Далия Трускиновская - Деревянная грамота Страница 25

- Дьяк, что ли, ко мне пожаловал? - спросил Данила, положив щетку со скребницей на узкую лавочку и обеими грязными руками обжимая на голове свои легкие пушистые волосы, норовящие закурчавиться на висках.

Раздался дружный хохот.

- Какой там дьяк? Девка! Невеличка, белоличка, собой круглоличка!

Данила побежал по проходу, в одной рубахе выскочил из конюшни.

Снаружи его ждала Авдотьица.

- Я все делала, как ты велел, - зашептала быстро. - Каждое утречко в ту проклятую избу бегала! Я свои денежки отработала!

Она приклонила голову к самому его уху.

- Забрали парнишечку-то!

- Кто забрал? Когда? - от такой новости Данила двумя руками вцепился девке в рукав шубы.

- Да сегодня утром же!

Парень посмотрел на небо - было близко к полудню.

- И ты только сейчас до меня добралась?! .

- С тебя причитается, куманек. Я на извозчика протратилась да на службишке своей не показалась, придется там кому следует барашка в бумажке поднести.

- С какой такой радости? - Данила все еще был возмущен.

- А с такой, что я тех людей-то выследила!

- Каких еще людей?

- Которые парнишечку забрали!

Данила даже шарахнулся от Авдотьицы. А она стояла довольная, веселая, чающая немалой платы за такой подвиг.

- Сказывай! - на радостях не замечая морозца, потребовал Данила.

- А что сказывать-то? Я, как всегда, к смотрителю - мол, мой-то не появлялся? Он мне - да Бог с тобой, девка, что это тебе в голову взбрело раньше смерти его хоронить?! Жив твой, приютился где-то, может, сманили его, с купцами уехал, может, у товарища какого живет, много ли места парнишке надобно? Сама же, мол, говорила, что мать у него пьющая, вот он и сбежал...

- Ты мне про тех людей говори!

- А те люди тут и появились! Они ему не родные, родные реветь бы кинулись, крик бы подняли. А эти его оглядели, переглянулись, один другому и говорит: ну, точно - он! И перекрестились оба.

- Так что ж это был за парнишка?

- А ты слушай! Смотритель - к ним: забирать, что ли, будете? Так я, сказывает, знать должен, кто он таков и кто вы таковы. И в Земском приказе от вас сказку отберут - точно ли ваш парнишка. Тут они вдругорядь переглянулись. И говорят смотрителю - ну, пошли, что ли, в Земский приказ? И вышли...

- А ты?

- А я, не будь дура, тут же за ними и выскочила. Мне же еще извозчика нанять следовало! Побежала я к Никольской, их там много ездит, и с одним сговорилась.

Тут Авдотьица замолчала.

- Дальше-то что? - не выдержал Данила.

- Поиздержалась я на извозчика-то, - сообщила она. - На Волхонку выехали, встал - деньгу ему плати! Заплатила, дальше едем. На Остоженку свернули, сколько-то проехали - встал! Опять деньгу плати!

- А чего тебя туда понесло?

- Так я же за парнишечкой следом ехала!

Тут только до Данилы дошло, что зазорная девка Авдотьица обставила, похоже, и Земский приказ, и конюхов, имеющих тайное поручение от дьяка Башмакова.

- Пока я с извозчиком сряжалась, они-то, те двое, в избу вернулись, завернули парнишечку в рогожу да и вынесли скорехонько. А сани их неподалеку ждали. Они и покатили, я - следом.

- Так куда ж они прикатили? - заорал Данила.

- Так я ж тебе толкую - на извозчика поиздержалась!

В девкиных глазах было такое лукавство с нахальством пополам - Данила дара речи лишился.

- Ты что же, думаешь, я лошадей чистить иду - кошель с собой беру? спросил он. - Вернутся к тебе твои денежки! Подожди тут!

Он вошел в конюшенное строение и принялся звать Тимофея.

Тот отозвался не сразу - опять возился со слюдой. Данила пошел на голос.

- Авдотьица-то выследила, куда парнишку мертвого увезли, - сказал он товарищу. - И денег просит. Раньше-то я ей за каждый поход в избу платил. А теперь четырьмя деньгами не отделаюсь.

- Вот гривенник, - Тимофей полез за пазуху, достал кошель, где у него, завернулая отдельно, хранилась уже пущенная в размен башмаковская полтина. - Хватит ей, как полагаешь?

- Не хватит - добавлю.

- Ушлая девка! Так ты сейчас туда отправишься?

- А ты полагаешь, что один только Богдаш на верном пути стоит?

Желвак охаживал красивую женку по всем правилам - добивался тайного свидания. И она вроде была не прочь. Говорила даже, что есть на задворках печатни подходящее местечко, да слишком много шуму поднято из-за неведомых злодеев, всюду слоняются стрельцы и приказные. Богдаш осторожно выспрашивал - что за шум, имеет ли основание, и не Арсений ли Грек, еретик ведомый, тому виной. Женка сперва про Грека толковать не желала, видать, не по душе он ей пришелся, но при следующей встрече Богдаш ее улестил сообщила, что еретик больше всех переполохом озабочен и странные речи ведет с работниками, вроде как хочет иного о чем-то просить, да не решается.

Всякий раз, пересказывая бабьи слова, Богдаш прибавлял - "по ее дурьему разумению", а Тимофей согласно кивал. И точно - дурой нужно быть, чтобы в такое смутное для Печатного двора время все тайны случайному молодцу выбалтывать...

- Семейку с собой возьми, - посоветовал Озорной. - Я тут за вас обоих потружусь.

Семейкины сборы были недолгими. Он подергал за свисавшую на голенище алую с зеленым кисточку засапожника, словно желая убедиться, что кривому ножу в сапоге удобно, и накинул на правую кисть петлю глухого кистеня. Рукав тулупа был такой длины, что позволял обходиться без рукавиц, а для руки, которой работать кистенем, это очень важное удобство.

- А ты свой подсаадачник прихвати, - посоветовал.

Как только Данила разжился этим старым, широким, об одном лезвии, но с отточенным острием ножом, Семейка тут же и ножны смастерил, такие, чтобы удобно к поясу подвешивать. Благо кожу на Аргамачьих конюшнях не покупать! От шорного дела немало обрезков остается.

Он помог приладить орудие и показал, где должна быть рукоять, чтобы не шарить ее под шубой до морковкина заговенья.

Авдотьица, смышленая девка, дожидалась их не за конюшенной оградой и даже не у выхода, а у самых Боровицких ворот. Понимала, что коли уж конюхи занимаются таким странным делом, как выслеживание мертвого тела, так не от собственной дурости, а - по чьему-то тайному повелению. Опять же, хватало у нее ума, чтобы понять - люди, и бабы тоже, что оказывают услуги Приказу тайных дел, нищетой маяться не будут...

- Наконец-то! - сказала она. - Как поедем-то?

- Нас трое, - посчитал Семейка. - Не во всяких санях поместимся. Придется такого извозчика ловить, чтобы целые розвальни были!

Ни слова не сказала Авдотьица о том, что конюхи - на то и конюхи, чтобы своих лошадок в сани закладывать. Тайное дело - оно тайное дело и есть.

Такого извозчика они нашли не сразу. Срядились ехать до Хамовников.

- Далеко же это мертвое тело залетело... - заметил Семейка. - Точно ли туда отвезли, или оттуда, может, дальше отправились?