Тим Леббон - Конг: Остров Черепа Страница 25

Взобравшись на большой замшелый валун, полковник повернулся к собравшимся. Даже обладая самым буйным воображением, его воинство невозможно было счесть боеспособным, но это было все, чем он располагал. Однако военная служба научила полковника обходиться тем, что имеется в наличии, и Паккард был готов к этому. Ничего, не в первый раз. Главное, с ним его люди, его солдаты, его семья, и это – настоящие бойцы.

Все остальные – приманка.

– Внимание! – скомандовал полковник. – Слушайте меня. Эта образина уничтожила наши машины и убила множество наших товарищей и братьев. Но, начиная от первого заостренного камня и первого копья и вплоть до эпохи напалма и не знающего пощады станкового M-60[37], миром и всеми его обитателями повелевает человек – то есть мы, а до нас – наши отцы и деды. Кем бы ни было это существо, оно – всего лишь животное, а мы – люди. И наши стальные посохи, химические молнии и кара небесная пятидесятого калибра[38] прикончат любого, кто осмелится пойти против нас, и отправят его душу – или что там у него вместо души – прямиком в пекло. Понятно? – Окинув взглядом обращенные к нему лица, Паккард предпочел не замечать ничего, кроме почтительного согласия. – Тогда собраться, встряхнуться – и марш!

Похоже, краткая речь подхлестнула оставшихся в живых. Бойцы подтянулись, разобрали снаряжение, готовясь к походу.

Паккард удовлетворенно крякнул. Жгучая ненависть заглушала страх и обостряла чувства. Полковник представил себе, как огромный зверь падает, сраженный его рукой…

Как он был рад наконец-то взяться за дело!

Глава четырнадцатая

Конрад шел впереди, прорубая путь сквозь заросли взмахами мачете. Двигался он легко и изящно. Сама Уивер тоже постоянно жила в командировках – всегда в движении, в погоне за новым сюжетом, высматривая сквозь объектив настоящую жизнь, абсолютную истину, скрытую за войнами, конфликтами, человеческими жертвами и неотвратимым превращением цивилизации в хаос. Да, именно это она наблюдала везде, куда ни глянь. Ничто из увиденного не говорило о том, что человечество движется в каком-нибудь ином направлении.

Потные, перепачканные, усталые, объятые страхом, они шли вперед. Сливко на ходу не прекращал обшаривать эфир, но тот был пуст. Только треск помех то утихал, то вновь становился громче – казалось, это шепчет сам остров, и в шепоте его отчетливо слышалась насмешка.

– Побереги батареи до тех пор, пока не подойдем поближе к остальным, – посоветовал Конрад. – Если, конечно, хоть кто-то, кроме нас, еще жив.

Сливко выключил рацию и повесил ее через плечо. Поймав в кадр его понурое, подавленное лицо, Уивер щелкнула затвором. Еще одно застывшее мгновение… Интересно, что покажет этот снимок, когда… если будет проявлен и отпечатан? Именно поэтому ей так нравилось снимать. Жизнь в видоискателе камеры бурлила, постоянно была в движении, но лишь неподвижные кадры, выхваченные из общей суеты, несли в себе истину. Частенько истина мелькала слишком быстро или крылась слишком глубоко, чтобы различить ее невооруженным глазом.

Вдруг Конрад, шедший впереди, замер на месте. Обернувшись, он прижал палец к губам, а затем указал вперед – туда, где в зарослях виднелся просвет. Там, впереди, река превращалась в обширную заводь. На тихой воде слегка покачивались мясистые листья водяных лилий, берега поросли густым камышом. В центре заводи возвышалось нечто вроде небольшого островка, усеянного принесенным рекой плавником и длинными, волокнистыми стеблями королевского чистоуста[39]. Яркие, разноцветные птицы то и дело перепархивали с островка на берег, копались в земле и возвращались на островок с крупными крылатыми насекомыми в клювах.

– Что там? – прошептала Уивер.

В ответ Конрад лишь молча покачал головой и указал на островок. Уивер пригляделась внимательнее, но лишь подняв к глазам камеру, сумела разглядеть едва уловимое движение.

От островка по водной глади широкой заводи расходились круги. Листья водяных лилий слегка покачивались на волнах. То там то сям с листа на лист прыгали усеянные бородавками лягушки. От всплесков по поверхности заводи тоже шла рябь. Уивер щелкнула затвором камеры…

Островок шевельнулся и начал медленно подниматься из воды.

Уивер чудом не выронила камеру. Казалось, земля уходит из-под ног. Она ахнула, покачнулась, но удержалась на ногах и тут же поняла, что перед ней.

