, мол, нам туда не сунуться, если не хотим попасть под нейтринный импульс. А сенсоры об этом ни гу-гу!

Аглая невольно коснулась виска. Там, под костью еще таилось воспоминание о недавней боли.

— У пилотов аврал, навигатор всю ночь искрил — по плану через пять часов должны выходить на прыжок, а тут все заново пересчитывать. И главное, сенсоры-то, сенсоры ни гу-гу! Ни в одном диапазоне, ничего!

— Наверное, с момента взрыва прошло совсем немного времени, — сказала девушка задумчиво.

Механик беспокойно заворочался под колпаком.

— Мало, много… — От него, будто прокисшим молоком, веяло досадой. — Знает — кто? Один такой наслушает, а поди, пойми, что у него в голове творится? Он же не машина. С машиной просто, а с человеком как быть? Верить на слово?

— Но мы же все просчитываем, стараемся свести риск к минимуму…

— Да ничего мы не стараемся! Он говорит, а мы киваем…

Аглая невидяще глядела перед собой. Слова механика, точно кривое эхо, отражали ее собственные мысли, но теперь в ней волной поднимался протест. Наблюдение, контроль, проверка — три кита человеческого спокойствия. Контроль над машинами и контроль над людьми… что ж, все возможно, когда есть понимание. Но люди, подобные Солу, не поддавались контролю — в них всегда оставалось больше, чем другие могли охватить. Они были камертоном человечества и вели его через космическую бездну к мечте. Три экспедиций вернулись на Землю ни с чем, потому что с ними не было слухачей. Ни одна машина не смогла заменить чуткого человеческого уха… Но еще три корабля с тон-камерами на борту упорно двигались к цели. Их экспедиция — седьмая по счету.

Механик шумно выдохнул, прервав Аглаины мысли:

— Эх, тоска-печаль… Поставь-ка музыку, сестричка.

— Внимание! Внимание! — произнес механический голос. — Просьба занять места согласно штатному расписанию. Выход в гиперпространство — через десять минут сорок три секунды. Переход в режим микрогравитации — через десять минут тридцать восемь секунд. Переход в режим энергосбережения — через три… две… одну секунду.

В инженерном отсеке белый свет сменился синим. Аглая по третьему разу проверила крепления скафандра. По инструкции его полагалось надевать во время прыжка, даже если тот длился не более получаса. Каждый скафандр был снабжен автономной системой жизнеобеспечения на случай, если общекорабельная выйдет из строя. Аглая подумала, что, случись такое в гиперпространстве, от скафандра вряд ли будет толк. Но инструкцию требовалось неукоснительно соблюдать.