Рэй Олдридж - Император мира Страница 20

— Как же это… Разве может быть столько воды? Это ведь вода, правда? А эти… это построено людьми? — Глаза Низы казались неправдоподобно огромными от изумления.

— Это действительно вода, хотя ее нельзя пить. Мы называем здешнее поселение Моревейником.

— Ты здесь бывал?

— Много раз.

— Расскажи. Руиз вздохнул:

— Это своего рода город. Или тысяча городов. Здесь пираты рождаются, и сюда они приползают умирать.

Наконец и последняя перед ними баржа соскользнула в никуда. Бледный от ужаса Мольнех, спотыкаясь, взобрался по лестнице. Агент с удовольствием отметил, что этот, по крайней мере, сохранил способность двигаться. Дольмаэро намертво вцепился в поручни, на его застывшем лице выступил обильный пот. Старшина гильдии, казалось, потерял способность к каким-либо действиям вообще. Возможно, он просто панически боялся высоты.

Оглянувшись назад, Руиз ощутил тот же страх, что и его спутники, хотя и знал, что им пока ничего не грозит. Позади скала из черного базальта вздымалась в бесконечность, а равнина была так далеко внизу, что напоминала скорее туманную панораму.

Он взял за руку Низу и присоединился к остальным:

— Не бойтесь.

— О, разумеется, нет, — сказал Мольнех, осторожно облокачиваясь на поручень. Похоже, способность отпускать саркастические замечания к нему уже вернулась.

— Нет, правда, — усмехнулся предводитель. — Если я, конечно, не ошибаюсь, то это такое устройство, оно называется «шлюз». Мы аккуратно опустимся на равнину и продолжим свое путешествие.

— Ты не шутишь? — Мольнех встряхнулся и даже попытался выдавить из себя улыбку.

В это мгновение застывшие в воздухе баржи вздрогнули и начали опускаться.

Дольмаэро как-то сдавленно взвизгнул, но его широкое лицо немедленно залила краска стыда. Он снял руки с поручня.

— г Очень уж внезапно, — попытался объяснить он. Теперь, когда путешественники уже не парили на такой страшной высоте, старшина выглядел спокойнее.

Шлюз был изготовлен из такого же серого монобетона, что и стенки канала. По мере того как баржа опускалась, квадратик ясного голубого неба над ней становился все меньше. На кораблях загорелись огни.

Благодаря этому Руиз заметил на стенках самые разнообразные рисунки. Их авторам, вероятно, пришлось воспользоваться бластерами, чтобы оставить следы на прочном монобетоне. Располагались они в основном по вертикали, причем почерк менялся в зависимости от скорости, с которой двигалось судно художника. Многие надписи состояли из инициалов, имен, дат, но хватало и лозунгов, посланий и обращений. Большая часть надписей была на незнакомых языках, но неподалеку от дна огромной шахты Руиз увидел текст, который он смог прочитать: «Оставь надежду, коль не можешь плавать». Предводитель расхохотался.

Движение прекратилось. Баржи покачивались и подпрыгивали на небольших волнах.

— Не знаю, что хуже, — сдавленно произнес Дольмаэро. — Повиснуть в воздухе или быть погребенным заживо.

Через минуту огромные ворота шлюза поднялись, и суда выплыли на солнечный свет.

Беглецы почувствовали, что задыхаются. Температура повысилась градусов на пятнадцать, воздух был пропитан влагой.

Руиз ощутил запах моря и вспомнил о той вони, которая всегда исходила от Моревейника.

Теперь путешественники плыли мимо возделанных полей, перемежаемых болотами или тоненькими извилистыми ручейками. Попадались усадьбы, поражавшие разнообразием архитектурных стилей. Некоторые казались откровенно архаичными. В полях, окружавших подобные постройки, надсмотрщики следили за группами крестьян.

Другие усадьбы смахивали на кубики из стекла и бетона, а все работы выполнялись роботами.

— Что это за штуки? — поинтересовалась Низа.

— Просто машины.

— А почему они работают не на всех полях? — удивился Дольмаэро. — Наверняка они могут сделать больше, чем обыкновенные рабы.

— Конечно. Но ведь это не настоящие фермы, а так, игрушки.

Видя изумление спутников, Руиз попытался объяснить:

— В пангалактических мирах большая часть пищи производится на заводах из искусственного сырья. Здешние же фермеры либо занимаются поставками изысканных деликатесов, либо просто развлекаются.

Старшина покачал головой:

— Значит, богачи здесь играют в крестьян? Очень странно.

— Да… Собственно говоря, они богатые пираты. А это не совсем то же самое, что богатые люди.

— А что такое пираты?

— Ты уже встречал одного. Помнишь Мармо? Он был пиратом, но потом ушел на покой и занялся работой полегче. Пираты — воры, убийцы, похитители людей. Они действуют по всему космосу.

Дольмаэро задумчиво потер подбородок:

— Значит, они занимаются примерно тем же, что и ты?

Руиз остолбенел.

— Ну… Наверное, можно сказать и так, — он почесал в затылке. — Но я творю беззакония и безобразия по приказу законной организации. Впрочем, возможно, разница действительно заключается только в этом.

— Разумеется, я не хочу никого обидеть. — Вид у старшины был весьма скептический. Руиз пожал плечами, и беседа прекратилась.

Солнце палило нещадно, дышать было практически невозможно, поэтому беглецы спустились на нижнюю палубу, где под животом статуи можно было найти хотя бы жалкое подобие тени.

Кореана настигла их только после полудня. Руиз и Низа любовались окружающим ландшафтом. Шпили Моревейника довольно-таки зловеще нависали над путешественниками. У предводителя появилась надежда, что они успеют достичь города.

И тут мимо них на бреющем полете пронесся флиттер-разведчик Кореаны. Он лихо развернулся и помчался обратно, обжигая беглецов струей горячего воздуха. Руиз успел разглядеть сквозь армированное стекло кабины черные волосы бывшей хозяйки.

Он рывком поставил Низу на ноги и помчался к нише возле статуи, где они могли найти хоть какое-то укрытие. Остальные успели забиться туда за секунду до них.

— Боюсь, что на этот раз мы попались, — сказал агент.

Фломель подергал свой поводок и уставился на Руиза покрасневшими глазами.

— Теперь ты уж точно получишь по заслугам, безродный, — с нескрываемым злорадством произнес он.

Кореана удовлетворенно расхохоталась:

— Замечательно!

Она увидела, что Руиз Ав и его подруга спрятались под гениталиями гротескной статуи, венчавшей баржу.

— Ты успел их заметить, Мармо?

— Да. Не знаешь, чьи это баржи?

— Я никогда таких не видела. Но какая разница? Разве существа, которые украшают свои суда смехотворными чудищами, могут оказаться опасными? Примитивные дикари.