Елизавета Манова - Один из многих на дорогах тьмы Страница 21

Но там был кто-то еще, она испугалась: Торкас? Но он засмеялся, он ее окружал, и смех был вокруг нее.

- Торкаса ты не услышишь. Один из моих собратьев - он хозяйничал тут, в Ланнеране. Ничего, - сказал он, и голос был тоже вокруг нее, - придется и ему расплатиться.

Вопль ужаса - и раскатистый хохот, она улыбнулась в ответ; ей было так радостно, так беззаботно; он поднял ее и понес, а вокруг была Тьма, прекрасная, добрая Тьма, ты можешь еще вернуться, сказал он ей, подумай, это еще возможно, но она теснее прижалась к нему, сливаясь, вливаясь...

Жестокая дальняя искра света, и она подумала: вот оно! Без страха, лишь щекотное любопытство: неужели, конец? И - ничего?

- Да, - сказал он, - совсем ничего, - и они стояли, держась за руки, а колесо летело на них. И тяжелая темная сила поднималась в нем - в ней в них. Боль разлук, боль смертей, боль погибших надежд, боль рождения, горечь жизни. Облако животворящей боли навстречу сжигающему огню, и она почувствовала, что тает, растворяется, переходит... он - она - они ничего...

Говорят, грохот был ужасен. Волны умершего моря докатились до стен Рансалы - и отступили, оставив трещины в несокрушимой стене.

Говорят, отблеск был виден и в Ланнеране. Белый огонь сделал ночь светлее, чем день. Но Ланнеран был в ту ночь занят своими делами, и знамение истолковали к добру.