Разноцветные ночи - Игорь Вереснев Страница 21

Единодушный выдох прокатился над Аничковым мостом, и Артём только теперь осознал, что стоит, окружённый толпой зевак. На катере кто-то нервно засмеялся, кто-то заплакал навзрыд.

— Это такое лазерное шоу, — с видом знатока пояснил стоявший рядом парнишка в бейсболке. — Видите, видите? Ещё не закончилось!

Широкие оранжевые волны бежали по небу над Фонтанкой. Нет, не по небу. Они как будто были объёмными. Зарождались где-то за Александринским театром, прокатывались сквозь каменные строения и тела людей, сквозь машины и прогулочные катера. И таяли, сходили на нет у Инженерного замка.

Толпа сдвинулась с места, рассасываясь, потекла по набережной Фонтанки, ожидая нового представления. Артём отвернулся от реки.

— Артём?!

Юля стояла в пяти шагах от него, как раз там, где и три года назад. Разумеется! Она тоже помнила время и место. Он не удивился бы этой встрече, если бы не…

Юля сделала неуверенный шаг к нему.

— Артём, это, правда, ты? Но ведь это не можешь быть ты! Ты же… — она несмело протянула руку

Колючий комок подкатил к горлу, на лбу выступила испарина. Артём шагнул навстречу, тоже протянул руку…

Их пальцы, ладони прошли друг друга насквозь. На миг на лице Юли отразились недоумение, растерянность. Затем она исчезла. И вместе с ней погасла иллюминация. Шоу закончилось

В метро Артём не пошёл. Полночи бродил по городу, снова и снова прокручивая в памяти привидевшуюся встречу, и то, что было на самом деле — три года назад. Всё, что помнил, от первой улыбки Юли, до последних её слов: «Я тебя люблю…» Их знакомство уложилось в пять дней. Вернее, в пять ночей — белых ночей.

В конце концов он доплёлся к себе на Елизаровскую. Спать завалился почти в семь. В одиннадцать его разбудили, — звонили с работы, спрашивали, что случилось. Артём ответил, что заболел. Ему поверили, он никогда не врал. Он и впрямь чувствовал себя больным. Дурацкое шоу, заставившее увидеть собственные фантазии, — он ненавидел тех, кто его придумал. Но больше всего он ненавидел себя.

Вечером он отправился на канал Грибоедова к Итальянскому мостику. Туда, где было их первое с Юлей свидание. Он явился на место на двадцать минут раньше назначенного три года назад часа, но иллюминация уже началась. В этот раз волны были жёлтыми и, кажется, катились они быстрее. Тысячи зевак вывалили полюбоваться невиданным зрелищем: на самом мостике, на набережной, на Невском. Пространство от Казанского собора до Спаса на Крови заполнено было зеваками. Артём испугался, что в эдаком столпотворении они с Юлей потеряются… И тут же одёрнул себя: «Юли нет! Это твой бред, галлюцинация! Иди домой и лечись, придурок!»

Юля пришла точно в срок. В той самой юбке-гофре и белой блузке, что была на ней в последнюю их встречу. И значит, это и правда иллюзия. Потому что три года назад блузка перестала быть белой.

— Привет, — Юля не решилась протянуть руку.

— Привет, — и Артём не решился.

— Я не хотела приходить после вчерашнего, — Юля заговорила первой. Она всегда была смелее. — А потом поняла, что не могу не прийти. Что очень хочу тебя видеть. Прогуляемся?

Артём кивнул.

Они сошли с мостика на набережную, спустились до Мойки, пошли вдоль неё к Марсову полю и дальше, к Фонтанке. И жёлтые волны бежали за ними, окрашивая город в сказочный, волшебный цвет. Они молчали, не знали, о чём говорить. И надо ли о чём-то говорить? Лишь время от времени поглядывали друг на друга украдкой, словно боялись, что спутник — спутница — исчезнет.

Всё случилось возле Пантелеймоновской церкви, — они и не заметили, когда успели дойти туда. Чёрный, сверкающий полировкой «лексус» завизжал тормозами, взревел клаксоном и внезапно вильнул в сторону, к тротуару. Прямо в них.

— Ох! — только и успела шумно выдохнуть Юля. Артём схватил её, отдёрнул в сторону, загораживая собой. И понял, что держит в руках не пустоту. Совсем не пустоту.

«Бум!» Где-то за их спинами машина ударилась бампером в стену, зазвенела разбитыми фарами, остановилась. Артём не смотрел туда, продолжал прижимать к себе девушку.

— Ты… ты цела? — прохрипел он наконец.

Юля закивала энергично, онемевшая от неожиданности.

— Где он?! — разъярённо взревели сзади.

Артём обернулся. Водитель «лексуса», здоровенный бритый наголо детина высунулся из приоткрытой, насколько позволял зазор между боковиной автомобиля и стеной, дверцы.

— Кто? — не понял Артём.

— Ну красный «опель», что меня подрезал! Куда он девался, сука?!

— Я не видел, — признался Артём. И добавил на всякий случай: — Извините.

Затем он повернулся к Юле, и понял, что девушки нет.

Утром он снова не пошёл на работу. И в одиннадцать ему снова позвонили, начальник отдела:

— Тёмыч, ты как, ещё болеешь?

— Угу.

— И надолго? У нас аврал, между прочим. Не вовремя ты это удумал. Может, до завтра выздоровеешь?

— Угу.

— Ну смотри, буду ждать. А ты в курсе, что вчера вечером в центре творилось? Говорят, лазерное шоу какое-то. Грандиозное зрелище! Некоторые дурики так засмотрелись, что машины поразбили. Месячная норма ДТП за вечер выполнена, — вот идиоты! Я тоже поеду посмотрю. А ты? А, ну да, ты же больной. Ладно, выздоравливай!

Артём понимал, что происходящее нужно обдумать, и обдумать, как следует. Иллюзия? Полноте! Вчера он обнимал Юлю, он помнил мягкую податливость и тепло её тела, помнил, как часто и громко стучало её сердце, когда он прижал девушку к груди. Он должен найти объяснение!

Но искать ничего не хотелось. Лишь увидеть её.

Они вновь встретились на Итальянском мостике. Сегодня иллюминация была изумрудно-зелёной, и люди, идущие по Невскому, казались от этого инопланетными существами. Юля пришла первой и едва увидела Артёма, бросилась навстречу, не раздумывая, схватила за руку. Сжала его ладонь крепко, до боли. Спросила встревоженно:

— Ты куда исчез вчера?

— Я?! Это ты исчезла… я искал…

— Не исчезай так, пожалуйста! Я не хочу тебя опять потерять. Тогда, три года назад, я была уверенна, что ты… Нет, не хочу вспоминать! Ты вернулся, и это главное! Правда?

— Да, — согласился Артём.

В этот раз они гуляли по Итальянской улице, через Площадь искусств и Михайловский сквер — к Манежу. Артём большей частью снова молчал, зато Юля щебетала за двоих. Она словно пыталась