Теодор Старджон - Больше чем люди (More Than Human) Страница 26

Бэби три, мне тридцать три, я, ты, твою, Кью.

— Кью! — заорал я. Стерн ничего не сказал, — Послушайте, не знаю почему, но мне кажется, я могу добраться. Но не таким путем. Не возражаете, если я попробую что-то другое?

— Ты у нас врач, — ответил он. Я рассмеялся. И закрыл глаза.

Сквозь изгородь казалось, что окна и карнизы дома подпирают небо. Раскинулись зеленые газоны, аккуратные и чистые, и цветы выглядели так, словно боятся потерять лепестки, чтобы не стало грязно.

Я шел по подъездной дороге в ботинках. Пришлось надеть ботинки, и ноги у меня не дышали. Мне не хотелось идти в этот дом, но нужно было.

Я поднялся по ступеням между большими белыми колоннами и посмотрел на дверь. Хотелось бы посмотреть сквозь нее, но она слишком белая и толстая. Над ней окно в форме веера, впрочем, слишком высоко, и окна по обе стороны, но в них вставлены цветные стекла. Я постучал в дверь, оставив на ней грязный след.

Ничего не произошло, и я постучал снова. Дверь открылась, в ней стояла худая высокая цветная женщина.

— Чего тебе нужно?

Я сказал, что хочу увидеть мисс Кью.

— Ну, мисс Кью не хочет видеть таких, как ты, — ответила женщина. Она говорила слишком громко. — У тебя грязное лицо.

Я начинал сердиться. Мне и так не хотелось приходить сюда, приближаться к людям, идти днем и все такое. Я сказал:

— Мое лицо не имеет к этому никакого отношения. Где мисс Кью? Иди и найди ее. Она ахнула.

— Ты не смеешь со мной так разговаривать!

Я ответил:

— Я вообще не хочу с тобой разговаривать. Впусти меня. — Мне захотелось, чтобы тут оказалась Джейни. Джейни смогла бы ее передвинуть. Но приходится управляться самому. Женщина захлопнула дверь, прежде чем я смог ее выругать.

Поэтому я начал колотить ногой. Для этого башмаки как раз очень хороши. Немного погодя она неожиданно снова распахнула дверь. Я едва не упал. У женщины в руках была метла. Она закричала на меня:

— Убирайся отсюда, подонок, или я вызову полицию! — Она толкнула меня, и я упал.

Встал с крыльца и бросился к ней. Она отступила и ударила метлой, но я успел заскочить внутрь. Женщина с криком гналась за мной. Я отобрал у нее метлу, и в это время кто-то сказал:

— Мириам! — Сказано это было гусиным голосом. Я застыл, а женщина впала в истерику.

— О, мисс Алишия, вы только посмотрите! Он убьет нас всех. Вызовите полицию! Вызовите…

— Мириам! — снова послышался гусиный возглас, и Мириам замолчала.

На верху лестницы стояла женщина с красным лицом, в платье с кружевами. Она выглядела старше своего возраста, может, потому, что слишком плотно сжимала губы. Я подумал, что ей тридцать три года — тридцать три. У нее были злые глаза и маленький рот.

Я спросил:

— Вы мисс Кью?

— Да. Что значит это вторжение?

— Я должен поговорить с вами, мисс Кью.

— Не говори «должен». Выпрямись и расскажи, в чем дело.

Служанка сказала:

— Я вызову полицию. Мисс Кью повернулась к ней.

— Это успеется, Мириам. А теперь, грязный маленький мальчик, что тебе нужно?

— Я должен поговорить с вами наедине, — ответил я.

— Не позволяйте ему, мисс Алишия, — воскликнула служанка.

— Тише, Мириам. Маленький мальчик, я велела тебе не говорить «я должен». Можешь сказать, что хочешь, в присутствии Мириам.

— Какого дьявола! — Они обе ахнули. Я сказал:

— Лоун велел мне говорить только с вами.

— Мисс Алишия, не позволяйте ему…

— Тише, Мириам! Молодой человек, ты будешь вести себя вежливо… — Тут глаза ее округлились. — Кто тебе велел?

— Лоун.

— Лоун. — Она стояла на лестнице, глядя себе на руки. Потом сказала:

— Мириам, ты можешь идти. — И сказала это как совсем другой человек.

Служанка открыла рот, но мисс Кью указала на нее пальцем, как будто палец заканчивался стволом оружия. Служанка пошла.

— Эй, — сказал я, — ваша метла. — Я уже собирался бросить ее, но мисс Кью подошла и взяла у меня метлу.

— Сюда, — сказала она.

Она заставила меня пройти перед собой в комнату, большую, как наша нора. По стенам шкафы с книгами, на столах кожаная обивка, в углах по коже вышиты золотые цветы.

Женщина указала на стул.

— Садись здесь. Нет, подожди минутку. — Она подошла к камину, достала из ящика газету, принесла и расстелила на стуле. — Теперь садись.

Я сел на бумагу, а она подтащила другой стул, но не стала закрывать его газетой.

— В чем дело? Где Лоун?

— Он умер, — сказал я.

У нее перехватило дыхание, она побледнела. Смотрела на меня, пока на глазах не навернулись слезы.

— Вы больны? — спросил я. — Давайте, пусть вас вырвет. Почувствуете себя лучше.

— Умер? Лоун умер?

— Да. На прошлой неделе нас затопило, а потом он вышел в сильный ветер. Большое старое дерево подмыло наводнением. И оно упало прямо на него.

— Упало на него, — прошептала она. — О, нет., это не правда.

— Нет, правда. Мы закопали его сегодня утром. Не могли больше держать его. Он начал во…

— Перестань! — Она прикрыла лицо руками.

— В чем дело?

— Я сейчас приду в себя, — негромко ответила она. Встала и постояла перед камином, повернувшись ко мне спиной. Ожидая, когда она вернется, я снял один ботинок. Но она заговорила со мной со своего места. — Ты маленький мальчик Лоуна?

— Да. Он велел мне прийти к вам.

— О, мое бедное дитя! — Она подбежала ко мне, и я на секунду подумал, что она собирается схватить меня или что-нибудь такое, но она остановилась и немного сморщила нос. — К…как тебя зовут?

— Джерри, — ответил я.

— Ну, Джерри, не хочешь ли пожить со мной в этом красивом большом доме? У тебя будет чистая одежда… и все остальное.

— Ну, в том-то и дело. Лоун велел мне прийти к вам. Он сказал, что у вас столько денег, что вы не знаете, что с ними делать, и еще он сказал, что вы у него в долгу.

— В долгу? — Это, казалось, ее встревожило. Я попытался объяснить.

— Ну, он говорил, что когда-то сделал для вас что-то, а вы сказали, что когда-нибудь отплатите ему, если сможете. Вот что.

— Что он об этом сказал? — К ней вернулся трубный гусиный голос.

— Да ни черта не говорил!

— Пожалуйста, больше не пользуйся такими выражениями, — сказала она, закрыв глаза. Потом снова открыла и кивнула. — Я ему обещала. Отныне можешь здесь жить. Если… если хочешь.

— Мое желание к делу не относится. Так сказал Лоуп.

— Тебе здесь будет хорошо, — сказала она. И осмотрела меня снизу доверху. — Я об этом позабочусь.

— Ладно. Привести остальных ребят?

— Остальных ребят? Детей?

— Да. Это не только для меня. Для нас всех. Она откинулась на стуле, достала глупый маленький платочек, промокнула губы, все это время глядя на меня.