Аркадий Стругацкий - Летающие кочевники Страница 23

— Выходить! — снова донеслось через щель. — Что вы там, подохли?

В щели появилась палка с острым наконечником, и в этот момент случилось что-то непонятное. Щель беззвучно сомкнулась, крепко стиснув палку.

Снаружи донеслись крики, брань, потом послышался треск, вероятно палка, которую пытались выдернуть, сломалась.

Дальний край щели сомкнулся неплотно. Там снаружи проникал свет. Машадо подполз туда. Приподнялся. Ему удалось разглядеть раскрытые настежь ворота сарая, часть двора, залитого ярким солнцем. Человек в белом стоял совсем близко и что-то говорил окружавшим его светловолосым парням. Те снова засуетились, притащили длинный трос.

«Хотят вытащить гамбарру наружу», — сообразил Машадо.

Послышался гулкий топот. Откуда-то из глубины двора прибежал еще один парень в коротких штанах. Принялся что-то взволнованно объяснять человеку в белом. Тот слушал, недовольно скривив лицо. Покачал головой, подумал. Потом бросил несколько отрывочных слов, повернулся и быстро вышел из сарая. Парни толпой последовали за ним. Тяжелые ворота захлопнулись, послышался стук засовов, и наступила тишина. И тотчас щель в боку гамбарры приоткрылась во всю длину и снова приобрела прежние размеры. Машадо осторожно высунул голову. В сарае никого не было.

«Надо что-то делать», — решил Машадо.

Он принялся трясти одного из пестрых. Тот не отзывался; Машадо принялся за второго, третьего. Безрезультатно. Некоторые приоткрывали глаза и тотчас смыкали их, словно были не в силах проснуться. Машадо не удалось разбудить ни одного.

Один из серых лежал возле входной щели. Машадо добрался до него, шагая через лежащих вповалку пестрых. Что-то в положении тела серого поразило мулата. Серый лежал неподвижно, странно вытянутый, словно погруженный в зеленоватое светящееся вещество, из которого состояла гамбарра. Машадо попытался приподнять его и… не смог. Серый словно сросся с полом гамбарры и не подавал никаких признаков жизни.

Машадо отпрянул, потом присмотрелся внимательнее… Неужели то, что он вначале принял за грубые изваяния на стенах, на полу и на потолке во внутренней полости гамбарры, все это некогда было живыми существами?.. Ну, конечно… Вот очертание еще одного серого, почти исчезнувшего в ноздреватом веществе стены, вот контуры большой свиньи, там антилопа, а это птицы, которых ловили пестрые на последней стоянке. Как он сразу не догадался: эта гамбарра — она незаметно пожирала тех, кого возила в своем чреве. Значит, она…

Одним прыжком Машадо выскочил наружу на бетонный пол сарая. Что же делать? Гамбарра — это смерть. Но там, за бетонными стенами сарая, тоже смерть. А может, гамбарра пожирает не всех? Ведь среди путаницы тел, погруженных в пол и стены гамбарры, не было пестрых. И его самого гамбарра пока пощадила.

Где-то во дворе послышались знакомые голоса. Кто это? Неужели здесь Мариано да Пальха?

Машадо прижался к горячему дереву ворот, напрягая слух. С трудом он уловил несколько фраз. Теперь он уже не сомневался. Да, это был он! Голоса звучали глухо, словно постепенно удалялись. Машадо налег на ворота, застучал в них ногами, крича изо всех сил:

— Синьоры! Слышите, синьоры, это я, Машадо! Синьоры!

Где-то вдали послышался шум автомобильного мотора и отрывистый сигнал клаксона. Машадо понял: они уехали. В отчаянии отступил от ворот, поскользнулся в луже пролитого автола и упал на бетонный пол. Несколько минут лежал неподвижно, потеряв последнюю надежду. Но запах машинного масла и продолжавший звучать в голове шум работающего двигателя разбудил в нем неясные ассоциации. Машадо вскочил на ноги.

— Сейчас, сейчас я вам… — твердил он про себя, продираясь боком между гамбаррой и стеной в конец сарая.

Он торопливо залез в бульдозер, раскрутил стартер. Застрекотали частые хлопки пускового движка, потом мощно заговорил дизель. Машадо включил передачу. Гусеницы заскребли о бетон, и нож бульдозера лязгнул о корму гамбарры. Чихая и кашляя от едкого дыма, Машадо бросился к входной щели. Какое-то мгновение он колебался. Входить ли? Впрочем, выбора нет… Машадо юркнул в щель.

Бульдозер, гулко рыча, сильно напирал сзади. Гамбарра дрогнула, тронулась с места, заскользила по гладкому полу, неудержимо пошла вперед и с хода вломилась в низкий скат крыши. Крыша треснула, будто в нее ударил тяжело нагруженный товарный состав. Гамбарра выплыла наружу, скользнула между кронами деревьев и, задрав тупой нос, стремительно пошла ввысь…

Нет, все это, конечно, не сон. Так все и было. И вот он снова летит, неведомо где и куда…

Машадо проглотил комок, подступивший к горлу, и снова заглянул в щель. Облака внизу редели. Под ними было что-то темное. Он присмотрелся и понял — море. Бесконечное море… Земли нигде не было видно. Солнце поднималось все выше. Они летели к западу. Неужели там, внизу, Тихий океан?..

Прошел день, затем ночь. Снова забрезжил рассвет. Заснуть Машадо боялся. Превозмогая усталость, всю ночь слонялся внутри гамбарры, переступая через неподвижные тела пестрых. Наконец рассвело. Внизу в просветах облаков по-прежнему темнел океан. Еще сутки прошли без всяких приключений. На третий день полета пестрые постепенно очнулись от своего мертвого оцепенения. Они задвигались, заверещали, стали перебегать с места на место. Некоторые принялись отколупывать цепкими пальцами ноздреватое вещество со стен гамбарры в промежутках между «изваяниями». То, что им удавалось отколупнуть, они тотчас пожирали. На Машадо они, казалось, не обращали никакого внимания.

Вдруг что-то произошло… Машадо заметил, как забеспокоились обитатели ковчега. Они встревоженно забегали, начали выглядывать в щель. Пестрая окраска их тел сделалась еще более яркой и быстро менялась. Тревога пестрых передалась и Машадо. Он заглянул вниз и поразился. Гамбарра приближалась к поверхности океана…

На большой скорости она врезалась в волны. Через входное отверстие хлынули потоки соленой воды. Вместе с водой внутрь попало несколько рыб. Вода тут же исчезла, словно впитавшись в ноздреватые стены. Вместе с ней исчезли и рыбы. Гамбарра тихо покачивалась на волнах…

Потянулись монотонные и мучительные часы. Машадо страдал от жажды. Скудный запас пресной воды погиб, когда океанские волны проникли внутрь гамбарры. Теперь Машадо стоял у щели, до рези в глазах вглядывался в горизонт, надеясь увидеть судно, которое положит конец его мукам. Кругом простирался голубоватый водный простор, искрящийся солнечными бликами. Только раз вдали появился слабый дымок; появился и исчез. Корабль прошел мимо, не заметив гамбарру.

У Машадо начались галлюцинации. Ему чудились высокие пальмы над прозрачными ручьями, наполненными холодной, журчащей водой, реки, необъятные, как Амазонка. Он приходил в себя, видел чужие странные лица пестрых и снова впадал в забытье. Сколько это длилось, он не знал. Он думал, что умирает.