Из воды и ила медленно поднялся огромный, величественный водяной буйвол. Его рога, увешанные водорослями, достигали пятнадцати футов в длину. Огромная голова, которую Уивер и приняла за островок, повернулась в их сторону. Глядя на них, буйвол медленно жевал. Тяжелые челюсти смыкались с глухим, хлюпающим звуком, разносившимся над заводью громким эхом. С огромной спины струились целые водопады. Птицы, немедленно кинулись выбирать из водорослей, длинными прядями повисших на поднятых над водой рогах, каких-то мелких подводных созданий.

Сливко поднял свою M-16, но Конрад положил руку на ствол и пригнул его книзу. Летчик, к немалому облегчению Уивер, не сопротивлялся.

Буйвол, похоже, и не думал угрожать пришельцам. В отличие от них, у него встреча не вызвала ни удивления, ни восторга. Он просто опустил голову в воду, открыл пасть и зачерпнул со дна пруда новую порцию водорослей пополам с вонючим илом.

– Какой… здоровенный, – прошептала Уивер.

Конрад улыбнулся в ответ. В его глазах отражалось то же ощущение чуда, которое испытывала и сама Уивер, и это было очень приятно. «Может, жизнь – вовсе не одни только войны и смуты? – подумалось ей. – Может, на самом деле я все это время искала чуда?»

– Дальше следуем тихо, – сказал Конрад, обращаясь ко всем. – Судя по всему, опасности он не представляет. Но: двигаться медленно, соблюдать осторожность, быть готовыми к чему угодно.

Буйвол фыркнул. Уивер тут же вспомнился звук, который издают киты, всплывая на поверхность, чтобы наполнить легкие воздухом. От животного шел густой запах ила и мокрой шерсти, отдававший чем-то незнакомым – сладковатым и пряным. Пока они обходили заводь, буйвол продолжал жевать, провожая незваных гостей равнодушным взглядом. Теперь впереди Уивер шли Сливко с Конрадом. Брукс и Сан, шедшие за ней, не сводили с удивительного зверя изумленных взглядов. Последним шел Нивс. Этот внимательно смотрел вокруг – казалось, потревоженный вторжением великан ничуть не интересовал его. От этого Уивер стало спокойнее: мало ли, кто может наблюдать за ними из зарослей, пока общее внимание приковано к огромному буйволу.

При виде небывалого рогатого исполина она в очередной раз подумала о том, что еще может обнаружиться на этом острове. Горилла, змея, с которой столкнулся Конрад, теперь – буйвол… Все это значило, что остров могут населять бессчетные множества других неизвестных существ. Наверняка потрясающе восхитительных, но от этого не менее опасных.

Вскоре заводь скрылась в джунглях позади. Идти стало тяжелее: земля пошла на подъем, потом – под уклон, потом – снова вверх… Колючий кустарник сделался гуще, и Конраду становилось все труднее расчищать дорогу. Время от времени Уивер попадались на глаза знакомые растения, но таких было очень мало. Конечно, она мало что понимала в ботанике, однако была уверена, что большую часть местных растений не найти больше ни в одной точке планеты. Прежде ей доводилось слышать о растениях-хищниках, и то, что некоторые виды способны питаться пойманными насекомыми, не было для нее новостью. Однако на крупные цветы, похожие на высокие, наполненные водой вазы, первым обратил внимание Конрад. Подойдя поближе, он осмотрел то, что темнело внутри.

– Что там? – спросил Сливко.

Переломив стебель, Конрад выплеснул содержимое цветка наземь. Наружу выпали несколько птиц, ящерица и оса размером с кулак Уивер – все в разных стадиях разложения.

– Не трогать, – предупредил Конрад. – Кислота.

Уивер щелкнула затвором камеры.

Они продолжили движение, держась как можно плотнее и оставаясь начеку. Нивс со Сливко часто останавливались, чтобы оглядеться и оценить положение. Звуки и запахи джунглей ошеломляли, но Уивер знала – не понаслышке, – что это добрый знак. Вот если постоянный шум вдруг стихнет, жди беды: джунгли как будто предчувствуют надвигающуюся опасность.

Однако разнообразие запахов и звуков здорово отвлекало внимание. Сделав очередной шаг, Уивер врезалась в остановившегося Сливко. Но тот, казалось, даже не заметил толчка.

– Что? – встревоженно спросила она.

– Конрад? – прошептал он.

Прямо перед ним открывался путь, прорубленный Конрадом в зарослях. Рассеченные лианы роняли вниз капли сока. Вверх по склоненной ветке с шипением скользнула, убираясь с пути, змея. Крупный паук тенью скрылся в примятой листве.

Сливко позвал громче:

– Конрад!

Но ответа не последовало.