Джон Броснан - Небесные Властелины Страница 26

– Сейчас почувствуешь.

Он положил коробочку и флягу в сундук. Потом снова повернулся к ней, не вставая с колен.

– Джен, - тихо спросил он, - а что это у тебя в кармане?

– Где? - спросила она. В первый миг она не поняла, о чем это он. Потом вспомнила о бомбе. Она сразу перестала соображать. - Э-э… я не знаю, - беспомощно выдавила она.

– Ты не знаешь, что у тебя в кармане? - удивился Мило. Нагнувшись к ней, он протянул руку. Джен не сопротивлялась, и он осторожно вытащил бомбу из кармана. - Так что это за штука, про которую ты не знаешь, а, амазонка?

"О Богиня-Мать, - думала она, глядя, как он держит ее на ладони, - только бы не отвинтил крышку…"

– Отдай, - потребовала она, протягивая руку. - Тогда скажу.

Мило долго колебался, но в конце концов вернул ей цилиндр.

– Ну? - тихо спросил он.

Что- то происходило с ней. Джен поняла, что это действует таблетка. Она начала чувствовать себя… почти превосходно. Все волнения и заботы -даже горе - сползали с нее, точно струпья с заживающей раны. Она чувствовала одновременно приподнятость и приятную истому во всем теле.

– Так скажи мне, Джен, - настаивал Мило тем же тихим, ободряющим голосом.

"Почему бы не сказать ему правду? - подумала она. - Какая разница?" Но в последний миг она все-таки решила не говорить. Вместо этого Джен только шепнула в ответ:

– Это священный амулет. Все, что осталось у меня от Минервы. Подарок матери.

– Матери?

– Моя мать была старейшиной Минервы. Ваши аристы не знают об этом… я скрыла от них… ты же не скажешь, нет?

Она откинулась на матрас, приподнялась на локте. Теперь ее неодолимо влекло в сон. Восхитительное состояние.

– Я не скажу им, - успокаивающе отвечал Мило. - Но что это за штука?

– Я устала, - сонно проговорила она. - Хочу спать.

– Сейчас, амазонка. Только скажи, зачем она.

– Священный амулет.

– Это ты уже говорила. Но почему?

– Жезл власти. Один из нескольких, отданных нашим прабабкам Богиней-Матерью. - Чувство вины, которое испытала Джен, произнося такое богохульство, было столь слабым, что его можно было не принимать в расчет. - Я поклялась матери, что сохраню его. Как зеницу ока.

– Понятно, - медленно проговорил Мило. - Но как тебе удалось протащить его на борт?

– Спрятала.

Она изо всех сил старалась не закрыть глаза. Джен казалось, будто она тонет в какой-то необыкновенно мягкой и уютной постели. Она снова чувствовала себя как ребенок; спокойствие изливалось на нее из какого-то неизвестного источника.

– Но как? Ведь твою одежду наверняка уничтожили.

Джен хихикнула.

– Спрятала… в себе.

– А-а, - сообразил он. - Ну конечно.

– Теперь - спать, - пробормотала она и уронила голову на матрас. Через секунду Джен уже спала.

Мило остался на месте, не сводя с нее глаз. Когда он уверился, что она крепко спит, он нащупал цилиндр и снова вытащил его из кармана. Некоторое время он задумчиво рассматривал его, потом положил на место. Рухнув на свою кровать, он сосредоточился, пытаясь побороть неодолимую похоть, которую вызывало в нем присутствие Джен. Наконец он заснул, и впервые за много десятилетий ему приснилась Миранда.

Чувство блаженства не покинуло Джен, когда она проснулась, разве что стало несколько слабее. Она села на кровати. Мило уже не спал. Он был одет и тоже сидел на краю кровати, не сводя с нее глаз.

– Ну как, лучше?

– Да, - ответила она. - Спасибо.

Джен огляделась. Свет снова горел. Потом она вспомнила, что случилось перед тем, как она заснула, и схватилась за карман. Бомба была на месте.

– Не волнуйся, - сказал он. - Я не украл твою драгоценную реликвию.

Она почувствовала, что краснеет.

– Что это за таблетку ты мне дал? - спросила она, меняя тему. - Какой-нибудь наркотик времен Старой Науки?

– Да, продукт Старой Науки, но вовсе не наркотик, - стал объяснять он. - Как я пытался объяснить тебе еще ночью, на самом деле наркотик, благодаря которому тебе становится легче, производится в твоем мозгу. Таблетка содержит вещество, которое стимулирует зону мозга, ответственную за производство наркотика.

Джен нахмурилась, пытаясь понять его слова. Как и прежде, она не была уверена - плетет он небылицы или действительно верит в эту чепуху.

– Так говоришь, в моем мозгу есть наркотик, который вызвал это прекрасное ощущение? - спросила она зевая. - Но почему же я раньше не испытывала его?

Мило украдкой вздохнул.

– Ты не могла испытать его во всей силе, потому что твой мозг никогда не выделял достаточное количество необходимого для этого энцефалина - "наркотика" - в твою нервную систему.

Взгляд Джен по-прежнему выражал недоверие. Мило спросил:

– Тебе известен наркотик под названием морфин?

– Да. Его делают из мака. Это дар Богини-Матери. Он снимает боль…

– Так вот, очень давно ученые обнаружили, что нервная система человека обладает своеобразным морфином, что объясняет, почему люди иногда получают серьезные травмы и не чувствуют боли - по крайней мере, некоторое время. А дальнейшие биохимические исследования мозга помогли открыть и другие вещества, аналогичные не только наркотикам и анальгетикам, но и разным средствам, влияющим на психическое состояние. Стало ясно, что человеческая мысль - это конечный продукт самого настоящего химического коктейля. Определение всех химических компонентов. и определение их функций заняло много лет, за которые попутно было сделано несколько весьма занимательных открытий в области человеческой природы. Ты ведь знаешь, что такое депрессия?

– Да, конечно. Это когда чувствуешь себя печальным и несчастным.

– У тебя это часто бывает?

– Ну, не часто, но бывает… Особенно в последнее время…

Он улыбнулся.

– Но не сейчас, правда? Хотя положение твое не из приятных, тебе хорошо, по крайне мере спокойно - так ведь?

Подумав, она согласилась. Мило продолжал:

– Это вызвано воздействием гормона, который я тебе дал. Но ты физиологически не способна испытывать такую депрессию, как многие люди, жившие до Первичного Стандарта, благодаря изменениям, которые произошли в генах твоих предков. В догенетическую эпоху многие были подвержены так называемой маниакальной депрессии. Это состояние считалось болезнью - результатом либо физического, либо психического изъяна. "Нормальным" тогда считалось не испытывать подобного состояния духа; "нормой" же называлось эмоциональное равновесие с врожденной склонностью к основополагающему чувству благополучия и смутного оптимизма, что, конечно, зависело от внешних обстоятельств.

– Но это же вполне естественно, разве нет? - спросила Джен.