М. Гаррисон - Туризм Страница 2

— Прошу прощения, мне…

При звуке ее голоса тенички расправили свои крылышки и потянулись в ее сторону из всех углов зала, закружились вокруг ее головы, словно привидения, — летучие мыши, блестки, клубы дыма или ведьмы со старинными амулетами. Если представлялся случай, они его не упустят.

— Боже праведный, — жужжали тенички. — Какие красивые руки.

— Извините, вам чем-нибудь помочь?

— Вы кого-то ищете, милочка?

— Какие ручки, просто прелесть!

Лив Хула удивилась и, обращаясь к женщине в шубе, призналась:

— Меня они никогда так не обхаживали.

Перед ее глазами встала вдруг собственная жизнь: все приходилось завоевывать, создавать что-то почти из ничего — даже в те недолгие периоды, когда, казалось, наступало оживление или взлет.

— Вы к Джеку, вон он сидит, — показала она.

Она всегда направляла к нему клиентов, а там уже не ее дело, какое будет продолжение. В этот раз Джек явно ждал визита. Работы у него было мало, дела в этом году шли плохо, хотя следовало ожидать обратного, судя по количеству кораблей, сгрудившихся в туристическом порту. Джек считал, что обладает трезвым умом и твердой волей; женщинам, однако, он казался человеком слабым, колеблющимся, привлекательным, и, по их мнению, ему нужно было больше находиться в женском обществе. Он просиживал дни и ночи в баре вместе с Антуаном и Лив Хулой, но выглядел бодро и в целом моложе своих лет. Он стоял, засунув руки в карманы, и женщина двинулась в его сторону, как будто только благодаря его фигуре она могла сориентироваться в зале. Чем ближе она подходила к нему, тем неувереннее становилось выражение ее лица. Как и большинство из «них», она не знала, с чего начать.

В конце концов она проговорила:

— Мне надо, чтобы вы отвели меня туда.

Джек приложил палец к губам. Он предпочитал слышать такие просьбы в менее откровенной форме.

— Не так громко, — попросил он.

— Извините.

Он пожал плечами:

— Ничего.

— Здесь все свои, — сказала Лив Хула.

Джек смерил ее взглядом, затем улыбнулся.

Женщина тоже улыбнулась.

— В дивнопарк, — сказала она, как будто кто-то мог понять иначе.

Ее лицо было гладким и напряженным от каких-то желаний, Джеку непонятных. Разговаривая, она не смотрела ему в глаза. Он не обратил на это должного внимания и предложил пройти к столику, где они, понизив голос, разговаривали минут пять. Нет ничего проще, объяснил он, чем исполнить ее желание. Понятно, что нужно учитывать риск, и будет опасной ошибкой недооценивать серьезность всего, что происходит там, в дивнопарке. С его стороны было бы просто глупо не предупредить ее об этом. Это было бы безответственно, добавил он. Деньги перешли из рук в руки. Через какое-то время они встали и вышли из бара.

— Еще одна дурочка клюнула на наживку, — сказала Лив Хула достаточно громко, чтобы он услышал и приостановился.

Антуан утверждал, что когда-то летал на межзвездных кораблях вместе с Эдом Читайцем. Целыми днями он, облокотившись на стойку, смотрел через окно на белый пенистый след, который оставался в небе над крышами по другую сторону Прямого проезда, когда приземлялись корабли класса К. Многим не верилось, что он вообще куда-то летал; Антуан умел оценивать ситуацию и знал, когда лучше промолчать. Помимо этого утверждения была еще одна фраза, которую он твердил про себя:

— Всем наплевать на толстяка по имени Антуан.

И Лив Хула обычно поддакивала ему:

— Да, так оно и есть.

Когда Джек ушел, в баре воцарилась тишина. Тенички успокоились и убрались под потолок по своим щелям, так что углы снова приняли привычный вид — то есть будто их никогда не чистили. Антуан усиленно разглядывал свой столик, затем бросил взгляд на Лив Хулу за стойкой. Чувствовалось, что им надо поговорить о Джеке или о той женщине, но ни он, ни она никак не могли придумать, с чего начать. Антуана злило, что Лив Хула взялась защищать его перед Джеком Серотонином. Внезапно он отодвинулся от стола вместе со стулом, который с каким-то жалобным звуком проскреб по деревянному полу. Антуан встал, подошел к окну и протер запотевшее стекло ладонью.

— Еще темно, — сказал он.

Лив Хула не могла не согласиться, что так оно и есть.

— Смотри, — сказал он. — Джо Леоне идет.

Через дорогу, напротив бара, стояли дома с ничем не примечательными фасадами, шаткие, покосившиеся — строения, которые смотрелись жалко, потеряв строительную цельность, и теперь их облюбовали для своей хирургической практики закройщики самого низкого пошиба, которые специализировались на косметических операциях и быстром выведении гибридов. Их с большой натяжкой можно было назвать салонами. То, чем они занимались, не тянуло на такое название. Им перепадало кое-что от таких лицензированных заведений, как «Мастер Скальпель» и «Новый облик», расположенных ближе к центру; им также доставалась работа благодаря Ночным гладиаторам, ребятам вроде Джо Леоне.

Теперь Джо ковылял по Прямому проезду, опираясь на заборы и стены домов. Силы то оставляли его, то снова возвращались. Иногда он падал, отлеживался с минуту и поднимался на ноги. Ходьба отнимала у него все силы. Было видно, что он несет что-то в одной руке, опираясь на забор другой рукой. Чем ближе он подходил, тем яснее виделось озадаченное выражение его лица.

Антуан приставил к губам влажные кулаки в виде рупора и проговорил голосом спортивного комментатора с радио Ретро:

— Но устоит ли он на этот раз?

Лив Хула сказала:

— Антуан, мы ждем не дождемся, когда ты научишься проявлять гуманность.

Инопланетянин пожал плечами, отвернулся от окна и сказал обычным голосом:

— Я же не приглашаю делать на него ставки. И до сих пор он всегда справлялся.

Джо продолжал тащиться по Прямому проезду. Когда он приблизился, стало видно, что закройщики поработали недавно над его лицом, сделав его похожим в общих чертах на львиную морду. Оно было бледным, блестело от пота, но казалось застывшим. Закройщики придали ему одно выражение, как будто слепили маску, даже длинные волосы были убраны к затылку, зачесаны назад с высокого лба и скул.

В конце концов Джо упал напротив «мясницкой», принадлежавшей одному закройщику, и больше не двигался; через пару минут на улицу вышли двое парней почти такого же телосложения, как Джо, и затащили его внутрь.

Джо начал драться, когда ему было семь лет.

— Никогда не поднимай руку на другого, — увещевал его время от времени отец. — Потому что он — брат твой.

Джо Леоне не прислушивался к этим советам, хотя в семь лет, как утверждало большинство, его умственное развитие достигло своего пика. Он любил драться. К двенадцати годам это стало его работой, ни больше ни меньше. Он подписал контракт с Ночными гладиаторами. С тех пор он жил на уколах, которые превратили его в гибрида. Ему нравились львиные клыки, вызывающие наколки, брюки с вшитой бахромой. Джо лишился своего тела. На сохранение гибридной формы уходило столько денег, что у него никак не получалось накопить достаточно, чтобы вернуть себе все человеческое. Каждый день он выходил на ринг, где все повторялось сначала. Ему изрядно доставалось.